Рысюхин, шампанского! (СИ) - "Котус". Страница 34
«Примерно так, да».
Дед о чём-то задумался, я — тоже, о том, успею ли я в столовку, хоть пирожков каких перехватить. О полученном конверте за две оставшиеся пары забыл бы, не путайся он под руками каждый раз, когда нужно было что-то положить в саквояж или достать оттуда.
После занятий я выехал на лицо мира, опять испытав уже привычный переход из изнаночного лета в хмурую морось тринадцатого октября, после выезда из Буйнич свернул на дорожку, ведущую на поле, которая до весны явно никому не понадобится. Перешёл в салон, включил там свет и наконец достал полученный в приёмной ректора пакет.
В пакете лежало предложение о выкупе моей доли в гостиничном комплексе в Прибалтике. Мол, в связи с необходимостью, связанной с делами рода. В приложенном к официальным бумагам личном письме главы рода шло уточнение, что владения предназначены в приданое его внучке, и в этом случае наличие совладельцев совершенно неуместно. Также шла просьба рассмотреть предложение в пятидневный срок, если будут возражения — передать их через ректора, в противном случае договор будет считаться принятым обеими сторонами.
Дальше шли бухгалтерские документы и оценочные акты, согласно которым вся стоимость комплекса определялась в сто восемьдесят шесть тысяч рублей, с хвостиком, мои шесть процентов составляли одиннадцать тысяч двести рублей, к которым добавили ещё триста, как «выходное пособие» с той должности, что я формально занимал.
«Вот жлобьё, а⁈ Врут, как дышат!»
«Ты сейчас о ком и о чём?»
«О Кайриных. Там одна земля, если Викентьевку вспомнить, ты2сяч на двести потянет!»
«Сейчас — возможно, при покупке — нет. Кусок с мызой, дубравой и сосновой рощей вообще давно куплен, неизвестно, за сколько. Остальное считалось бросовыми землями и неудобьем. Плюс покупал-то граф, причём неизвестно, на каких условиях. Да и в целом там земли дешевле, дикие же места».
«На балтийском побережье⁈ Земли в паре сотен метров от моря — бросовые и никому не нужные⁈ Ну просто офигеть. Скажи ещё, что коса, которая залив от моря отделяет — тоже бросовой считается!»
«Да там вообще не земли, а недоразумение, кому они нужны⁈»
Дед аж застонал внутри меня.
«Куршская коса — сплошная цепь санаториев, пансионатов и прочих домов отдыха, куда даже с большими деньгами не влезть было. Только с очень большими или с высокими знакомствами. Ну, или получить участок по наследству. У меня в мире так было — до того, конечно, как в Вымиратах население на сорок процентов упало, по сдержанным подсчётам, и потом туристов почти пропал».
Дед немного подумал и добавил:
«Возможно, этот самый комплекс послужит началом того, что отдыхать в Прибалтике станет модно и цены на землю взлетят. Может, прикупить пару километров косы, пока она по цене оформления бумаг идёт?»
Я даже комментировать это не стал, только вздохнул тяжко.
«Ладно, пусть земля там бесплатная — только главное здание, вспоминая расценки Суслятиных сколько стоит?»
«Дед, успокойся. Ты всерьёз собираешься собачиться с графским родом ради того, чтобы сумму отступных увеличить? Нет, конечно, можно — но тогда надо сразу и заявление об отчислении писать».
«Это понятно, но ведь жлобьё же!»
«Знаешь, я думаю, потратив половину этой суммы на судебные издержки и адвокатов они могли бы вообще доказать, что никакой договорённости о доле не было. Причём минимально постаравшись — сделали бы это даже без урона репутации. Так что это можно рассматривать как предложение разойтись, но по-хорошему. Разрыв отношений без взаимных претензий».
«В целом-то да, но всё равно осадочек неприятный. Да и проект жалко — загубит его этот профессор архитектуры, или кто он там. А самое обидное — что испоганит не только конкретную реализацию, но и некоторые идеи в принципе, на уровне концепции».
«Нет, дед, строить рядом ещё один гостиничный комплекс, чтобы показать, как надо было — мы не будем! Я просто сдохну, ещё один проект тянуть!»
В общем, пришли к выводу, что деньги лишними не бывают, а ссориться с ректором ВУЗа, где учишься из-за борьбы своей и его жадности — этот как раз тот случай, который описывается поговоркой «жадность порождает бедность». Можно сказать, один из каноничных вариантов. Так что я подписал бумаги, сложил их обратно в конверт, дома добавлю туда листок с реквизитами «накопительного» счёта, конверт — в саквояж и поехал домой. Меня там девочки мои ждут.
