На тропе Луны - Вологжанина Алла. Страница 79

А ведь Карина переживала за Люсию, считала ее подругой.

Карина. Стоило о ней подумать, как изнутри разливалось тепло и становилось щекотно в ребрах. И еще вздохи какие-то самопроизвольные вырывались. От мысли, что Карина может вляпаться во что-нибудь реально опасное, просто хотелось с крыши спрыгнуть. Останавливало только то, что отдаленно напоминающая Митьку лепешка Карине уж точно не поможет.

А вот что, ну, вернее, кто может помочь, так это таинственный DeepShadow, подкинувший Карине информацию об архиве. И еще Арно Резанов с его хитрыми штучками. Где искать виртуального осведомителя, у Митьки по-прежнему не было ни малейшей идеи – тот даже в Сеть не выходил. Арноха же находился в этом доме. Его-то и следовало отыскать, прежде чем отправляться в Трилунье.

Митька вылез из кровати и быстренько откопал в кармане рюкзака шарик-талисман, один из четырех, которые Арно раздал ему, Карине и Люсии на выходе из «Блинов-оладушек». Как пользоваться этим четырехмерным приспособлением, Митька пока не понял. Зачем оно нужно тоже. Сейчас, например, вполне сгодится, чтобы найти Арноху.

Митька старательно обнюхал шарик, а потом вышел в коридор и снова втянул носом воздух.

Он не собирался срываться в незнакомый мир вот так, с ходу и в пижаме. Но чем раньше он заручится помощью младшего Резанова, тем лучше.

Митька давно заметил, что его нюх даже в человеческом теле был куда острее, чем у окружавших его людей – и у некоторых собак, наверное, тоже. Учуять Арноху оказалось легче легкого.

Он зашлепал босыми пятками по полу. До центрального холла, где коридор превращался во что-то типа галереи, идущей по периметру комнаты, но на противоположной стороне опять становился коридором и углублялся в другое крыло. В самом его конце он наткнулся на две двери. И за одной явно находился Арно. А другая… там творилось что-то, чему Митька не мог подобрать названия. Что-то странное. И оттуда доносились голоса. Бабушкин и чей-то еще.

– Кошку сгубило, а волку один чих, – сам себе напомнил Митька и, осторожно приоткрыв дверь, заглянул туда.

И чуть не разорвался от противоречивых желаний – свалить подальше, забыв увиденное навек, и смотреть, не отводя глаз.

Вполоборота к нему на стуле с высокой спинкой сидел Арнольд Резанов-старший. Выглядел он как из фильма ужасов. Синевато-серую кожу покрывали глубокие трещины. Митьке даже показалось, что тонкие полоски кожи отрывались от него и, кружась, падали на пол.

Откуда-то из глубины комнаты выступил бабушкин силуэт. Она покосилась на дверь, быстро сотворила какой-то знак, и та мягко закрылась. Прямо перед Митькиным носом.

Еще и замок щелкнул. Чтобы уж наверняка.

Сколько можно? Надоели эти секреты. И Митька, не очень-то соображая, что делает, привалился к стене. Она была бумажная от обоев, кирпичная и… И глубокая.

Вернее, не глубокая совсем. Даже удивиться не успел. Вроде бы только что стоял в коридоре, но в следующий миг он уже вышел в трехмерность комнаты.

И оказался прямо лицом к лицу с Резановым. Старшим.

Серая потрескавшаяся маска покрывала половину его лица, всю правую руку и часть торса. Из-за нее вторая, относительно нормальная сторона подвижностью не отличалась. Но глаза были определенно глазами живого человека. При виде Митьки они вспыхнули огнем.

– Тыыы… – захрипел Резанов, – дыыыеее… дыыыее дыетеныш.

– Кто-кто? – задребезжал старческий голосок, и из глубины шагнул тощий старикашка. Почему-то взгляд сразу цеплялся за кустистые волосы в его ушах. И больше ничего не запоминалось. Особая примета, фиг ли.

– Петр Ильич, не отвлекайтесь, у нас мало времени. Это мой внук, он четырехмерник.

Бабушкин голос звучал совершенно спокойно, но Митька понял, что попал в передрягу. И если она хорошо закончится, то бабушка ему устроит веселую жизнь.

