На тропе Луны - Вологжанина Алла. Страница 67

– Я же – что? Мышь?! Прилизанная, лохматая? Пошел ты знаешь куда, придурок?!

И она хотела гордо удалиться. Но ее бесцеремонно сграбастали за руку повыше локтя. Диймар развернул ее и принялся вытирать ей лицо платком. Наверное, тоже откуда-то из глубины извлек, придурок многомерный.

– На самом деле, – терпеливо, как маленькой, сообщил он, – никакой разницы, прилизанная, лохматая, мокрая или сухая. Потому что ты красивая. Неужели такие простые вещи надо объяснять? Ты что, в зеркало никогда не смотрелась? А одеяло тебе идет. И мои носки тоже. Я вот бабушке расскажу, на какую красотку я их нацепил, она гордиться будет.

– Врешь, – сквозь слезы отозвалась Карина.

– Не вру. И вообще, если бы мне сказали, что я сейчас с папой увижусь, то я вообще ни о чем не думал бы, уж точно не о внешности…

– Ну, раз так… пойдем.

– Мы уже пришли…

Следующий шаг привел их в маленькую комнату без окон, заваленную книгами. Навстречу им поднялся высокий худой человек с крупными сильными руками и рыжей кудрявой шевелюрой.

– Что за?.. – начал он. Но не договорил. Уставился на Карину.

– П-паа… – выдавила она.

– Ты выглядишь, как беспризорница, детеныш, – обалдело выдал Евгений Радов.

– На себя посмотри, – ответила ему дочка.

– Приветствую вас, Евгений Дейхар Радов, – очень в тему встрял Диймар.

Они сидели на импровизированных креслах из сложенных штабелями книг. Евгений задумчиво вертел в руках механического конька. Конек как конек, хотя в нем проступали некоторые черты драконоида.

«Твой отец – Евгений Радов. Тот самый «доктор Радов», который изучал детенышей, а вернее, изымал их бессмертие… Убивал их. Сможешь смириться с этим, Карина?»

– Если я правильно понял из вашего сумбурного рассказа, – задумчиво заговорил Евгений, – то твоя, Карина, тетя то ли хочет, то ли не хочет провести ритуал Иммари, используя тебя. Я склоняюсь к тому, что не хочет. Не умеет и знает, что я не стану ее учить. Да если бы и решился – не успел бы. Через этот коридор (благодарю тебя, Диймар Шепот) я могу покинуть свой застенок. Но, увы, ненадолго. Каждые два часа мои тюремщики получают известие о наличии здесь живых существ. Если таковых не окажется, они решат, что я либо умер, либо сбежал. Еще хуже будет, если обнаружат кого-то лишнего, но речь не о том. Мне в любом случае не хватит времени ни на то, чтобы провести ритуал, ни на то, чтобы научить ему Клариссу. Да и не хочу я этого.

– Секреты – самая большая ценность? – съехидничала Карина. Нашел, о чем поговорить после восьмилетней разлуки…

– Просто не хочу, чтобы еще у одного человека появилась возможность тебя убить, – спокойно отозвался Евгений. – У меня на тебя иные планы.

Вечно у всех на нее «планы». Как домашку проверить или комп подарить, так нет никого, а как планы строить…

– Меня вывели в той самой лаборатории? – спросила Карина. – Ради твоих планов?

– Что? – удивился отец. – Ты с ума сошла. Волком можно только родиться…

Евгений, сощурившись, посмотрел на дочь и покачал головой:

– Ты совсем худая и запущенная какая-то. Я уж не говорю о том, что ты носишься где попало, иначе не появилась бы здесь. Твоя мать никогда не умела за тобой присматривать, тетка, видимо, такая же…

Карина сглотнула.

– Мама погибла, когда мне было шесть, почти семь. А Лара – десять дней назад.

Евгений отшатнулся, пламя масляной лампы осветило его лицо.

«У меня его глаза», – подумала Карина. Так оно и было. Миндалевидные, светлые, желтовато-зеленые, у отца и дочери они были совершенно одинаковые. Как и темно-коричневые ресницы, тонкие, чуть курносые носы и в особенности белая, покрытая сплошным золотистым полем веснушек кожа.

Но папе было не до разглядывания своего вновь обретенного детеныша. Он сцепил пальцы в замок, оперся о них подбородком, уставился куда-то в глубь себя.

