И в горе и в радости - Хэсли Одри. Страница 3

Сзади скрипнула затянутая сеткой дверь, и Линда, обернувшись, увидела мать, вытирающую запачканные мукой руки о фартук, привольно охватывающий ее обширную талию. Еще не достигнув, сорока, Рут Уилсон подчинилась наследственным генам и любви вкусно поесть.

Нельзя сказать, что ее беспокоил собственный вес. Ничто не могло обеспокоить Рут Уилсон. Она была добродушна, щедра на ласку и заботливость. Если она и имела недостатки, так это только немного грубоватая манера общения, допускаемая ею легкая бестактность. Тем не менее, все ее любили, особенно муж Клиффорд.

Очень красивый мужчина, Клиффорд Уилсон мог остановить свой выбор на любой из местных девушек, но он выбрал Рут, маленькую, пухленькую, смуглую и весьма обыкновенную.

Благодаря естественному самоуважению Рут не видела в этом ничего удивительного. Она принимала любовь Клиффорда как должное и в ответ любила его всей своей щедрой душой. Двадцать четыре года спустя после свадьбы они по-прежнему обожали друг друга.

— Кажется, машина едет? — спросила Рут с надеждой.

— Точнее, летит, — отозвалась Линда.

Мать шагнула вперед, темные глаза ее вспыхнули, лицо расцвело в улыбке.

— Бьюсь об заклад, это мой Дэнни ведет машину. Боже, он такой сорвиголова, когда садится за руль. Надеюсь, отец все еще на реке и не видит этого.

Показалась машина, гравий летел из-под колес, когда она уверенно вписалась в поворот на подъеме к дому. Красная, сверкающая в лучах яркого солнца, с серебристыми колесами и опущенным верхом.

На шум из-под сарая вылетела с лаем пестрая свора. Коричневая Шерри — настоящая австралийская овчарка, седой Волк — отличный пастух, хоть и не чистопородный, и черный лабрадор Рекс, из которого в свое время так и не получилась собака-проводник.

— Шерри! Волк! Рекс! — позвала Рут. — Уймитесь, наконец, и убирайтесь под дом, пока вас не задавили.

Все трое и впрямь послушно нырнули в укрытие в тот самый момент, когда красный спортивный «Мерседес» с визгом остановился у крыльца. Это не был «Мерседес» ее брата — у него вообще не было машины, но за рулем действительно сидел Дэн. Линда это ясно видела. Он ухмылялся, поглядывая на часы.

— Я успел за тридцать секунд до полудня! — возбужденно выкрикнул он, самодовольно глядя на своего пассажира. — С тебя двадцать долларов.

Звуки раскатистого смеха привлекли внимание Линды к приятелю брата, и сердце девушки замерло. Она смотрела, как молодой человек медленно поворачивается в их сторону, ленивым жестом поправляя густые светлые волосы. Он внимательно посмотрел на хозяек ярко-синими глазами… Она видела его сверкающие белые зубы и ямочку на правой щеке.

— Привет, — сказал гость. — Я Роджер.

— Привет, мамуля! — крикнул Дэн. — Надеюсь, мы не слишком перепугали собак.

— Да, простите за шум, миссис Уилсон, — извинился приятель Дэна с чарующей улыбкой. — Ваш сын просто с ума сходит, если рассчитывает выиграть пари.

— Это верно, молодой человек, — ответила Рут. — Уж я-то знаю не только слабости моего Дэнни, но и все его достоинства. Одно из них в том, что он заводит очень приятных друзей.

Дэн застонал.

— Ради Бога, мама, не захваливай Роджера, а то он и так задирает нос выше самого высокого небоскреба.

— В своем доме кого хочу, того и хвалю, щенок мокроносый, — ласково упрекнула сына Рут. — Давай вылезай из этой модной тачки, подойди и обними покрепче свою старую мамочку. И вы тоже, молодой человек. Я неравнодушна к объятиям.

— Иду, — засмеялся Роджер, и удивительно ловко перепрыгнул через дверцу машины.

Фигура его была так же прекрасна, как и лицо. Линда отлично разглядела его, одетого в облегающие джинсы и подчеркивающую мускулистый торс майку.

— Только не говори, что ты маленькая сестричка Дэна, — протяжно произнес он, разглядывая девушку сверкающими синими главами. От этого взгляда все внутри у нее перевернулось. Ее замершее сердце вдруг забилось и понеслось, словно лошадь на скачках. — А ты разве меня не обнимешь? — нежно спросил он и, не дожидаясь ответа, крепко обнял девушку.

