Рассвет (СИ) - "Amazerak". Страница 29

От поверженной башни ко мне перетекло много энергии, хоть и не так много, как от повелителей. Тем не менее всё равно появилась сильная усталость, и общее самочувствие ухудшилось.

Похожие проблемы возникли и у моих спутников. У Йозефа и Мартина начались судороги, и даже Тамара сказала, что ощущает сильную слабость. Решив, что на сегодня хватит, я повёл всех обратно к яме. Путь нашли быстро, поскольку туман стал менее плотным. То ли сыграло роль уничтожение трёх или четырёх дымных заводов, то ли я моё зрение адаптировалось. Возле города, где сидел Десятый, мы договорились встретиться через три-четыре дня и разошлись.

Десятый попросил меня ненадолго задержаться. Поинтересовался, что думаю насчёт своего отряда, и я ответил, как есть: все очень слабые. Даже мне мощи не хватает. Если предстоит разбираться с существом, которое в разы сильнее повелителей, мне требовалось развиваться дальше.

— Значит, будете тренироваться и поглощать силу, — сказал Десятый. — Неважно, как много времени это займёт. Важно, чтобы вы одержали победу. Мы будем работать столько, сколько потребуется.

Когда я вернулся в свой мир, на улице уже смеркалось. Стоило мне вдохнуть полной грудью, как закружилась голова, в глазах потемнело, и я едва устоял на ногах. Виски пульсировали, мышцы сводило судорогами. Организм возвращался к нормальному функционированию. Продолжалось это недолго, и вскоре я уже мог вести машину.

В понедельник я позвонил генералу Бодянскому, но тот сказал, что пока ничего не готово. Пришлось ждать.

Во вторник мне, наконец, выделили кабинет, в котором были три стола и два компьютера. И ещё целый день ушёл на то, чтобы получить доступ к архиву. Мне требовались данные аристократов, зарегистрированных в Усть-Катайгинском особом округе. В итоге доступ я получил, но обнаружил, что архив — бумажный. Теперь предстояло копаться в куче папок.

Положение аристократов в приграничных областях было непростым. Каждый, кто имел здесь во владении более сотни десятин земли или предприятие с определённым оборотом, был обязан регистрироваться и служить пять или десять (если месяц через месяц) лет на границе. Такие порядки устроил ещё император Павел в пятидесятых годах прошлого века, когда тенебрисов в Сибири только-только удалось остановить. Он отдал защиту рубежа на откуп аристократии из приграничных губерний, а те получали относительную независимость, но были обязаны службой.

Само собой, не всех привлекали такие перспективы, и когда угроза стала уменьшаться, начался отток аристократии из наших краёв, а новые бояре и князья ехать сюда не спешили. Потом император издал указ, отменяющий обязанность регистрироваться тех, у кого имелась собственность в других губерниях, но это не несильно помогло. Во многих сибирских городах воцарилось запустение, как, например, в том же Гордеевске.

Но были и те, кто не остался защищать до конца свои владения. А некоторые особо проворные сумели воспользоваться ситуацией и прибрали к рукам всё, что только смогли, и оказались в плюсе.

На недавно освобождённых земля ситуация отличалась. Они были поделены на особые округа, и там почти сразу началась раздача земель. Получали её в основном те, кто и так уже служил, и потому владение собственностью не накладывало на них никаких дополнительных обязательств. Да и тех, кто покупал здесь участки по своей инициативе, тоже не принуждали служить на границе. Сделано это было специально, чтобы привлечь побольше инвестиций в эти края. И так проблем хватало, и знать сюда, мягко говоря, не торопилась, а если всех новоприбывших аристократов ещё и служить заставить, так вообще никто не поедет.

Мне казалось, что текущая ситуация требовала какой-то реформы или изменения политики на приграничных территориях, но государственным мужам сейчас было не до этого.

Служба в ополчении не являлась обязательной, однако предполагалось, что аристократы добровольно встанут на защиту своей земли в случае вторжения тенебрисов. Обычно так и происходило. А чтобы их организовать, назначались хранители — это были, как правило очень сильные владеющие, пользующиеся авторитетом среди местной знати, но подчиняющиеся непосредственно государю. В особых округах до этого года хранителей не ставили. Я стал первым.

