Ноттингем - Винчестер Лина. Страница 17
– Он не труп, а демон.
– И как его зовут?
– Вео.
Сойер щурится.
– Нет, после Либретты это слишком просто. – Он переворачивает книгу, чтобы прочитать аннотацию. – Тут явно есть какой-то подвох.
– Не надо, прошу, не смотри!
– Его зовут Бульвеонит? Серьезно? Знаешь, это настолько плохо, что даже восхитительно в каком-то извращенном смысле.
– Зря ты так, на самом деле это очень трогательная и глубокая история.
– Ну, судя по тому, что я только что успел прочесть, глубокая не только история, но и глотка Либретты.
– Убери руки от книги и заткнись.
Пора приступать к шагу номер два, назовем его «Покажи формы» – я видела этот трюк в фильме «Блондинка в законе». Пока Сойер возвращается к чтению, я медленно веду ладонью по столу и сбрасываю карандаш на пол.
– Оу, надо же, укатился.
Встаю со стула и медленно наклоняюсь, чтобы продемонстрировать свой обтянутый в шорты зад. Подхватив карандаш, я резко выпрямляюсь, чтобы эффектно взмахнуть волосами, но перебарщиваю, и меня чуть заносит в сторону.
Опустив раскрытую книгу на грудь, Сойер награждает меня долгим взглядом.
– Ты в порядке, Райлс?
Нет, не в порядке, потому что ты, черт возьми, не видишь мои сигналы!
Хорошо, шаг номер три. Я видела этот совет у одного блогера-сексолога: нужно соблазнительно показать предмет фаллической формы рядом с губами. Тогда у мужчины на подсознательном уровне должны возникнуть ассоциации и пробудиться инстинкты.
– В порядке, просто вот уронила. – Я прикусываю зубами кончик карандаша.
Сойер вскидывает бровь:
– Он только что был на полу, Гномик.
Отбросив карандаш, я хватаюсь за воротник своей футболки и вытираю рот. Ладно, шаг три официально провален.
В моей библии флирта осталась последняя глава.
Сажусь на кровать рядом с вытянутыми ногами Сойера, он смотрит на меня с недоверием, словно я прячу за спиной пистолет. Мои щеки горят, в горле пересохло, а голова становится ватной. Тело ломит, будто оно сопротивляется тому, что я собираюсь сделать.
– Здесь так жарко, тебе не кажется? – Подхватив край футболки цвета задницы Халка, я медленно тяну ее вверх.
Сойер откладывает книгу и, сев, подается ближе ко мне. Он касается прохладной рукой моего лица, и я едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть веки от наслаждения.
– Ты горячая.
– Знаю, спасибо, – протягиваю я с довольной улыбкой. Наконец-то заметил.
– Черт возьми, ты вся горишь. – Он проводит по моему лбу тыльной стороной ладони. – У тебя температура. А я все думаю, почему ты ведешь себя так, будто обдолбалась.
– Нет-нет, ты не понимаешь, это совсем другой вид горения…
Но Сойер уже не слушает и, поднявшись с кровати, идет в ванную. Возвращается он с градусником, который, несмотря на мои протесты, заставляет зажать между губ. Когда тот пищит, я с ужасом смотрю на цифры на крошечном экране – 100.4ºF [11].
Я официально проиграла этому дню. И проиграла в игре во флирт – как только я выпиваю жаропонижающее, Сойер накрывает меня одеялом и целует в лоб, как покойника.
К утру я чувствую себя так, будто меня переехал трак. Голова тяжелая, нос заложен, мышцы не хотят слушаться, и даже мысли в голове шевелятся заторможенно.
Я заболела во время пробежки под ливнем. Не удивлюсь, если это долбаный Каллум сходил к ведьме, чтобы вызвать ледяной дождь в Гамильтоне.
Сойер оставался рядом со мной, пока родители с Фелисити не вернулись из ресторана. Мама начала без остановки охать и ахать, а потом и вовсе заставила меня выпить ненавистное горячее молоко.
Измерив температуру, я издаю недовольный стон – те же цифры, что и вчера. Только теперь мне не жарко, а жутко холодно. Хочется надеть теплые носки и свитер, залезть под одеяло и не вылезать оттуда до конца дня, но я не могу пропустить тренировку. Для тренера Кинни единственное приемлемое оправдание пропуска – смерть. Мне ни за что не дадут место капитана, если я не приду.
