Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 5 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 34

— Люди везде одинаковые, — с видом умудрённой старухи заметила дочь. — Почему я согласилась с НАЙТЁ: подумала, если этот Ван так всем необходим, перетягивать его в нашу орбиту всё равно кому-то да придётся. Из четырёх организаций, которые через Такидзиро-куна пытаются навести мосты в ту сторону, две я даже не рассматриваю для сотрудничества на уровне Эдогава-кай.

— Почему? — нейтрально поинтересовался отец.

— Не те люди, не те у них принципы, не все персоналии занимают кресла по заслугам, чтоб сказать мягко.

Мая подобрался. Теперь с ним беседовала не Моэко-тян, а химэ клана.

— Двоих из списка долой, их не считаем. МИДовцы нашли общий язык с Такидзиро-куном, при мне было, — она отогнула от кулака три пальца. — Остаются одни более-менее нормальные, это НАЙТЁ. Которые пришли к нам.

— Говори, чего недосказала. — Любой взрослый отец, даже не имея хорошего образования своего ребёнка, зачастую тоже неплохо читает мысли по конкретной физиономии.

— Ты острее воспринимаешь интересы Японии. У меня чуть иные приоритеты в первом списке.

— Ты — женщина, жить только начинаешь, — согласился родитель. — Незамужняя к тому же. А я — внук своего деда, причём изрядно на сегодняшний день поживший. Всё логично. Продолжай.

— Когда те двое попросили передать Вану, что Япония поддержит любые его исследования без условий, я подумала, что обязана донести эти слова до тебя.

— Почему?

В коротком вопросе уместилось больше, чем мог бы подумать кто-либо со стороны, с фамилией Миёси незнакомый.

— Потому что только двое из НАЙТЁ сказали слово «Япония» так, как если им не нужен никакой профит лично для себя, — припечатала дочь. — Главное, чтобы у страны получилось — персональных интересов в тему они не зашивали. В отличие от остальных.

— А мидовец? — Мая оживился. — Тот, который с Решетниковым при тебе общий язык искал и на удивление нашёл?

— Там чуть иное. Тот тип глобальными категориями не оперирует, похож на меня. Но он безгранично предан памяти их общего с Такидзиро-куном сэнсея, бывшего третьего секретаря Посольства. Некто Хатару Хиротоши, по словам мидовца недавно умер от старости.

— Понятно. Вечный второй номер, не лидер, — заключил оябун. — Сгенерировать идею неспособен, но будет крайне добросовестно исполнять чужую, если с ней согласен. Ляжет костьми, однако до конца доведёт.

— Верно. Ничего не меняет, тем не менее: за дело он радеет искренне, а уж из каких соображений, по мне, неважно. Ради памяти учителя или по причине высокой личной сознательности… Поможешь?

— Конечно, — он встал из кресла и поставил на столик пустую чашку. — Только придётся снова в министерство ехать.

—??? — обычно дочь таких эмоций не демонстрировала, положение обязывает.

Тем теплее была волна, разлившаяся в душе отца.

Мая тут же пояснил:

— Сегодня имели встречу с Министром. Нигде не афишируемую, практически секретную, но очень продуктивную и важную. — Он подумал и добавил. — Хотя и достаточно короткую. Чтобы выполнить твою просьбу эффективно, мне нужно напрячь кое-кого из них в качестве промежуточного этапа.

—??? — и ещё раз.

— Тебе придётся остаться на хозяйстве самой некоторое время. Меня не будет, на какой-то период придётся сесть в тюрьму, — буднично сообщил оябун, подходя к дверям и обуваясь.

Ну а чего тянуть, дело есть дело, с необходимостью он только что согласился, прочее — словесная шелуха, лирика и инструменты на пути к результату. Тем более, лично для него такой шаг вовсе не является тем же, чем для девяноста девяти и девяти в периоде процентов населения страны.

— Поясни, — потребовала Моэко, загораживая дорогу и впервые на его памяти перемещаясь настолько быстро.

Ух ты. А неплохо они там в бассейне… ладно, додумать потом. Сейчас важнее успеть в министерство.

— Некогда, — он мотнул головой, отодвигая дочь в сторону и отпирая замки. — На закрытом совещании затрагивали кое-какие вопросы и ожидали нашей реакции; я промолчал — было всё равно. Сейчас, чтоб качественно сообщить требуемое этому Вану, нужно как можно скорее отыграть назад. Иначе поезд может уйти.