В среду я целый день торчал в архиве. Приходилось оцифровывать его для своих нужд. В первую очередь создал таблицу, куда вносил краткие сведения: фамилия, имя, отчество, откуда родом, где служил или служит и контактный номер. Дело было муторное, я хотел попросить Бодянского дать помощника, но генерала на месте не оказалась, и дозвониться до него тоже не получилось. Секретарь сказал, что командующий на границе, приедет завтра.

Со всеми этими заботами я совсем забыл про наш уговор с Ярославом Долгоруковым. Обещал позвонить ему через неделю после встречи, а времени уже прошло больше. Тот, понятное дело, сам звонить не станет — не по статусу. И так он мне, можно сказать, милость оказал. Поэтому придётся мне. Собственно это я и сделал вечером по возвращении домой.

Ярослав взял трубку почти сразу. Поздоровался, спросил, как у меня дела.

— Забот много, Ярослав Владимирович, — ответил я. — Вы слышали, что меня назначили хранителем земель в Усть-Катайгинск? А хранителей здесь раньше не было, поэтому мне с нуля приходится начинать. Сами понимаете, завал работы.

— Я слышал, куда вас определили, — сказал Ярослав. — Не понимаю, о чём думал наместник, когда вас туда назначил? Неужели он считает, что столь перспективному молодому человеку место в этой глуши?

— Всё нормально, Ярослав Владимирович. Знаю, молодёжь больше в столицу тянется, а мне, наоборот, нравится здесь, в Сибири. Поэтому спасибо Дмитрию Павловичу. Надеюсь, послужу с пользой.

— Вы меня не перестаёте удивлять, Алексей Михайлович. Но если нравится, то что могу сказать? Если чувствуете, что там — ваше место, могу только порадоваться за вас и поздравить с новой должностью.

— Спасибо. А у вас как дела?

— Тоже идут полным ходом. Дел невпроворот, как всегда.

— А я по поводу вашего предложения хочу поговорить, если оно ещё в силе.

— Разумеется. Долгоруковы слов на ветер не бросают. Обдумали?

— Обдумал. В общем, шахту можете забирать. Только условия мои такие. За шахту попрошу полтора миллиона. Я очень много денег в неё уже вложил, не хочу в убытке остаться. И сорок процентов акций. И делайте с ней, что хотите, а я займусь другими своими проектами. У меня двадцать тысяч десятин земли под Усть-Катайгинском. С ними надо как-то разобраться.

— Я понял вас, — проговорил Ярослав, не показав виду, что он чем-то недоволен. — Тут, понимаете ли, надо детали уточнить. Я в скором времени пришлю своих управляющего с юристом, они проверят документацию, состояние шахты, и тогда о конечной цене условимся.

— Договорились, — ответил я, поняв, что Ярослав будет торговаться. — Только заранее сообщите, когда приедут, чтобы я в Первосибирске был к тому времени.

— Вам позвонят заранее. А когда со сделкой разберёмся, там и с помолвкой решим вопрос.

— Лариса-то хоть согласие дала?

— Дала согласие, не переживайте. Мне кажется, вы ей даже понравились. Так что с этим делом порядок.

— Это радует.

— Ну, Алексей Михайлович, желаю вам удачи на новом поприще. Защищайте Сибирь, границу, чтобы ни одна тварь не проскочила. А мы с вами ещё созвонимся.

Мы попрощались.

Насчёт шахты я долго колебался, не зная, как лучше поступить. Слишком много сил в неё вложил. Это было первое моё предприятие, которое я строил с нуля. Но понимание, что в будущем оно станет бесполезным и может принести огромные убытки, напрочь отбило желание развивать его. И чем больше я об этом думал, тем больше меня тяготила необходимость дальше вкладывать туда свои средства. А теперь я чувствовал облегчение. Словно камень с души упал.

На следующий день Бодянский приехал, выслушал мою просьбу и во второй половине дня прислал мне в помощь сержанта — молодого боярина, служившего в штабе. С ним вместе дела стали продвигаться быстрее, и к вечеру мне удалось приступить к обзвону потенциальных ополченцев. Однако с этой задачей я кое-как справился лишь к концу следующего дня.