Два Альфы для Омеги - Осетина Эльвира. Страница 7

Тем более, что образование моё хромало на обе ноги, отличницей мне стать было не суждено, и я не представляла кем смогу работать в будущем. Как тетя – бухгалтером? Да боже упаси… Я больше одной минуты на одном месте не могла находиться. Уроки в школах для меня были настоящим адом. Сорок минут просидеть на попе и слушать учителя… честно, думала, что сойду с ума.

Поэтому и часто ссорилась с учителями, срывала уроки. И другим детям не давала учиться.

И в девятом классе меня взашей выгнали с тройками в аттестате.

А тут – готовая работа, без траты времени на какое-то дополнительное обучение.

Но тренер все же заставила меня поступить в педагогический колледж, чтобы корочки были. А позже настояла и на заочное обучение в университете.

Из-за того, что я побеждала на соревнованиях мне давали бюджетные места.

Обучение на удивление далось мне легко и наоборот даже было очень весело. И я рада, что согласилась тогда закончить и получить оба диплома, с которыми меня уже охотно брали на работу в школы и тренером в спортивный центр.

Но из-за специфики моей учебы я чаще общалась с мужчинами, или же с сильными и уверенными женщинами, которым на романтику было плевать.

Все они предпочитали жить здесь и сейчас, а не где-то там в романтических художественных историях.

А еще я часто ровнялась на свою тренершу. Не женщина была, а стальная леди. Жаль, что её рак скосил и три года назад она умерла. Наталья Никифоровна была мне, почти, как бабушка. Очень мудрая и жесткая женщина. Столько всему меня обучила и наставила на путь истинный, не дав скатиться из-за моего характера и непоседливости в черт знает какую дыру.

Могла ведь легко связаться с плохой компанией, таких у нас на районе был пруд пруди.

Но она меня удерживала в ежовых рукавицах не давая расслабиться и гоняла до седьмого пота, поэтому мне просто не когда было общаться с кем-то кроме неё самой и тех, кто учился вместе со мной.

И вот сейчас я – мастер спорта, заслуженный тренер, заслуженный учитель, еду с какими-то непонятными оборотнями не пойми куда, потому что внутри моей головы завелась их сумасшедшая фанатка.

Волчица опять пренебрежительно фыркнула на мои размышления и потерлась носом о мужскую кожаную куртку, и радостно ощутила отклик альфы, от которого пошел четкий аромат возбуждения.

Откуда я знала, что так пахнет волчье возбуждение? Понятия не имею, просто знала и всё.

Я заметила, что двух-трехэтажные таун-хаусы сменились небольшими усадьбами в один или два этажа, спрятавшимися за идеально подстриженными живыми изгородями.

Судя по всему, мы уже проехали центр и попали в северную часть города, в которой проживали чистокровные оборотни.

Здесь всё выглядело, как в тех самых романтичных фильмах.

Идеальные дороги, красивые дома. Подстриженные газоны или сады перед домами, в которых проживала всего одна семья.

Я пыталась понять, как можно жить в таком здоровом особняке всего лишь вчетвером, или даже впятером (если детей у пары было чуть больше), имея при этом приходящих слуг, и у меня в голове это не укладывалось.

Нет, фильмы я смотрела, но всё это казалось каким-то не слишком реальным… вроде декораций.

И мы подъехали к одному из таких домов.

Самое удивительное у въезда к дому даже ворот никаких не было. Всё в открытом доступе. Окружен дом был также, как и остальные на этой улице – живой изгородью, которую можно было с легкостью переступить ногой.

Кажется, местные вообще не заморачивались какой-либо охраной своего имущества.

Но, с другой стороны, какой смертник сунется к оборотням?

Я как-то услышала краем уха разговоры между нашими бандитами на районе. Кто-то из них заговорил о том, чтобы сунуться в центр и пощипать оборзевших богачей – полукровок, но старший так грозно шикнул на него, чтобы и мыслить об этом не смел, потому что оборотни, даже квартероны, не только его на куски порвут, но и сделают рейд в промзону, и всех с кем он общался (а по запаху они это быстро вычислят), просто разорвут на части, чтобы другим не повадно было.

