Башня тишины (СИ) - Джафаров Рагим. Страница 26

— Про что?! — Октай, кажется, искренне удивился.

В его голосе появились ярко-желтые оттенки, но не более того. Руслан замер с открытым ртом. Невозможно, просто не может быть, чтобы он не знал.

— Ты что-нибудь знаешь про кровь Аждахи?

— Что с тобой? — Голос стал встревоженным.

— Неважно. Что происходит?

— Трогательно. Отец и сын нашли общую тему для разговора. Оба хотят знать, что происходит.

— Подожди, подожди! — Руслан зачем-то замахал рукой, будто это помогает думать. — Давай попробуем с другой стороны подойти. Ты веришь во что-нибудь сверхъестественное?

— Руслан, я понимаю, что ты… актер, скажем так. Что жанр, в котором ты работаешь, требует некоторого погружения… особого образа мысли, например, но я не понимаю, чего ты хочешь. Переходи к делу, я занят, если ты не заметил…

— Просто ответь! — перебил Октая Руслан.

— Ну, во что-то, конечно, верю. Бывает что-то необъяснимое.

— Но сам никогда ничего такого не видел?

— Нет.

На том конце трубки щелкнула зажигалка. Руслан сбился с мысли. Он почему-то был уверен, что Октай не курит. Почему?

— Ладно, ясно. Тогда… Господи, да как бы это…

— Ты подумал о моем предложении? — на этот раз Октай перебил Руслана. — Мне нужен ответ.

— Ты не понимаешь, что происходит на самом деле. Не понимаешь.

— Тут ты совершенно прав. Ты употребляешь какие-то вещества? Каждая третья твоя реплика никак не связана с двумя предыдущими.

— Я даже не курю. И никогда в жизни не пробовал алкоголя. Меня выворачивает наизнанку от одного только запаха!

— За это, полагаю, можно сказать спасибо твоей матери.

— Не лезь туда, куда не звали, — предупредил Руслан. — Это не твое дело.

— Ты хотел созвониться, чтобы поистерить? — уточнил Октай. — У меня есть дела поважнее.

— Нет, я пытаюсь понять, что… Так, сколько тебе было лет, когда тебе сделали… операцию на глазах?

— На одном глазу, если быть точным, — поправил Руслана Октай. — Я не помню.

— В каком смысле?

— Мне было слишком мало лет, чтобы помнить. Мой отец был очень суеверным человеком. Он счел, что два зрачка — это какой-то очень плохой знак. Но почему ты вообще решил…

Руслан услышал треск стационарного телефона. Октай тут же попросил:

— Подожди, у меня важный звонок.

Октай, видимо, не зная, как заглушить микрофон, просто положил мобильный на стол и спокойным деловым тоном принялся что-то говорить на азербайджанском. И снова Руслан наблюдал, как меняется голос человека на другом языке. Как в сухой, серовато-пыльной основе возникают другие оттенки, похожие на капли воды, разбивающиеся о песок.

Пауза дала ему время подумать. Октай действительно мог ничего не знать ни о каком джинне. Если все, что Руслан видел сегодня, не результат помешательства, то ситуация складывается по-настоящему неприятная. Безумие было бы предпочтительнее.

По всему выходит, что его наследственное отклонение, выражающееся в повышенном содержании зрачков в глазах, позволяет видеть джиннов и прочую садо-мазо-нечисть. И почему-то пространство внутри башни. Или как это работает?

Если Октаю удалили глаз в младенчестве, то он мог ни разу не увидеть ничего сверхъестественного. Хотя это порождает другие вопросы. А почему Руслан раньше не видел ничего потустороннего? На Руси не водятся джинны? Это, допустим, логично, но как же какая-нибудь другая мифическая нечисть? Что-то ведь должно быть? Почему только тут, в Баку…

— Давай начистоту, — снова вернулся к разговору Октай. — Чего ты хочешь?

— Начистоту не получится. — Руслан поспешно пояснил: — Ты не поймешь. Просто поверь, не поймешь. Давай я задам тебе несколько вопросов, ты на них честно ответишь, и тогда, возможно, все станет немного проще.

— Зависит от вопросов. — Руслан уловил перемену оттенков в голосе, но не понял, что это значит. — Я не всё могу тебе рассказать.

— Кто реально заинтересован в смерти Амины?

— С чего ты решил, что она мертва?

