Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 46

– Слушай внимательно, Дианта. В этой бухгалтерии сам черт ногу сломит. Уж я-то знаю, ведь я сам ее веду по настоянию моего клиента. Но я, в отличие от него, в тюрьму не попаду. Из-за него уж точно не сяду.

– Приятно это слышать, Стю. Ты только постарайся, чтобы и остальным ничего такого не грозило.

Каждый день к пяти часам бар в отеле «Ритц-Карлтон» заполнялся состоятельными командированными, охотно платившими двадцать долларов за одну дозу спиртного, а все потому, что они умели проводить такие траты, как представительские расходы.

Неслучайно этот бар и прилегающий к нему холл облюбовали эффектные молодые женщины из делового центра города. Став популярным местом, где собирались дамы высокого полета, заведение привлекало также местную процветающую публику мужского пола, желавшую выпить.

Расти любил тут бывать, появляясь раз в неделю, а то и чаще. Обычно он встречался здесь с юристами и судьями, заглядывавшими в бар опрокинуть рюмку-другую, прежде чем укатить к себе в пригород. Сам он, будучи холостяком, и после отъезда своих приятелей оставался у стойки бара, где начинал обращать внимание на женщин. Таков был его привычный ритуал.

Но этим вечером он сидел в баре один, допивая третий по счету скотч и кляня очередное жюри присяжных. Он, конечно, свалял дурака, запросив такие громадные деньжищи. Он знал Сент-Луис не хуже всех других и понимал, что это консервативный город, не привыкший к умопомрачительным вердиктам. Не то что некоторые другие города, известные тяжелыми процессами, сулящими сногсшибательный куш: Майами, Хьюстон, Бостон, Сан-Франциско… Сент-Луис в этот список не входил. Напрасно он не сдал назад и не ограничился требованием десяти миллионов. На его счету уже были выигрышные вердикты на пять и на шесть с половиной миллионов, так что десятка выглядела бы вполне разумно. Но проблема заключалась в том – и он, пьянея, все лучше это сознавал, – что его эго задирало планку гораздо, гораздо выше. Ему хотелось собственноручно сделать Сент-Луис городом, где выносятся поражающие воображение вердикты. Он, Расти Маллой, желал стать королем городских адвокатов и свысока поглядывать на других адвокатишек, умоляющих его помочь им разрулить сложное дело. Он бы выбирал самые выгодные дела и одерживал победы одну за другой.

В бар с помпой заявились три молодые женщины, и Расти отвлекся на них. Одну он уже видел здесь раньше и, очень может быть, угощал ее выпивкой. Им было примерно по тридцать лет, все три, вероятно, имели мужей и хотели развлечься, прежде чем разъехаться по домам. Короткие юбки, высокие каблуки, оголенные руки, щедро выставленная напоказ плоть. Устроившись в углу, они стали изучать обстановку. Одна уставилась на Расти, вторая тоже. Он кивнул бармену Хосе и указал подбородком на женщин. Хосе знал, чего хочет мистер Маллой: чтобы спиртное лилось рекой.

Подойдя к ним, он сказал, не обращая внимания на их хихиканье:

– Я угощаю. Что выберете?

Если бы они ждали своих мужей или приятелей, то отправили бы его куда подальше, но этого не случилось. Две освободили для него местечко на диванчике между ними, одна похлопала ладошкой по сиденью – мол, присаживайтесь. Он втиснулся на предложенное место и оценил ноги всех трех. Официант принял у них заказ.

Трижды он был женат и в итоге уяснил, что не создан для брака. Он не хранил верность ни одной женщине, а теперь, в возрасте сорока шести лет, было уже поздно что-то менять.

Дианта выехала из города на заре и первые несколько минут наслаждалась поездкой. Приятно было двигаться по пустой дороге и со злорадством наблюдать за плотным потоком в противоположную сторону, в город. За рулем она прихлебывала кофе и слушала новости Би-би-си.

