Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг. Страница 38

Юный король Испании желает бросить его на обочине? Что ж, Фуггер этого не допустит. В конце концов, он был выдающимся финансистом. Подобный исход не только уязвлял самолюбие, но, что было бесконечно хуже, ставил под угрозу его финансовую империю. Габсбурги могли разорвать все контракты, если он поддержит Франциска. Карл вполне способен отобрать у него контракт на добычу серебра и передать права на металл, скажем, тому же Вельцеру. В результате к Якобу выстроится очередь обеспокоенных вкладчиков, требующих своих денег. Как и в жуткие дни после смерти фон Мекау, он не сможет удовлетворить всех единовременно. Перед глазами снова замаячил призрак долговой тюрьмы.

Прикинув все за и против, Фуггер решил воспользоваться своим основным преимуществом – масштабом. Он мог предложить кандидату намного больше денег, чем кто-либо еще. Напомнив курфюрстам о своих возможностях – «рекламную кампанию» Якоб начал с приема в саду в честь Людовика Арагонского и продолжал до самого дня выборов, – он может задрать цену победы столь высоко, что никто не сумеет с ним конкурировать. Соперники отпадут один за другим, и он останется единственным «уцелевшим» банкиром. Надо ставить на амбиции соперничающих королей, рассчитывать, что они не перестанут торговаться – и таким образом вынудят банкиров-конкурентов отступить ввиду чрезмерно высокой цены.

Чтобы план удался, следовало продемонстрировать Карлу, в чьих руках козыри. Именно тут пригодился Франциск. Фуггер хотел, чтобы Карл усвоил простую истину: если он не выберет Фуггера, Фуггер не станет страдать, но предложит свои ресурсы – наиболее крупный свободный капитал Европы – королю Франции. Ничего личного. Якоб хотел, чтобы Карл понял: не курфюрсты решают, кому быть императором, и если Франция получит деньги Фуггера, Габсбурги потеряют Священную Римскую империю – крупнейшее политическое образование Европы – заодно с надеждами на мировое господство. Да, поддержка Франциска принесет дополнительные проблемы, ведь Фуггеру все равно придется вести дела с Габсбургами. Но не важно, всерьез ли Фуггер помышлял переметнуться на сторону Франции. Важно, поверят ли Габсбурги в подобное развитие событий, опасаются ли они такого «предательства» с его стороны. Вот почему Фуггер отправил гонца в Париж. Вот почему он продолжал сообщать Франциску последние новости несколько недель подряд. Вот почему он дал указание своему племяннику Антону, который сменил постаревшего Цинка в Ватикане, поддерживать контакты с людьми Франциска в Риме. Фуггер не мог, разумеется, сделать Франциску прямое предложение о кредите – иначе Габсбурги бы разъярились. Но можно было устроить все так, чтобы Франциск сам пришел к нему. Своими якобы невинными действиями Фуггер пытался добиться именно этого.

Тем временем ситуация складывалась так, что у Фуггера появился еще один шанс доказать Габсбургам свою незаменимость. В Вюртемберге, немецком княжестве неподалеку от французской границы, ряд городов принадлежал не местному правителю, князю Ульриху, а империи, и ими управляли наместники Габсбургов. Это бесило Ульриха, поскольку указанные города платили налоги в имперскую казну, оставляя княжескую ни с чем. Когда Максимилиан умер, Ульрих воспользовался моментом и ввел свои гарнизоны в эти города. Однако он недооценил Габсбургов. Пусть Максимилиан ушел, созданная им структура управления сохранилась. Габсбурги намеревались вернуть свое силой – если найдут денег, чтобы набрать войско. Фуггер не упустил возможность: он предоставил Габсбургам 113000 флоринов на наемников.

Сохранился набросок Дюрера – военная сценка. Рисунок отражает подавляющее превосходство войска, нанятого на деньги Фуггера, над силами противника. На переднем плане – линия пушек с невероятно длинными стволами, нацеленными на замок. Солдаты Габсбургов возле пушек выглядят уверенными в победе. Один явно жалеет защитников замка, которым суждено пасть. Рисунок не оставляет сомнений в конечном триумфе Габсбургов, и этот триумф состоялся. Победа имела немалое значение для Габсбургов, она принесла не только города, но княжество целиком, включая Штутгарт, стратегически важный оплот, учитывая его близость к Франции.