— Остановись и расскажи. Я бы не попросила, если б знала, что ты затеешь действовать ТАКИМ ОБРАЗОМ.

— Не переживай, всё будет хорошо. Оттуда наберу, обещаю — возможность будет. Ты тоже сможешь мне звонить. — Он сейчас приоткрывал не свои тайны, но и не упомянуть нельзя.

Хотя бы чтоб родной человек не беспокоился.

— А-а-а, хорошо. — Тревога в глазах Моэко сменилась работой мысли. — Если есть возможность оттуда позвонить, значит, что-то останется под твоим контролем даже там? — Она требовательно ожидала комментария.

— Всё, если быть профессионально точным. И не «позвонить», а «звонить», — более чем прозрачно намекнул он ещё раз перед тем, как захлопнуть двери снаружи.

Кое-какие вещи вслух нельзя произносить в принципе, особенно если это — тайны других серьёзных людей.

Вместе с тем, между строк он обозначил достаточно, чтоб такой неглупый человек, как дочь, не переживал понапрасну.

Насчёт самой тюрьмы оябун не испытывал ни иллюзий, ни беспокойства: есть такое слово «надо». Ну и кое-какой план складывался в голове прямо сейчас — как именно протиснуться между каплями проливного дождя, намокнув несильно.

А может, и вовсе сухим — хохотнул про себя Миёси Мая, по позднему времени предъявляя документы на входе в Министерство внутренних дел и называя дежурному фамилию того, к кому пришёл:

— Мы с ним сегодня встречались. Было оговорено, что по обсуждавшимся вопросам я могу обратиться повторно в любое время, если успею до утра. Утро не наступило, пожалуйста, сообщите, что я здесь — подожду, сколько надо, если он занят.

— Вас ждут, поднимайтесь, — старший офицер дисциплинированно доложил по команде, выслушал в трубку ответ из приёмной и неприкрыто изумился, поскольку не до конца поверил сперва глазам, затем ушам.

Тем не менее, он добросовестно выполнил предписанное. По физиономии парня Мая понял, что больше всего омивари-сан удивился даже не визиту высокопоставленного якудза в гербовом кимоно в здание — мало ли что в жизни случается.

Изумился он именно что от ответа высокого начальства на крайне нетривиальный запрос.

На нужный этаж оябун Эдогава-кай пошёл по лестнице, чтобы размять ноги и привести в порядок мысли. В глубине сознания саднила лёгкая досада, не принципиально, но неприятно: несколько дней, пока его нет, дочь будет очень нервничать.

К сожалению, слишком рискованно раскрывать ей нюансы лишь ради сиюминутного успокоения. Теоретически, он мог бы посвятить ребёнка в детали, но это значило бы, что тревогу за родного отца в разговорах с другими людьми (а подобные беседы будут, можно не сомневаться. И начнутся прямо с утра — «…как так, какая тюрьма?») Моэко будет изображать, а не испытывать в реальности.

Из-за серьёзности момента лишние потенциальные угрозы недопустимы — никогда нельзя считать противников идиотами.

Одно дело — искреннее отчаяние дочери из-за оказавшегося в кутузке родителя, и совсем другое — мастерская, безупречная, талантливая, но, демоны дери, всего лишь игра.

Фейк. Фикция.

Разницу между первым и вторым оябун Эдогава-кай великолепно понимал и своими руками давать ей жизнь не собирался.

— Благодарю за то, что согласились принять. — Он кивнул секретарю, который здесь, кажется, называется адъютантом, и без промедления вошёл в чужой кабинет.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Кабинет Министра внутренних дел.

— Благодарю за то, что согласились принять. — Оябун одного из серьёзных кланов вежливо обратился с порога, получил приглашающий кивок и быстро прошёл внутрь. — Я не отниму много времени, извините за беспокойство.

— Проходите, садитесь в зоне отдыха, я сейчас присоединюсь. Не переживайте, вы меня нисколько не побеспокоили, — Министр поднялся из офисного кресла, приветствуя посетителя как равного, затем затеял выключать рабочий компьютер. — Если персона вашего плана и уровня появляется таким вот образом, — он повёл рукой вокруг, — должны быть причины. К которым людям нашего рода занятий следует относиться с уважением.