Исправительное учреждение «Салиба» находилось в двух часах езды от Сент-Луиса, в стороне от главных трасс. Дороги неуклонно сужались, пока она не добралась до городка Керрвилл, почти обезлюдевшего населенного пункта в самом сердце сельской местности Миссури. Судя по большим указателям, тюрьма играла здесь важную роль. Кроме нее, в Керрвилле не было почти ничего. Эта тюрьма с режимом средней строгости предназначалась для 900 заключенных. Судя по данным в Интернете, число ее обитателей вдвое превышало расчетное. Тюрьму построили в 1980-е годы, когда суровые политики объявили войну наркотикам, приведшую к буму тюремного строительства во всех пятидесяти штатах в связи с резким ростом количества приговариваемых к тюремным срокам. С целью отделить более безобидный контингент от наркоторговцев в 1995 году возвели корпус с минимальной охраной, в недрах которого и проживал теперь некогда досточтимый Н. Болтон Маллой.

Дианта, заехав на просторную стоянку, посмотрела на себя в зеркальце. Никакой косметики и украшений, ничего привлекающего внимание. Узкие брюки, туфли без каблука, куртка, открыта только шея, самый целомудренный вид. Стильная женщина, любительница моды, тратившая по утрам много времени на свой внешний вид, сейчас она удивилась своему преображению.

В былые времена, только отучившись в школе права и став первой в истории фирмы «Маллой энд Маллой» женщиной-адвокатом, она всегда ходила на работу как на праздник. Коллеги-мужчины это ценили, но главным ценителем ее общества стал Болтон. Клерками при нем был одни женщины, их работу он оплачивал не скупясь. Он был требовательным боссом, чьи сотрудники обоих полов должны были щеголять в льняных костюмах, с запонками на манжетах, в шелковых галстуках, в обуви итальянских брендов. Из неписаного дресс-кода «Маллой энд Маллой» явствовало: чтобы преуспеть в этой фирме, необходимо выглядеть безупречно.

Дианта оставила сотовый и портфель в машине и заперла ее. У входа в здание тюремной администрации она задержалась перед дешевой бронзовой табличкой, привинченной по распоряжению властей штата к шлакобетонной стене. Табличка прославляла начальника тюрьмы Уинстона Салибу, ушедшего из жизни уже сорок лет назад.

Интересно, кто оканчивает школу, мечтая, чтобы в его честь назвали тюрьму?

В запущенном вестибюле дежурили двое охранников, готовых взять в оборот очередного посетителя. Они взяли у Дианты водительское удостоверение и заставили ее пройти через металлоискатель. Она заполнила несколько бланков, потом полчаса ждала. Пластмассовые стулья в комнате ожидания грозили опрокинуться, внезапно сломавшись, журналам на столиках было не меньше трех лет, улавливался запах антисептика и газового котла. Когда подошла очередь Дианты, охранник провел ее по коридору, через несколько запертых дверей. В очередном отсеке стоял гольф-кар. Охранник указал ей на заднее сиденье, сам сел за руль и молча поехал по узкой мощеной дорожке вдоль проволочной изгороди высотой в десять футов с острой колючей проволокой наверху. Из-за изгороди на нее таращились десятки прогуливающихся по двору заключенных.

Невозможно было понять, как вообще кто-либо, тем более пожилой белый, вроде Болтона, умудряется выживать в таком скверном месте. Увидев указатель «Лагерь Д», она поняла, что почти приехала: письма Болтону она адресовала именно по этому адресу.

Попетляв с охранником по коридорам, Дианта вошла в большую комнату для свиданий с пластиковыми столами и стульями, стоявшими там и сям, а также торговыми автоматами вдоль стен. Других посетителей там сейчас не было: люди попроще навещали близких по выходным, в отличие от адвокатов, наносивших визиты, когда им вздумается. Охранник указал ей на четыре двери, над которыми было написано «Комнаты для адвокатов», открыл одну, предложил сесть и, наконец, нарушил молчание:

– Он будет через минуту. Хотите что-нибудь ему передать?

– Нет.

Узкое помещение было разделено стенкой высотой в четыре фута, продолженной вверху толстым стеклом до самого потолка. Минуты тянулись, Дианта мысленно проклинала Расти и Кирка, заставивших ее их подменить. Болтон был головной болью Маллоев, а не ее. Она не видела его пять лет и предпочла бы, чтобы так и оставалось.