Иной мир. Компиляция (СИ) - Шарипов Никита. Страница 46

Вдвоём мы выволокли труп на свет и занялись осмотром. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружилось, а вот воняет жутко. В момент смерти мужик обделался. Как по-маленькому, так и по-большому.

Вернулся Модест и сообщил:

– Стрела жива, но парализована. Дротик у неё из шеи торчит. Шныры недоделанные!

– Пан не дремлет, – сказал Андрюха, глядя на лежащего на земле мертвеца. – Скорее всего, прослушку с функцией записи устанавливал этот тип. Сегодня установили бы, а через несколько дней сняли. Молодец, Модест. Хороший у тебя слух.

– Не слух хороший, а конец, – довольно ухмыльнулся Модест. – Отлить мне среди ночи приспичило. Вышел на терраску и услышал неладное. Этот, – он указал на мертвеца, – тишину не особо соблюдал. Гремел в гараже как слон в посудной лавке.

– Сам всё уберёшь, – сказал Андрюха безразлично. – А мы домой. Положенное время досыпать. Не забудь обыскать труп и тщательно всё проверить.

– Отчего он умер? – спросил я уже за воротами. Посёлок по-прежнему мертвецки тих.

– Отчего умер? – удивился Андрюха и начал рассказывать: – Представь картину: копается дяденька в машине, абсолютно уверенный в том, что о нём никто не знает. Винтики крутит и думает, куда бы коробочку приделать, чтобы незаметна была и звук хорошо записывала. В это время к нему абсолютно бесшумно подкрадывается Пушок и начинает дышать в затылок. Дяденька медленно поворачивает голову и видит перед собой улыбку саблезуба. Прямая кишка освобождается, мочевой пузырь тоже. Сердце разрывается от страха, и наступает смерть. Финита ля комедия!

Вернувшись домой, мы выпили чаю и отправились спать. На этот раз уснуть так же быстро не получилось. Сны не снились, и слава Богу.

***

Утро началось со свежего чая, яичницы и дождя. Лить начало с рассветом, и пока не прекращает. Как бы не накрылся наш праздник.

Позавтракав, Андрюха направился в спортзал, под который выделена одна из комнат дома. Тренироваться с утра то ещё удовольствие, но я решил не отлынивать. Потерять форму легко, а вот восстанавливать долго и трудно.

Спортинвентаря немного: скамья для жима лёжа и штанга общим весом в двести килограммов. Становую тягу или присед с таким весом мне точно не сделать. Не рекордсмен в этом деле. Про жим лёжа и говорить нечего. Мой рабочий вес сто тридцать килограммов в жиме лёжа, сто семьдесят становая и сто пятьдесят присед. При желании могу поднять больше, но зачем мне это? Наращивать горы мышц не собираюсь. Для кого-то и такие показатели огромны.

Помимо перечисленного имеются гантели по пятьдесят кило каждая, турник, боксёрская груша и две гири, тридцать два и двадцать четыре килограмма весом. Не мешает обзавестись тренажёрчиками. Местные умельцы наверняка способны сделать их.

Тренировались почти час. Устали, вспотели и проголодались. У Андрюхи в холодильнике негусто, поэтому было решено ехать к Модесту. Его холодильник всегда полон.

Шведский стол нам Модест предоставил, и мы начали раскладывать по тарелкам кому что нравится. Я отрезал себе солидный кусок свиного рулета, а также налёг на картофельное пюре и копчёные бараньи рёбрышки. Модест приступил к рассказу:

– Узнать, кем был ночной «счастливчик», я не смог. Отвёз его к Уилкинсу, но сперва изучил. Ни одной наколки на теле. Возраст тридцать с небольшим. По национальности вроде русский. С собой у него было немного инструмента, моток проводов и коробочка с записывающим устройством. Хотел подцепиться к проводке и включить на постоянную запись. Флешка на тридцать два гига… Много бы записал.

– Что сказал Уилкинс? – поинтересовался я.

– А что он может сказать? – удивился Андрюха. – Настучал Пану уже наш Уилкинс. Он ему обо всём докладывает.

– Да, он сказал, что доложит Пану, – ответил Модест. – И ещё сказал, чтобы я передал Никите, что его паспорт готов.

– Оперативно работает, – заметил я. – Надо будет заскочить, но сперва к Кейли заеду.

– Она ещё не очнулась? – спросил Модест.

– Возможно, что уже очнулась. Не знаю пока.

