Рысюхин, шампанского! (СИ) - "Котус". Страница 12

Не сказать, что идеальный кандидат — уж очень у него скудный опыт, но зато по профилю основной задачи, то есть, охраны портала, отслужил не один год. Да, там добытчиков как таковых не было — ни вылезавшие порой из тундры стада мелких грызунов, ни налетающие из глубины полупустыни стаи насекомых промысловой ценности не имели, так — пятак за ведро, а ближайшее населённое место в шестидесяти верстах с гаком, да и то — посёлок лесорубов, где в сезон народу хватало, а в межсезонье они гарнизон портала за людное место считали. У меня народу через портал шастает не в пример больше, но их хозяйственной деятельностью займётся Иван Никанорович, главному над охраной останется присматривать разве что чтобы контрабанду не выносили.

Выслуга в тех краях шла год за два, потому к сорока двум годам все сроки у него вышли, но на капитана нужно было сдавать экзамен, к которому как и где готовиться? Но главное — нужна была капитанская, а для начала хоть штабс-капитанская должность. С этим же была беда, так что поручик понял — выше звания ему не видать, так что решил завязывать со службой и попытаться всё же создать семью — с этим в его гарнизоне тоже всё было предельно грустно.

Думаю, стоит оговорить возможность того, что его назначение может оказаться временным, и при нахождении более подходящего кандидата в командиры дружины он перейдёт в его подчинение в должности всё того же командира гарнизона — только в более цивилизованном месте и с возможностью построить дом для семьи в Рысюхино. Думаю, что в окрестных деревнях найдётся не одна желающая стать женой целого поручика — при пенсии, а ещё и при зарплате.

В субботу встал в шесть утра — выспаться на выходных, это что, шутка такая — поцеловал сонную-тёплую Машеньку и отправился в путь. Даже завтракать не стал — сделаю это в Быхове, как раз пока доеду проснусь и проголодаюсь. Ха, а ведь ещё два года назад меня бы, как дед говорит — жаба задушила тратить деньги на то, что можно сделать дома дешевле. С другой стороны, я каждую неделю в тире или на стрельбище сжигаю зарядов на десятку, а ещё и свинец с пыжами, да мишени… Так что раз в неделю завтрак в городском кафе могу себе позволить.

Порция драников с не то с густой подливкой, не то с редковатой мачанкой на мелких шкварках и жареных опятах, да с яичницей глазуньей из трёх яиц, а пока всё готовилось — принесли тарелочку с несколькими ломтиками солёного сала и порезанными вдоль на четыре части огурцами — двумя свежими и малосольным, на выбор. К этому предлагали ещё и рюмку водки, но мне это вот совсем не нужно было, такого добра своего хватает. Тем более, что я уже провёл анализ, благо за соседним столиком пара каких-то судя по одежде мещан себе отказывать в «рюмочке для аппетита» не стала. И что вам сказать — не водка это вовсе, а самогон, правда, качественный и неплохо, даже, можно сказать, хорошо очищенный. Чай, правда, разочаровал, но тут дед прав — могло быть и хуже. И всё удовольствие встало в восемьдесят две копейки! В Минске ближе к центру чаю с булочкой выпить дороже стоит — я помню, как после госпиталя забрёл. Оставил половому рубль, отмахнувшись от сдачи — статус обязывает не считать копейки, точнее, делать вид, что не считаю.

Вторую остановку сделал в Бобруйске, и, с учётом остановок и медленного проезда через оба города, в Викентьевку должен был приехать по расчётам около половины третьего, это если бы не задерживаться на дамбе и карьерах, а я ведь задержусь — для того и еду. Восемь с половиной часов на дорогу — это, конечно, не четверо суток, как на конной упряжке, но когда за выходные нужно столько всего переделать — затраты времени на дорогу раздражают.

«Есть одна идея… Как ты отнесёшься к идее добираться от Буйнич до Дубового Лога или Викентьевки часа за полтора-два? А если с погодой повезёт — то и быстрее?»

«Как к выдумке. И, возможно, выдумке опасной».

«Да ладно, конструкция отработанная, надо только моторчик лошадей так на сорок пять-пятьдесят найти. Хотя, у вас лошади жирные[2], хватит сорок-сорок пять. Но пятьдесят лучше».

«У меня в фургоне столько, но за два часа они не добегают».

«Ты не понимаешь, это другое. Конечно, для конспирации придётся сделать пару-тройку, а лучше штук пять заведомых уродцев и сломать их аккуратно, никого не покалечив, чтоб лежали в углу сарая свидетельством творческого поиска».