— Я так не решил, не надо отвечать вопросом на вопрос.

— Я бы ставил не на смерть, а на похищение. В таком случае наиболее заинтересованное лицо… — немного поразмыслив, прикинул Октай, — …я бы сказал, что это…

— Саид Румлу? — Руслан чуть не шлепнул себя по губам: ну вот зачем лезть вперед батьки в пекло?

— Что за глупость?! — В голосе Октая возник странный зеленоватый оттенок. — Чушь не неси!

— Прости. Я не знаю, я предполагаю. Кто он такой на самом деле?

— Ну… Это очень уважаемый человек, духовный лидер, авторитет…

— Но его не было на том ужине, где ты спешно показывал меня своим… партнерам? — Руслан тяжело вздохнул, реагируя на собственные восхитительные дипломатические навыки.

— Так! — Теперь появились оранжевые нотки. — Я не буду больше ничего обсуждать. Ты несешь какой-то бред.

— Я несу?!

— Да! Прямо по телефону!

— Что за паранойя!

— Это в твоем мире можно говорить по телефону все что угодно. Не в моем.

Руслан вдруг сообразил, что это правда. Что Октая не просто могут прослушивать. А должны. Если он действительно настолько влиятельный человек.

— Ладно, дошло, не совсем дурак… — смутился он.

— Давай так. Я сейчас еду на землю. Там и поговорим.

— Куда едешь? Где поговорим? — не понял Руслан.

— У Дауда спроси, — вздохнул Октай. — Через час буду.

И положил трубку. Руслан помотал головой, пытаясь стряхнуть какой-то морок. Этот человек обладает удивительной способностью говорить так, что с ним невозможно спорить. Все и всегда идет по его сценарию.

Открылась дверь машины, и на сиденье плюхнулся Дауд, вероятно, увидевший, что Руслан больше не говорит по телефону.

— Ну что?

— Он едет на землю, что бы это ни значило. Будет через час.

— Поехали. — Дауд завел двигатель. — Надо торопиться, пробки, да.

— Куда едем-то?

— Домой.

— Там же дед и его ручной черт, — возразил Руслан.

— Ай, Алла́, что у тебя за язык?! Уважаемые люди, да-а-а! Когда Октай-муэллим дома будет, они уедут уже.

— А откуда они знают, когда надо соскакивать? — не понял Руслан.

— Я откуда знаю? Может, их предупреждают.

— Кто?

— Да мало ли кто! Нигяр.

— Охренеть семейка.

— Другой у тебя нету.

Доехать за час они не успели. Как и было предсказано — попали в пробку. Сколько бы Дауд ни злился, ни перестраивался, ни гудел, чем занимались и все остальные водители, ускориться не получилось. Поэтому к дому они подъехали через полтора часа и примерно две сотни азербайджанских ругательств.

Дауд без лишних слов вышел из машины и помог выбраться Руслану. Ветер сменил направление и уносил шум электростанции куда-то в море. Либо она перестала гудеть по какой-то другой причине.

— Уверен, что Саида там нет? — зачем-то поинтересовался Руслан.

— Уверен.

— Слушай, а вообще, чего ты от него шарахаешься?

— Зачем шарахаюсь?!

— Это я и спросил. — Руслан уловил в голосе Дауда фиолетовый оттенок. — Ты работаешь в охране, я вообще… сын хозяина дома. Назови мне убедительную причину, по которой мы, как нашкодившие пацаны, прикидывали, где будем шкериться?

— У меня с ним… личная неприязнь. — Дауд не врал, но и почти ничего не сказал по существу.

— Почему?

— Ну… Туда-сюда, характером не сошлись…

— Вы же не муж и жена! Что значит характерами не сошлись? Где вы вообще могли общаться?

— Саид-муэллим не первый раз в дом приходит, да! Он с хозяйкой дружит, хотел с Аминой разговаривать, жизни учить…

— А она?

— А она… — Дауд явно покачал головой и громко цокнул языком. — Сначала не против была. А потом сказала этого старого козла к ней не подпускать, иначе всем плохо будет.

— Ха! — Руслан почему-то очень обрадовался этому факту. — Хороша! И ты реально не пустил?

— Мне сказали, я делаю, да! Что началось! Чуть не подрались.

Голос Дауда снова стал низким, глубоким и дымным. Видимо, этот эффект возникал, когда он углублялся в воспоминания.