Поблагодарив Модеста за вкусный приём, мы уехали. Андрюху я завёз домой, потому что скоро должны приехать гости, а сам отправился по делам.

***

Доктор Бруннерман обрадовал с порога. Английский он знает, и достаточно хорошо, но порой непроизвольно начинает скрипеть на немецком. В этот раз обошлось.

– О, Ник! – воскликнул Бруннерман, увидев меня. – Думал, что вы не приедете. Как самочувствие? Ваша девушка Кейли пришла в себя ночью. Испугалась, но я её успокоил. Ждёт вас.

– Самочувствие нормальное, – ответил я и поздоровался с доктором за руку. – То, что Кейли очнулась, хорошо. Сколько ей ещё лежать у вас, не подскажете?

– Могу прямо сейчас отправить её домой, – улыбнулся Бруннерман. – Но только при строгом соблюдении постельного режима и приёма лекарств, которые я дам. Готовы к такому, Ник? Если нет, то пусть девушка долечивается у меня.

Я быстро прикинул варианты. Оставлять Кейли здесь не стоит. Начнём заварушку, и она будет лакомым куском. Заложницей. Повезу к Андрюхе домой. Лучше Пушка охраны не придумаешь.

– Выписывайте её, доктор, – решил я.

– Уже выписал, – улыбнулся немец. – Бюрократии у меня нет. Всё на словах. Уилкинс сказал, что у вас всё оплачено, поэтому вопросов нет.

Я улыбнулся в ответ:

– Это хорошо, что оплачено.

Кейли, увидев меня, хотела вскочить с кровати. Удалось не дать ей этого сделать и убедить, что покой в данном случае очень важен. Болезнь сказалась на её внешнем виде. Лицо осунулось и стало слишком бледным. Похудела килограммов на пять минимум. Ничего, быстро наберёт. Пара походов в гости к Модесту и любой наберёт.

– Когда меня выпишут, Ник? – с мольбой в глазах спросила моя рыжая подружка.

– Уже выписали, – улыбнулся я. – Сейчас Бруннерман соберёт нужные лекарства, поставит тебе и мне по уколу, и поедем домой.

Кейли округлила глаза:

– Домой? Ты успел купить нам дом, Ник?

– Нет, – улыбнулся я, подметив слово «нам». – Пока что поживём у одного хорошего человека. Если всё сложится хорошо, то в скором времени у нас будет дом. Ты рада?

Моя рыжая подруга всё-таки вскочила с кровати и повисла у меня на шее. Даже в щёку поцеловала…

***

Дождь прекратился так же резко, как и начался. От тяжёлых облаков не осталось и следа. Солнце, вступив в законные права, начало беспощадно испарять влагу. Скоро станет душно. У Джервиса Уилкинса пробыл недолго. Получил паспорт и сказал, что для Кейли его можно будет сделать позже, потому что она пока не выздоровела. Паспортом оказался заламинированный кусок бумаги, на котором имеется моё фото, имя и фамилия, дата рождения и идентификационный номер. Данные Уилкинс взял из старого паспорта, который я тоже забрал. Сомневаюсь, что когда-нибудь пригодится, но пусть будет.

Андрюха, увидев Кейли, показал большой палец. Его дом моей рыжей подруге понравился. Показав комнату и убедив, что нужен строгий постельный режим, я познакомил ирландку с Пушком. Увидев саблезуба, Кейли пришла в ужас и сказала, что из дома не выйдет ни под каким предлогом. Мне именно это и нужно.

Ровно в одиннадцать утра к воротам подъехал суровый Мерседес Гелендваген камуфляжного цвета. Изменённый, как без этого. Лебёдки спереди и сзади, багажник на крыше, мощный бампер, шноркели и огромные злые колёса. Я и Андрюха вышли встречать гостей, но встречать пришлось гостя. Алёну Ревенко Максим уже завёз к Модесту.

По внешнему виду Максима Ефименко не скажешь, что он белорус. Обычный русский мужик. А чем, собственно говоря, мы отличаемся от белорусов и украинцев? Нас связывает огромная история.

Максим среднего роста и жилистого телосложения. Андрюха рядом с ним кажется качком. Возраст Максима тридцать шесть лет, если мне не изменяет память. Одет в лёгкий армейский костюм. На ногах высокие ботинки, а на голове кепка. Лицо покрыто суточной щетиной. В который раз вспоминаю, что нужно побриться! Моей бороде могут позавидовать даже моджахеды.

– Приветствую! – воскликнул Максим и взял Андрюху в объятья. – Алёнку я к Модесту завёз, если что.