«Дед, ты о чём вообще? Ты меня пугаешь!»

«Да не, это не страшно, стоит только привыкнуть. Займусь-ка я пока расчётами, поскольку давно хотел конструкцию немного доработать».

Так, это явно что-то из мира деда, и конструкцию он знает, что же это? А, всё равно не угадаю, потому как не знаю всех вариантов, так что нечего и страдать — всё равно делать буду (если буду) я, так что и расскажет, и подробно объяснит, никуда не денется.

Встречали меня, как и договаривались по мобилету, у въезда на дамбу со стороны Осипович, точнее — Слуцкого тракта. Тут были и строители, и Влад Беляков, и староста Викентьевки — Лукошкин Евсей, и даже зачем-то Клим, уже тоже Беляков, а с ними какой-то незнакомый мне дядька лет тридцати пяти на вид, наверное — кандидат в управляющие карьером. Приехали на двух почти одинаковых пикапах, причём строитель — на аппарате выделки своей фирмы. Ну, что сказать? Договорённость о размещении изображения Рысюхи на двери выполнена, но рисунок размером в две ладони размещён в переднем верхнем углу двери, под стеклом, а во всю оставшуюся площадь — Суслик с текстом «Сусликстрой» по кругу. Формально всё выполнено, картинка ровно того размера, как образец, что я передавал для копирования. И по-человечески понятно желание свой герб в первую очередь демонстрировать, а всё равно — царапнуло неприятно. Как потом рассказал прокатившийся со строителем Влад — кондиционер у «сусликов» работал как бы не вдвое хуже — что-то они там перемудрили либо, наоборот, недодумали с прокладкой и формой воздуховодов[3].

Насыпь по виду нареканий не вызывала — пока не вызывала, но договор предусматривал повторный осмотр комиссией по весне, проверить, как она переживёт зиму и весенний паводок. Но предварительный акт приёмки я подписал со спокойной душой, благо недоделки знал заранее — от Беляковых, так что только проверил их наличие, ткнул пальцем строителю и предложил уже заранее отпечатанный лист с перечнем доработок. Тот вздохнул, но подписал, благо, там можно было исправить всё дня за три и даже, за исключением одного места, без тяжёлой техники. Подписали и заранее согласованный между Сребренниковым и Суслятиным договор об аренде экскаватора, работающего в карьере.

Там, на въезде на предприятие, меня и познакомили с кандидатом в управляющие им. Это был типичный «однодворец», едва одарённый стихией Песка, одной из вторичных стихий Тверди, с уровнем один и одна десятая.Семья его жила в одной из деревень, мимо которых прокладывается новая железнодорожная ветка, благодаря чему он сможет навещать своих, договорившись со строителями в Тальке, чтобы подвезли его на одной из своих дрезин. Это раньше пришлось бы телепаться полный световой день от Осипович по просёлкам и в объезд болот, а перед тем ещё до города от нас полдня. Звали кандидата Поликарп Антипович Полипорский, герба Полипора[4].

«Батя отомстил внуку за дедову фантазию. Ну, или у них в семье традиция такая».

«Нормальное имя, что тебе не нравится?»

«Ладно-ладно. Просто у нас они оба практически вымерли, вот и удивляюсь на досуге».

До этого работал дорожным строителем, потом — на добыче песка в Осиповичах, сейчас эти ямы затоплены и превратились в пруды, затем его занесло аж под Слуцк, но такая работа ему не нравится: далеко от дома, а перевезти своих поближе не имелось возможности. Словно чувствуя мои сомнения, он сразу начал показывать и рассказывать что тут и как, потом поспорил с подошедшим и чем-то недовольным управляющим от конторы Суслятина о том, как вести следующий разрез и спор этот выиграл, действующий начальник добычи признал, что способ Полипорского выгоднее с учётом дальнейшей работы. Ну, раз так — то берём, у меня тут не добыча алмазов и не стройка века, потому специалист экстра-класса не нужен, этот же явно разбирается в деле. На торфяном разрезе Поликарп Антипович тоже показал знание всех процессов, часть из которых мне была категорически не понятна. Ну, или сочинял с уверенным видом, однако его никто не поправил. Так что погрузились и поехали в Викентьевку, подписывать документы в нормальной обстановке за нормальным столом, запускать всю толпу в фургон, который я воспринимал как передвижную комнату нашего семейного дома не хотелось, да и смысла особого не было.