Путь Стаи (СИ) - Ариманта Юна. Страница 34

Лада вспорхнула с канатов и отряхнула длинную юбку от прилипших ворсинок.

— Вернешь, когда прочитаешь. А сейчас мне надо идти, отец велел прибраться в его каюте, — проговорила она с видимым сожалением и ушла, оставив Динку наедине с книгой.

Динка, затаив дыхание, сначала разглядывала картинку на обложке, проводя по ней кончиками пальцев. Обложка была шершавая и немного липкая. На ней были нарисованы сказочные существа: лошади с лебедиными крыльями на спине, трехголовые змеи, девушки с рыбьими хвостами вместо ног и мужчины с туловищем лошади ниже пояса. Динка поискала среди закорючек, нарисованных поверх картинки, знакомые ей буквы и нашла «Аз» и «Добро».

Открыв книгу, Динка разочарованно вздохнула. Картинок в книжке было гораздо меньше, чем мелких буковок, заполнявших целые страницы. Она пролистала все страницы, разглядывая немногочисленные рисунки, и нашла изображения эльфов. Она их сразу узнала по описанию, которое дала ей Лада. Красивые гибкие мужчины с луками в руках, одетые в зеленую одежду, и ловко перескакивающие с одной ветки дерева на другую. Хоегард и вправду был похож на одного из них. Динка со вздохом закрыла книгу и поднялась с канатов. Хоегард… Как бы ей не было стыдно и страшно, нельзя оттягивать этот момент до бесконечности. Надо идти к Хоегарду, прояснить ситуацию и попросить у него прощения.

Хоегард сидел на палубе в тени кубрика, опираясь спиной о мачту, и держал в руках книгу. Динка огляделась по сторонам в поисках остальных. Дайм, как и вчера, сидел на носу. Штороса нигде не было видно.

Она робко подошла к Хоегарду и остановилась в двух шагах. Но он не видел ее или не обращал внимания, погруженный в созерцание буковок на странице книги. Динка встала прямо над ним, но он так и не поднял на нее взгляд. Тогда она уселась рядом с ним и прижалась плечом к его плечу.

— Динка? — книга выпала из его рук, и Хоегард растерянно отпрянул. Динка испуганно посмотрела на него, и внутри все заледенело. Теперь, после всего, что она натворила, он не захочет даже рядом с ней сидеть? Но Динка была не из тех, кто так просто сдается. Не для того она вытаскивала их из тюрьмы, чтобы потом так глупо испортить отношения. Она подползла к нему и снова уселась рядом, прижимаясь к его плечу. Хоегард застыл, даже дышать перестал.

— Прости меня, — прохрипела Динка, разглядывая свои ногти.

Хоегард сделал судорожный вдох.

— Динка… Ты о чем? Тебе не за что просить прощения, — тихо проговорил он. Но она чувствовала, как напряженно подрагивает его тело. Недопонимание звенело в воздухе, мешая дышать. Она чувствовала настойчивую потребность сократить дистанцию, чтобы колючего воздуха между ними осталось как можно меньше. Динка прижалась щекой к его груди, обхватив его пояс руками. Он не обнял ее в ответ, как обычно, а так и застыл с неловко разведенными в стороны руками.

— Все, что я вчера тебе наговорила… — хрипло прошептала она, напрягая саднящее горло. — Это все-все неправда! Я так не думаю, и никогда так думать не буду.

Хоегард молчал, и в его молчании было столько надежды, что у Динки из глаз полились слезы. Она вдруг поняла, что она вчера натворила. Она отказалась от него, заявив, что он ей не нужен и она не хочет его больше видеть. А ведь сама недавно обещала, что никогда ни от кого из них не откажется.

Она отстранила голову от его груди и посмотрела в его лицо. Он выглядел тревожным, потерянным, несчастным.

— Я вчера была сама не своя, — пожаловалась она хрипло. — Я сама не понимала, что делаю и что говорю.

— Ты еще не оправилась от болезни, — проговорил он осторожно. — Скоро твое душевное равновесие должно прийти в норму.

— Ты простишь меня за мои слова? Я очень сожалею, что наговорила тебе гадостей и обидела тебя, — прошептала она с волнением вглядываясь в его прозрачные серые глаза.

— Тебе не за что извиняться. Я на тебя не в обиде. Я сам виноват. Пошел против твоего желания, не решился поговорить с тобой о твоей болезни и обо всем остальном и… заслужил то, что ты от меня отказалась, — ответил он севшим голосом.

