Иной мир. Компиляция (СИ) - Шарипов Никита. Страница 28

– Подают, но за отдельную плату, – взмахнула ресницами дама. – Завтрак в восемь. Бывает чуть позже. Всё зависит от того, когда проснётся глава посёлка. А он…

– Достаточно, – остановил я. – Завтрак беру, но на одного человека. Смогут его доставить в мой номер? Дополнительную плату внесу позже.

Дама кивнула. Всё просто: завтрак готовят для главы посёлка Джервиса Уилкинса и одновременно с этим подают его тем, кто арендовал номера. Судя по тому, что мы единственные постояльцы, спрос на временное жильё почти отсутствует.

– Ну вот и славно, – улыбнулся я. – И ещё кое-что: если к вам спустится рыженькая девочка, то передайте ей, что Ник отлучился на пару-тройку часов. Договорились?

– Договорились, – улыбнулась дама, и я направился к выходу.

Посёлок просыпается. Солнце уже в зените и неслабо припекает. Температура близка к тридцати. Жарковато будет.

Покинув территорию местной администрации и микро-гостиницы в одном лице, я решил прогуляться и поизучать посёлок.

Дороги в посёлке грунтовые и узкие. За посёлком они значительно шире и более укатанные. Транспорт ездит. Где берут топливо?

Основной материал строительства в этом мире дерево. Большая часть домов срубовые. Щитовых или из бруса по минимуму, и они поновее. У новых домов заливной фундамент, а это значит, что производство цемента уже освоено. Тащить его через порталы точно не станут. Выгоды ноль. Старые срубовые дома имеют деревянное основание. На хвойных быках стоят. Щитовых домов меньше всего. Производство прессованных древесных плит ещё не освоено, и щиты делаются из досок. Древесина везде хвойная, что заметно по выделяющейся смоле. Крашеных домов мало, и они тоже в основном новенькие. Значит, краску тоже делают.

Железных заборов не встретил, но железа в городе хватает. Забор из сетки-рабицы, сделанный с задней стороны администрации, тому подтверждение. А также гвозди, саморезы, щеколды и прочая мелочь, столь необходимая в строительстве и быту. Добыча железной руды и её дальнейшая переработка освоены. Цветные металлы тоже, скорее всего, производятся. Не так плох этот мир. Развивается. Интересно, нефть добывают и перерабатывают или пока не осилили? Бензин и солярку можно и в кустарных условиях производить, но имеется риск устроить бабах и распрощаться с жизнью. Впрочем, самогонные аппараты тоже неплохо бабахают, но это никого не останавливает. Технику безопасности просто соблюдать надо.

Все окна имеют остекление. Производство стекла освоено. Пластиковых окон не встретил. Пластмассу делать пока не научились. Или просто не доехала до этих мест. Я ведь не знаю, где в этом мире основные промышленные города. Возможно, очень далеко. Надо изучить карту. И желательно местную.

У одного из домов в палисаднике копается сварливого вида худощавый седой мужик. Увидев меня, неспешно идущего по улице и глядящего по сторонам, он скривился, проворчал что-то невнятное и продолжил рыться в земле. Любитель цветов, сразу понятно. От их количества пестрит в глазах. Где бы мне найти русского человека?

Минут через десять я остановился у небольшого срубового домика. Привлёк он меня своим видом. Красивый такой, под старину украшенный. На окнах резные наличники и ставни. У самого конька на фасаде вырезано солнце и его лучи. Карниз с изображениями различных зверей. Куда ни глянь, везде резьба по дереву. Даже на заборе. В общем, не дом это, а изба.

– И долго ты любоваться будешь? – проскрипел дедок, сидящий на резной лавочке у ворот. И почему я не заметил его сразу?

Дед стар, как сама жизнь. Лет девяносто ему, не меньше. В морщинистой руке дымится коричневая трубка. Роскошная седая борода достаёт до живота. Одет в светло-серую рубашку и тёмно-серые брюки. На ногах галоши. На голове соломенная шляпа. Лакированная трость приставлена к воротам. Обратился дедок ко мне по-русски, а это значит, что задачу по поиску соотечественника я выполнил.

– Здорово, старый! – улыбнулся я и сел рядом с дедом на лавку.

– И тебе здравия, молодой, – ответил дед и протянул мне трубку. – Дымишь?

– Спасибо, не курю, – сказал я, не переставая улыбаться.

– И как там? – поинтересовался дед.