Оказывается, он помнит, когда в детстве на его глазах разорвали его идиота дядю, посмевшего обокрасть дом одного из полукровок. Лишь детей до десяти лет и женщин они не тронули, а остальных всех убили.

Все эти мысли пронеслись в моей голове ворохом, пока я, держась за руку Матвея входила в их дом.

Глава 4.1

Только вот головой повертеть по сторонам, и рассмотреть внутренний интерьер дома, не получилось, потому что меня опять скрутило приступом, да таким сильным, что я просто начала терять сознание от дикой боли, которой буквально взорвалась каждая клеточка моего несчастного организма.

Уходящим сознанием я услышала жалобный скулеж волчицы, призывающей на помощь своих альф. И её искреннее желание понести для них волчат…

Последнее удивило меня сильнее всего, но, как к этому относиться, я не знала, так как уже отключилась.

Когда пришла в себя, то не сразу поняла, что лежу в постели между двух разгоряченных мужских тел.

Меня неспешно и нежно ласкали в четыре руки, и почему-то покачивали, словно на волнах. Но эти покачивания замедлялись.

Постепенно, словно, кто-то прибавлял медленно громкость на тв-панели, до меня начало доходить, что ласки я получаю не только снаружи, но и внутри.

Два члена растягивали меня с обоих сторон. Но дискомфорта от этих ощущений я и близко не ощущала, лишь отголоски эйфории, словно я недавно кончила, и правильность ощущений.

Мужчины успокоились, перестав двигаться, и, кажется, задремали, так и оставшись внутри меня.

Мысли текли очень вяло, но я четко ощущала недовольство волчицы.

Ей что-то не нравилось. Она чему-то сильно была недовольно. И вроде бы боль ушла, но всё равно она за что-то переживала. И даже больше, кажется, начинала страдать из-за этого.

Еще и мысленно винила меня.

Вот только в чем? Что я успела сделать не так, если вообще ни черта не помню?

В голове после моего вопроса начали появляться картинки, будто выцветшие кадры из прошлого. Я опять смотрела на себя со стороны.

Видела, как согнулась пополам от боли, вскрикнув и начала заваливаться на пол. Меня успел подхватить на руки растерянный Тимофей. Он как раз шел следом, держа в руках мою сумку.

Мужчины смачно выругались причем одновременно.

– Течка, бля…, – процедил Матвей, и добавил: – Неси её быстрее в спальню.

И Тимофей бегом рванул на второй этаж, занес меня на кровать, бережно уложил, будто фарфоровую статуэтку, и начал быстро раздевать и сам раздеваться.

Следом зашел Матвей, который почему-то держался за косяк, словно пытался остановиться. Черты его лица заострились, а клыки увеличились.

Мужчина шумно дышал, и явно пытался сдерживать оборот. Получалось у него это с большим трудом.

– Почему так сильно? Что за хуйня творится? – прошипел он, сильно измененным голосом.

– А я знаю? – зло ответил Тимофей, который уже стянул с себя всю одежду и тоже стоял надо мной, скрутившейся в калачик и поскуливающей от сильной боли.

Открыв зажмуренные от боли глаза, я посмотрела снизу вверх на Тимофея, и с мольбой в голосе прошептала:

– Альфа, пожалуйста, помоги.

– Твою ж, мать! – рыкнул мужчина. – Что она делает? Почему я не могу ей отказать?

Он растеряно повернул голову к своему брату, словно впервые в жизни столкнулся не с девушкой, а с каким-то опасным монстром.

– Я тоже не могу, – прорычал Матвей, и я увидела, как его руки превратились в лапы, а когтями он смял деревянный косяк, из которого посыпались щепки.

Вот это силища…

Я завороженно смотрела на борозды, что оставляли черные когти Матвея на косяке двери.

– Надо выйти из комнаты, течка должна просто пройти, – выдохнул через силу Тимофей, но с места так и не сдвинулся.

Как только я услышала эти слова, мне стало до ужаса страшно и обидно.

Из моего рта раздался настоящий скулеж, такой жалобный и берущий за душу, что мужчины одновременно повернули ко мне свои светящиеся глаза, и там были только лишь их звери.