Выпив жаропонижающее, я умываюсь и наношу макияж, пытаясь замаскировать покрасневший нос и залегшие под глазами тени. Влезаю в джинсы, надеваю футболку, а поверх нее теплый свитер, но меня все равно чертовски знобит. Нахожу в шкафу шапку и зимнюю куртку – пусть не по сезону, зато поможет согреться.
Нужно уйти из дома до того, как проснутся родители, иначе они не выпустят меня. Осторожно стучусь в комнату к Фелис, но застеленная кровать говорит о том, что она уже проснулась.
Спускаюсь на первый этаж и вижу, как Фелисити открывает входную дверь.
– Эй, – зову я, – подожди, я тоже иду.
– Бог мой, Райли, ты уверена? – Она смотрит на меня с сочувствием, и я стараюсь отогнать мысли о том, насколько плохо, по всей видимости, выгляжу. – Тебе лучше отдохнуть.
– Не могу. – Отмахнувшись, застегиваю молнию на куртке до самого подбородка. – Идем, нужно успеть на школьный автобус и уехать до того, как Сойер начнет играть в мамашу и отчитывать меня, загоняя домой.
Фелис стоит на месте, продолжая сжимать дверную ручку, и я боюсь, что она сейчас позовет родителей. Раскрыв губы, она опускает взгляд, но так ничего и не произносит.
– Что такое?
С улицы раздается двойной автомобильный сигнал, и щеки Фелисити мгновенно краснеют.
– Да в чем дело?
Отодвинув ее, выхожу на крыльцо и вижу у подъездной дорожки красный «Мустанг».
– Не может, на хрен, быть.
Стекло с водительской стороны опускается, и из-за него появляется сияющее красотой и здоровьем лицо Каллума Брайта.
– Доброе утро, Райли! – Обнажив зубы в улыбке, он взмахивает рукой, но не в приветствии, а прося меня отойти в сторону и не загораживать Фелисити. – Ну ты как там, малышка, идешь?
– Малышка? – повторяю я.
– Прости. – Рука Фелис опускается на мое предплечье. – Каллум написал вчера вечером, предложил поехать в школу вместе, а заодно обсудить занятия по физической анатомии.
– У меня что, слуховые галлюцинации от температуры?
– Он хочет, чтобы я с ним позанималась. Стала репетитором.
– Но у него все в порядке с оценками. – Глянув на довольное лицо Брайта, я закатываю глаза. – Не делай этого, Фелис, он дьявол. Точнее, стал им пару дней назад. Он одержим местью мне и…
– Хочешь сказать, – между ее бровями ложится складка, – он придумал, что его могут выгнать из команды за плохие оценки?
– Выгнать и правда могут, но у него точно все нормально с оценками. Каллум что-то задумал, он явно хочет сблизиться с тобой назло мне.
– Он пообещал хорошо заплатить за репетиторство. Прости, Райли, но я не буду отказываться от возможности заработать. И сама подумай, – пожав плечами, Фелис приподнимает уголки губ в короткой улыбке, – какой ему от меня прок в ваших ссорах?
Сжав лямки рюкзака, она спускается с крыльца, а Каллум выходит из салона и играет в гребаного джентльмена, открывая перед ней дверцу. Черт, да он даже мне никогда дверцу не открывал! Блестящий спектакль.
Красный «Мустанг» дважды сигналит мне на прощанье перед тем, как сорваться с места, а я бреду в конец улицы к остановке школьного автобуса.
На риторике я стараюсь вникнуть в тему занятия, но сосредоточиться слишком сложно. Виски пульсируют от боли, а насморк такой сильный, что я уже трижды брала у мистера Чалмера пропуск, чтобы сходить в уборную и высморкаться.
Путь до стадиона кажется мне вечным. В раздевалке девчонки бурно обсуждают Каллума Брайта, который привез в школу новенькую, прямо как Эдвард Каллен в «Сумерках». Все сочувствующе посматривают на меня, что жутко нервирует.
– Хватит уже, мне плевать на Каллума, – огрызаюсь я, но вряд ли это звучит убедительно из-за слезящихся от простуды глаз.
– Черт, подруга, тебе лучше пойти домой, – обеспокоенно произносит Ви, оглядывая меня с головы до ног. – Выглядишь отстойно.
– Я чувствую себя намного лучше, чем выгляжу.
Шмыгнув носом, я захожусь в кашле, и Ви предусмотрительно отходит на шаг.