– Погибла, говоришь, – задумчиво проговорил он, и Карина не поняла, маму или Ларика он имеет в виду. – Очень сомнительно. Скажи-ка, ты когда-нибудь слышала от мамы о… карте?

– Нет, но я слышала о Волчьей карте от тети… – Евгений подался вперед, – Клариссы, – с мстительным удовольствием закончила девочка. Отец разочаровано выдохнул. – А что это за карта такая?

– В двух словах, детеныш, этого не объяснишь.

– Ну попробуй.

Глаза отца снова как-то странно блеснули. Интересно, у нее так бывает? Словно на секунду в них бенгальские огни загорелись. Но только на секунду.

– Наш мир и Однолунная Земля по сути являются одним цельным пространством, – начал Радов. – Представь себе… воздушный шар. Не слишком туго надутый. А теперь возьми и перекрути его восьмеркой…

– Или знаком бесконечности, – перебила Карина. – Я знаю, получается пространство Мебиуса.

– Надо же, – отец покачал головой, – может, не рассказывать ничего?

– Продолжайте, пожалуйста, знаккер Радов, – подал голос Диймар. – Она больше не будет.

– А теперь представьте, что в изначальном шаре, не перекрученном, кроме воздуха было еще некое вещество, жизненно важное для этого пространства. При перекручивании оно распределилось неравномерно. Одному витку досталось больше, другому меньше. Некоторое время оба витка могут существовать как бы отдельно друг от друга. Но потом один начинает задыхаться от нехватки этого вещества, а другой – от избытка. В результате пространство умирает по частям. Образуются так называемые омертвения. Знаете, что это такое?

Карина кивнула. Да уж, встречались. Спасибо, очень интересно, но что-то больше не хочется. А лучше вообще придумать что-то, чтобы их больше не было.

Отец продолжил рассказ:

– Но у пространства, как у всякого живого существа, есть некий инстинкт самосохранения. И он повлиял на эволюцию. В результате появились волки-оборотни. Почему именно волки, я не знаю, никогда об этом не задумывался. Но почему оборотни… о-о-о, это прекрасно на самом деле. Некоторые существа по сути своей являются такими же… перекрученными, как пространство Мебиуса. С одной стороны человек, с другой – изнутри! – волк. И эти существа с легкостью являют миру то одну свою сторону, то другую, а то и задерживаются на полпути.

Карина поежилась. Очень уж… относительной милашкой она была, «задержавшись на полпути».

– Дальше я знаю. Оборотни как-то связаны с луной, и она указывает дорогу в глубину, причем в глубину пространства. Потому что надо пробежать из одного витка в другой, чтобы… типа проветрить их, да?..

– Грубо говоря, да. Кроме жизненно важной субстанции, виткам Земля и Трилунье досталось много других веществ. В частности, магия. Некий… волевой запас. Я, пожалуй, не буду отвлекаться на суть магии как таковой, а то вы со мной надолго застрянете. Отмечу только, что были особенные времена, когда все знаккеры, будь они словесники, ритуалисты, а также четырехмерники, работали вместе. И глубинные твари (так называются все оборотни, Карина) были с ними заодно. От тех времен остались редкостные артефакты, в частности, Волчья карта. Вообще-то изначально она создавалась для львов.

– Вот как… А зачем она львам? – Карина вдруг вспомнила, как умирающая Лариса спрашивала Марка, не пользуется ли он картой для поиска волчат.

– Видишь ли, невозможно предугадать, где и когда родится волчонок. Даже у пары волков практически всегда рождаются обычные человеческие дети. Вернее, место можно определить исключительно точно – это будет один из Городов луны. Но в какой семье, в каком доме, когда? Без специального инструмента этого не определить никому.

– А львы-то тут при чем? Ой, прости, этот придурок же обещал, что я не буду перебивать…

Диймар молча показал Карине кулак.

– Львы тут очень даже при чем. – Надо же, у нее даже интонации в папу. Язвительные. – Их сотворила природа, чтобы у детенышей были могучие защитники. Один в Трилунье, другой на Земле. Они-то и находили детенышей с помощью карты. Более того, карту можно настроить очень точно по времени – назвать час и минуту рождения… И смерти, если искомого волка нет в живых. О, это прекрасный артефакт, исключительно полезный в умелых руках…