Этот эпизод снова доказал, что Фуггера стоит иметь в друзьях. Чуть позднее раздраженная Маргарита, тетка и наставница Карла в этой кампании, попросила племянника перестать валять дурака и взять кредит у Фуггера, пока не оказалось слишком поздно. Умолчав об очевидном (что у Фуггера денег больше, чем у других банкиров), она прибегла к этическому обоснованию: «Он оказал нам столько услуг и сделал столько полезного, что долг сюзерена побуждает с ним сотрудничать».

Время было на исходе. Сообразив прежде Карла, что победит тот, кого поддержит Фуггер, Франциск направил посланника в Аугсбург – как и ожидал Якоб. Король Франции полагал, что они с Карлом находятся в равных условиях в битве за финансы. За Карлом стояли Вельцеры и итальянцы, за Франциском – лионские банкиры и другие итальянцы, плюс французская казна пополнилась средствами от продажи королевских земель и присвоенным, от имени государства, имуществом министра финансов. Однако Франциск понимал, что ему недостаточно, используя терминологию карточной игры, ответить на ставку Карла. Он должен облегчить выбор курфюрстам, не просто отвечая Карлу, но изрядно перебив ставку последнего. Мысля подобным образом, он запросил у Фуггера кредит в размере 300000 экю, что соответствовало 369000 флоринов. Франциск постарался сделать свое предложение максимально привлекательным для банкира. Он обещал скорейшее погашение кредита за счет французских налоговых поступлений и посулил комиссию в размере 30000 экю. Если Фуггер согласится, Франциск вдвое увеличит ставку Карла. С такими суммами король Франции не мог проиграть. Независимо от того, сколько банкиров войдут в «консорциум» Карла, король Испании будет не в состоянии сопротивляться Франциску и Фуггеру. Тактика «суперповышения» последнего строилась именно на этом. При любых раскладах Франциск получал не перевес в голосах, а все семь голосов курфюрстов. Иными словами, у него возникал шанс объединить Францию и Германию под властью Валуа.

Фуггер позволил сведениям о предложении Франциска просочиться в стан Габсбургов. Фон Бергес, представитель Габсбургов в Аугсбурге, умолял Маргариту вразумить Карла. Он твердил, что Карл обязан взять кредит у Фуггера, иначе все напрасно. «Что касается Фуггера, мадам, королю придется сотрудничать с ним, хочет он того или нет, – писал фон Бергес. – Курфюрсты полагаются на слово Фуггера, прочие для них не существуют». Он добавлял, что Карлу следовало бы призвать Фуггера с самого начала: «Если бы мы поступили так изначально, это немало бы способствовало королевскому успеху и благополучному завершению дела». На Карла давили буквально со всех сторон. Чиновники, отвечавшие за проведение выборов, писали королю, что курфюрсты «не верят никаким купцам, письмам и печатям, кроме Фуггера».

Между тем аппетиты курфюрстов росли. Годом ранее в Аугсбурге Иоахим Бранденбургский получил за поддержку Карла невесту из дома Габсбургов и 300000 флоринов. Ныне, в разгар торгов, он нарушил свое обещание. Иоахим заявил Фуггеру, которому он, по собственным словам, «необыкновенно доверял», что поддержит того, кого выставит Фуггер, и особо уточнял, распространяются ли личные гарантии Фуггера исключительно на Карла – или равно применимы к Франциску.

За Ла-Маншем, в Англии, Генрих VIII правил уже десятый год; в возрасте двадцати девяти лет он был по-прежнему силен и привлекателен. Четырнадцать лет спустя он разведется с Екатериной Арагонской и разругается с Римом. Но пока он дружил со Святым престолом. Папа Лев сделал английскому королю следующее предложение: пусть Генрих тоже примет участие в выборах, ведь ему предоставляется возможность стать первым англичанином со времен графа Корнуолла (1256 год) [59], который будет императором Священной Римской империи.

Лев страшился Карла и Франциска, видел в них обоих угрозу Ватикану. Франциск уже захватил Милан. Если он станет императором и утратит необходимость соперничать с Габсбургами, Франция без труда оккупирует весь полуостров и займет Рим. Карл же виделся еще большей угрозой. Он контролировал практически всю Южную Италию, а значит, мог собрать войско в Неаполе и атаковать Рим с юга.