— Я не отказывалась от тебя! — вскричала Динка, не обращая внимание боль, резанувшую горло. — Это недоразумение! У меня и в мыслях не было такого, чтобы отказаться от тебя!

— Но ты сказала, что я больше тебе не нужен, и ты не хочешь меня видеть, — горько проговорил он.

— Это не отказ! — прошептала она твердо. — Я выбрала тебя однажды, и никогда в жизни от тебя не откажусь. Я буду выбирать тебя каждый день. И не будет ни одного дня, когда я бы не захотела видеть тебя, прикасаться к тебе, быть с тобой рядом. Я люблю тебя! Я выбираю тебя! Я хочу чтобы ты всегда-всегда был моим!

— Ты это серьезно? — недоверчиво спросил Хоегард, отстраняясь от нее и пристально изучая выражение ее лица.

Динка хотела сказать, что она серьезнее, чем когда-либо в жизни. Но голос предательски изменил ей, и из ее горла вместо слов вырвался надсадный болезненный кашель, от которого на глазах выступили слезы. Тогда она, сквозь приступ кашля, постаралась кивнуть как можно убедительнее и почувствовала, как на ее спине сомкнулись руки варрэна, прижавшего ее к своей груди в крепком объятии.

— Прости меня, что я пошел против твоих желаний. Я был готов даже смириться с тем, что ты откажешься от меня, лишь бы ты была здорова. Только выслушай то, что я хочу тебе сказать, — проговорил он, все еще не решаясь выпустить ее из своих объятий.

Динка кивнула, уткнувшись лицом ему в грудь и чувствуя себя лучше, чем когда-либо.

— У тебя было очень опасное кровотечение из чрева. И сейчас ты должна воздержаться от близости с мужчинами, чтобы не подвергать себя опасности. Я обещал, что никого к тебе не подпущу, и я буду продолжать оберегать тебя, если ты позволишь.

Динка снова кивнула. Теперь стали понятны странности в его поведении. И его рычание, когда Шторос накинулся на нее с поцелуями. И его агрессию в сторону Тирсвада. Он всего-лишь пытался ее защитить. А защищать-то ее надо не от мужчин, а от самой себя. Динка тяжело вздохнула. Как-то же она жила раньше без мужчин, не помышляла о близости и даже боялась ее. А вчера вожделение застигло ее врасплох неконтролируемым приступом. Как теперь с этим быть?

— Но если мне надо избегать близости, это же не значит, что мне нельзя целоваться? — прошептала она отстраняясь от его груди и приближая свое лицо к его лицу.

— Не значит, — улыбнулся Хоегард.

— То есть… — протянула она, хитро улыбаясь в ответ, — если ты меня сейчас поцелуешь, то мне не станет плохо?

— Тебе — не станет, — прошептал он, склоняясь к ее губам и нежно касаясь их своими губами.

Динка прикрыла глаза, наслаждаясь его поцелуем. Хоегард накрыл ладонями ее руки, лежащие на его груди, и переплел свои пальцы с ее.

— Вот только не знаю, выдержу ли я эту пытку, — выдохнул он, все еще касаясь губами ее губ. — Целовать тебя, и запретить себе желать большего.

— Динка! Вот ты где! Я уже с ног сбился тебя искать, — послышался рычащий голос Тирсвада. Динка отстранилась от губ Хоегарда и посмотрела на второго варрэна. Он держал в руках блюдо, наполненное вчерашними закусками: бутербродами, нарезкой колбасы, сыра и буженины, и кувшин с компотом.

— Вы помирились? — подозрительно спросил он, разглядывая их сплетенные руки.

— Это был не отказ, Тирсвад, — проговорил Хоегард, звенящим от счастья голосом. — Она вчера просто перенервничала, а сегодня забрала свои слова назад.

Динка согласно кивнула.

— Дай-ка мне бутерброд, я ужасно голоден, — Хоегард приподнялся и ухватился за край тарелки.

— Эй, это мой завтрак! — Динка вскочила и со смехом потянула тарелку на себя.

— Тише вы оба! — рыкнул на них Тирсвад. — Опрокинете сейчас!

Он аккуратно поставил тарелку на палубу между ними и опустился рядом, глядя, как они жадно набросились на еду, смеясь и выхватывая друг у друга куски колбасы.

— Вы так едите, как будто неделю голодали, — усмехнулся Тирсвад, тоже утаскивая с тарелки кусочек сыра.