Так, стоп. Не все девочки, что меня там ждут — мои.
Девочек оказалось больше ожидаемого количества — Василиса прибежала «проведать Мявуню», а с ней в компанию отправили Ириску, потому как возвращаться будут, когда стемнеет, и одну Васю отпускать страшно. Вот, честно — не понимаю логику. Какая может быть опасность, с которой справится Ира, но от которой не сможет убежать Вася⁈ Не говор я уж о самом простом, логичном и надёжном варианте, в котором я подвожу Василису на автомобиле до входа во двор.
«У многих родителей есть такое — что, мол, вдвоём не так страшно, и плевать, что два нуля в плане самозащиты вместе составят такой же ноль. Сам тоже этим грешил, да».
Но одна польза от Иры уже проявилась — она, в отличие от младшей сестры, догадалась связаться с Машей и предупредить о визите, поэтому, когда сели обедать — еды хватило на всех, кухарка успела поправить закладку продуктов.
Эх, сюда бы пирожков Ядвиги Карловны, из изнаночных ягод! Там у меня, кстати, сезон «голубики» уже сходит на нет, добычу ведут только частники — женщины из соседних деревень, частью для себя, но в основном на продажу моему же каштеляну. Эти ягоды уходят не только в настойку: ягодный соус к мясу на их основе просто лидер по заказам от проезжающих, он хорошо пошёл не только с мясом кенгуранчиков, но и с курицей, особенно с грудкой, и со свиными рёбрышками. А местные жительницы, включая бабку-травницу из Уборок, ближайшей деревни в сторону Червеня, решили, что отвар из неё должен помогать от простуды, мол, согревает же изнутри.
Зато сезон сбора «мясной ягоды» и слабительных слив, они же дынные, они же войлочные, они же «волосатые», они же орешниковые — надо, кстати, навести порядок с этим делом и дать, наконец, одно официальное название — на подъёме. И бабушкины знакомые уже обрывают телефон в Смолевичах, на тему «где наша прелесть». Надо, кстати, заказать, чтоб передали с оказией в Могилёв ведро мясной ягоды и сколько-то ещё голубики, ранее привезённую всю уже съели в той или иной форме. И слив килограмма так три хотя бы, а лучше — пять. Подарить невзначай кое-кому из знакомых, кто в возрасте. Я через выходные собирался ехать туда сам, проводить эксперименты с композитной бронёй для автомобилей, предназначенных дружинникам, заодно бы и ягод на обратном пути прихватил, но теперь уже даже и не знаю.
После обеда Маша и Ульяна рассказали о ходе репетиций с ансамблем. Мол, гитарная партия есть, фортепиано — тоже, из духовой секции трубу и валторну прописали, осталось отрепетировать. Саксофон не знают, ставить или нет. Барабанщику надо настучать по голове его же палочками. Виолончель встала вообще классно, но инструмент не совсем эстрадный, с другой стороны, по сравнению с фортепиано…
Девочки захотели устроить домашнюю репетицию, для чего мне вручили гитару, Маша взяла трубу, Ульяна села за клавиши, Ире вместо виолончели дали скрипку — она когда-то училась игре на этом инструменте, как и Маша, а Василисе вручили маракасы, поручив отбивать ритм, вместо барабанов.
Раза с четвёртого даже начали более-менее попадать в один ритм, а в большинстве случаев — и в ноты, но всё равно больше дурачились и веселились, чем всерьёз работали. Минут сорок так развлекались, пока не надоело, после чего меня попросили просто спеть под гитару «Что такое осень», затем — «Осенний вальс», к которому подключилась Маша с подаренным саксофоном, потом импровизированный концерт продолжился уже без моего участия «зимними» песнями и «пиратскими», где я снова взялся за гитару. Горничная и кухарка слушали этот концерт, стоя у дверей из гостиной в хозяйственный коридор и им, похоже, нравилось. Потом выпили чая, смочить пересохшее и натруженное — особенно у слишком активно вопившей в «пиратских» припевах Василисы — и я повёз девиц Мурлыкиных домой. На улице накрапывал дождик, так что я предложил прислуге подвезти за одно и их, но те смутились и отказались. Ладно, как говорит дед, «моё дело предложить, ваше дело — отказаться».