– Да как раньше, – ответил я, зная, о чём вопрос. – Пьют и воруют. Пьют, правда, теперь поменьше, а вот воруют больше.

– При Сталине такого не было… – с тоской сказал дед и затянул трубку. Набита она чем-то ароматно пахнущим. Какой-нибудь местный аналог табака. Или земной табак выращивается. Курильщики те ещё проныры. На какие ухищрения только не идут, лишь бы подымить.

– Чаем не напоишь меня, старик? – добродушно поинтересовался я.

– А почему нет? – удивился дед. – Пошли, воды не жалко.

Мы вошли в избу. В её центре, как и полагается, стоит большая русская печь. Побеленная. Стол в углу со стоящим на нём самоваром. Самовар, правда, электрический, но это не страшно. Думаю, что имеется и другой. У стен стоят два массивных сундука, обитые железом, и деревянная резная кровать ручной работы. Шкафчики на стенах тоже ручной работы. Имеющаяся за печью дверь ведёт в неизвестность. Пол устлан цветными коврами. Только холодильник и микроволновая печь выбиваются из интерьера. И висящая под потолком светодиодная лампочка.

Дед включил самовар в розетку, устало сел на деревянный стул и, указав на такой же, сказал:

– Давай садись, молодой. Гутарить будем.

– И давно ты тут, дед? – спросил я, продолжая рассматривать интерьер избы.

– Сталин жив ещё был, – ответил старик. – Почитай, с пятьдесят второго. Шестьдесят девять лет уже, если на дворе двадцать первый год сейчас.

– Долго… – пробормотал я. – И что, тогда сюда уже отправляли, или ты того, случайно в портал забрёл?

– Так я тебе и рассказал секретные сведения, – сердито сказал дед. – Тайн не раскрываю.

– Не хочешь, не раскрывай, – согласился я. – Да и не тайна это уже. Может, там, дома, и тайна. Но я здесь. Кому это тут будет интересно?

– В этом ты прав, – кивнул дед и снял шляпу. Положив её на стоящий рядом сундук, добавил: – Пожалуй, расскажу тебе. Всё-таки свой ты, хоть и чужой немного. Разные мы с тобой, молодой. Из разных эпох, веков и государств.

– Есть такое, старый. Из эпох мы разных, согласен. Но вот из государства и века одного. Я в СССР родился, пусть и в конце его существования. И век тогда двадцатый был.

– Зовут меня Юрий Николаевич Егоров. Родился я седьмого февраля тысяча девятьсот двадцатого года. Знаешь, чем известна эта дата?

Я, медленно офигевая, покачал головой. Сто один год! И почему считал себя стареющим в свои тридцать четыре? Молодой я ещё! Сопляк для деда этого.

– В день, когда я родился, был расстрелян Александр Васильевич Колчак, – рассказал дед Юра. – Знаешь, кем он был?

– Адмирал, – ответил я, вспомнив историю. – А также Верховный правитель России. Гражданская война тогда была. Плохое время было.

– Ты начал нравиться мне, молодой, – кивая, сказал старик. – История родины важна, и её нужно знать. Порадуй деда, назови дату окончания Первой мировой войны.

– Одиннадцатое ноября восемнадцатого года, – не задумываясь ответил я.

Старик Юрий протянул мне морщинистую ладонь.

– У меня просто память хорошая, – сказал я и пожал её.

– Ты и сам не плох, – усмехнулся дед и спросил: – Как зовут-то тебя?

– Никита.

– Давай, Никита, вставай и иди к холодильнику. Ты гость, но придётся немного поработать. Чай будем пить.

На стол были выставлены варенье, молоко, мёд, сметана, сыр, творог, хлеб, копчёная колбаса, консервированное мясо птицы и маринованные грибы, напоминающие опята. Всё домашнее. Старик Юрий заварил свежего чаю, и началось чаепитие.

– Давай, Никита, рассказывай свою историю. Как жил жизнь, как сюда попал, и каковы впечатления. Потом я свою историю расскажу. Она долгая.

Я рассказывал быстро, но в подробностях. Юрий слушал и не перебивал. Начался мой рассказ с того, как я осознал себя ребёнком в детском доме. Потом рассказывал про взросление и учёбу. Про службу в армии и войну, на которой довелось побывать. Про недолгую жизнь на гражданке после увольнения из армии. Про обман и большой долг. Про Светлое Будущее и Тёмное Будущее, про путешествие в другой мир и недолгое пребывание в нём.