– Да что вы, Ангелия Витольдовна, – захихикал старикашка и с удивительной для такой развалины скоростью оказался прямо возле Митьки. – По-моему, наш председатель скрыл от нас что-то важное…

– Ваш председатель, – с презрением ответила Ангелия, – и мой ученик. Который, как видите, пытался пройти в Трилунье искусственным коридором, за что и поплатился частичным омертвением. Поскольку за ним должок, а толку от него в таком состоянии чуть… я по-прежнему настаиваю, что от него надо избавиться.

Ничего себе бабуленька.

Резанов захрипел, замычал и почти внятно выругался.

– Нет! – Петр Ильич аж заплевался от несогласия и возмущения. – Он будет жить, пока я не вытяну из него подробности его распроклятых исследований. Он же пытался адаптировать для условий Земли этот самый ритуал… как его? Иммари? Мне, черт побери, до зарезу хочется растянуть свою жизнь лет эдак на пару сотен. Так что никаких «избавиться», пока он не расскажет нам все. И про исследования, и про детенышей. Внук, говорите?

Он протянул свою сморщенную лапу прямо к Митькиному лицу.

– Грабли убрал, – огрызнулся мальчик.

Но тот лишь щелкнул пальцами, и Митьке словно лампочку в лицо направили – на концах стариковских артритных пальцев загорелся яркий-преяркий шарик.

– Сдается мне, я уже видел этого невежу, – ехидно заявил Петр Ильич. – На слайдах Арнольда Ромуальдовича. И мальчик там прелестные трюки выкидывал. – И он, не удержавшись, прямо-таки завизжал в лицо Ангелии: – Значит, твой внук волк, ты, лживая старая крыса?!

– За крысу отв… – начал было Митька.

– Уууыыыыеее, – зашелся Резанов.

– Гедеминас, вон! – рявкнула бабушка, но не успел Митька ослушаться (покидать поле предполагаемого боя он не собирался), как его вдруг запросто схватили за шиворот и втащили обратно в глубину стены.

– Эй, пусти, ща получишь! – зашипел Митька, но, оказавшись в коридоре, рассмотрел «нападавшего». – Арноха, ты?

Это действительно был Арно Резанов собственной персоной. Тоже босой, в толстовке и пижамных штанах.

– Тебе туда нельзя, – сонным и каким-то потусторонним голосом сказал он, – там опасно.

Вот уж не поспоришь. Запертая бабушкой дверь словно накалилась, и из-под нее вырывались сполохи света. Дымом, впрочем, не пахло.

Арно не обратил на это никакого внимания. Он вяло махнул рукой и, загребая ногами, направился было в свою комнату.

– Куда? – Митька рванул его за плечо, развернул к себе лицом. – Резанов, ты чего вообще, как наркоша заторможенный?

– Все хорошо, – отозвался тот, и Митька с ужасом увидел увеличенные зрачки Арно, почти скрывшие синюю радужку глаз. – Папа скажет, что делать… я посплю…

– Ничего твой папа не скажет еще долго. Надо сваливать, только твои эти… сувениры-талисманы забрать.

Арноха тряс головой, ни дать ни взять уличный дурачок…

– Главное это телефон, – ни с того ни с сего сообщил он.

Раскаленная дверь содрогнулась от неслабого удара изнутри. Знаки творят, наверное. Без них с такой силой шибануть некому. И если дверь вылетит, то все, что останется от мальчишек, можно будет в рулон скатывать. Тонкий такой…

– Погнали отсюда! – заорал он, перехватывая вяло отбивающегося и лопочущего что-то про «папапозвонит» Арноху И вовремя!

Следующий удар снес дверь с петель. Митька поволок Арноху по коридору, соображая, получится в случае чего нырнуть в стену или лучше не рисковать…

За ними кинулся встрепанный, помятый и взбешенный Петр Ильич, на ходу сотворяя какой-то знак.

– Даже не думай! – вскричала вслед ему Ангелия.

– Ууыыы… ууууыыынычтожжуууу! – завывал полуомертвевший Резанов-старший.

Петр Ильич умело творил знаки – поднимал в воздух и швырял в мальчишек все, что только попадалось. Целился, кстати, по ногам, гад такой, хорошо хоть с меткостью у него оказалось так себе.

Тянуть упирающегося Арноху было непросто, и в конце концов старый знаккер попал ему чем-то прямо под колени. Арно зашатался, шагнувший уже на ступеньку Митька не удержался тоже, и они кубарем скатились по лестнице в холл. Туда уже сбежалось не меньше десятка людей из резановской команды. Митька во время падения умудрился сгруппироваться и теперь откатился за лестницу. Петр Ильич притормозил на середине спуска.