Линду пробила дрожь, но она справилась с собой и, застыв в его крепких объятиях, впитывала незнакомое теплое чувство каждой клеточкой своего тела. Глаза ее закрылись, лицо запылало, а ноги подкосились.

Опасаясь, что может соскользнуть вдоль его тела и растаять на полу словно воск, она порывисто обняла его за шею. И тогда Роджер еще крепче прижал Линду к себе, заставив ясно почувствовать физические различия между мужчиной и женщиной.

— Теперь можешь отпустить, — сказал Дэн, трогая Роджера за плечо. — И думать забудь о моей сестре. Ей только пятнадцать.

Роджер отступил от Линды на шаг, хотя руки его по-прежнему оставались на ее талии.

— Выглядит старше, — заключил он снова низким, обволакивающим голосом, от которого у нее по спине пробежали мурашки.

— Кто, Линда? — произнес Дэн скептически. — Ха, да она просто длинная вымахала, чертовка.

— Пять футов десять дюймов, если босиком, — гордо прощебетала их мать. — В отца пошла. А Дэнни весь в меня, — добавила она, взъерошив черные кудри сына.

— Мам, перестань, — вспыхнул Дэн. — И хватит называть меня Дэнни. Знаешь же, что я этого не терплю.

— До восемнадцати лет тебе это нравилось, сынуля. Брось свои городские замашки. Это ты его с толку сбиваешь, Роджер?

Руки Роджера наконец соскользнули с талии Линды, и она задышала ровнее. Она старалась овладеть собой, но знала, что пылающие щеки выдают ее волнение.

— Это не я, миссис Уилсон, — сказал Роджер, наконец, отводя взгляд от лица Линды.

— Ох, не думаю. Ты похож на сорвиголову, хоть и богат до неприличия.

— Мама! — взвился Дэн.

— Что ж, всем известно, что деньги могут испортить детей, — простодушно заявила Рут. — Но я вижу, Роджер вырос, чтобы стать гордостью своих родителей. Куда это, кстати, они уехали, Роджер?

— Думаю, в Европу, миссис Уилсон.

— Разве ты не знаешь точно? — удивилась Рут.

Роджер беспечно пожал плечами.

— У них никогда нет конкретных планов. Они просто плывут в бурном потоке жизни.

Мне кажется, они выбрали странное время для отъезда. Кто же уезжает перед Рождеством? — пробормотала Рут.

Линда согласилась с матерью. Рождество — семейный праздник.

— Не волнуйся, — продолжала Рут, взяв Роджера за руку и широко ему улыбаясь. — Проведешь Рождество с нами. Уж мы за тобой присмотрим, верно, Линда?..

Маделейн рассмеялась.

— Клянусь, твоя мать не предложила бы такого, если бы знала, как ее гость хочет, чтобы дочь хозяйки о нем позаботилась. Так что произошло? Как скоро после этого он перешел в наступление? И как тебе удалось устоять? Думаю, он был великолепен?

Линда вздохнула, притормаживая перед светофором.

— Он не приставал ко мне. Ни разу. Притом, что оставался на ферме до самого конца января.

— Просто не верится! Ты непременно должна была увлечь его.

— Да, я тоже так думала. Я была одурманена им. Ходила вокруг него как щеночек. Использовала любой повод, чтобы быть к нему поближе.

— А твой брат не возражал против того, что сестренка так и ходит по пятам за его приятелем?

— Нет. В нашей семье всегда все делали, вместе. Дэн с отцом много времени уделяли Роджеру, показывая ему деревенскую жизнь. Они учили его ездить верхом, пахать землю и стрелять. К концу своего пребывания у нас он мог продырявить пивную банку со ста ярдов. Естественно, я ему помогала. Кто же еще был способен часами ставить на забор, одну пустую жестянку за другой?

Дали «зеленый», и Линда устремилась вперед в мощном потоке машин.

— А твои знали, что ты без ума от Роджера? — спросила Маделейн.

— Не думаю. Я уже говорила, что всегда была скрытной. Я никогда не была откровенна так, как сейчас. Конечно, ни отец, ни Дэн, ни о чем не догадывались. Полагаю, мама могла что-нибудь заподозрить, хотя, как ни странно, она, ни разу ничего не сказала — что совершенно на нее не похоже. Может, ей хватило ума понять, что все это ненадолго, и что любое замечание лишь заставит меня страдать еще больше.