Защищенное сердце (ЛП) - Робертс Тиффани. Страница 17

Подземный город обладал своей собственной, странной красотой, но город над поверхностью принадлежал к совершенно другой лиге. Ощущение теплого света квазара на своей коже, вид неба и вдыхание удивительно свежего воздуха напомнили Сэм о лучших уголках Земли.

— С удовольствием. У меня не часто бывает возможность покинуть мастерскую, так что это приятный повод. И вид приятный.

Даже не глядя на него Сэм знала, что его внимание все еще сосредоточено на ней. Это наполнило ее головокружительным удовольствием.

— Ты всегда жил здесь? — спросила она.

Кончик его хвоста опустился ей на ногу, слегка обвившись вокруг лодыжки.

— Нет. До этого я называл домом несколько миров.

— Что заставило тебя переехать сюда?

— Необходимость, — он придвинулся ближе и наклонился, снова попадая в поле ее зрения. — Я… возглавлял деловое предприятие на другой планете, прежде чем прилетел сюда. Я был чрезмерно амбициозен, и мои конкуренты объединились, чтобы лишить меня средств к существованию.

Она повернула к нему лицо.

— Из-за боев?

— Да. Я попробовал свои силы в более… скажем так, управленческой роли. У меня ничего не осталось к тому времени, когда они закончили со мной, поэтому я добрался сюда, — он поднял одну из рук ладонью вверх и растопырил пальцы, указывая на город вокруг них. — Предполагается, что Артос — город возможностей. По крайней мере, так они это подают. А как же ты, маленькая земляночка? Почему ты покинула свой родной мир?

— Необходимость, — сказала она.

— Неужели мужчины твоей планеты недостаточно привлекательны?

— По сравнению с тобой? — спросила она, ухмыляясь. Было приятно играть с ним.

— Я имел в виду в целом, — ответил он с ухмылкой. — Очевидно, что все мужчины недоучки по сравнению со мной.

Она не могла оторвать взгляда от его груди. Он не потрудился застегнуть мантию с тех пор, как они покинули ховеркар, и ткань распахнулась, выставляя напоказ тело со светящимися татуировками и пирсингом в сосках.

Словно сама по себе ее рука вытянулась, и пальцы коснулись одной из желтых отметин. Татуировка пульсировала светом.

— Что это значит? И почему они светятся?

Хотя движение было едва уловимым, она почувствовала, как напряглись мышцы под ее пальцами, и он опустил подбородок, чтобы взглянуть на ее руку.

— Это кхал. Все мои люди родились с ними. Результат нашего волтурианского происхождения. Однако, боюсь, я не могу сказать тебе, почему они светятся. Они просто… делают это.

Волтурианцы были одним из первых инопланетных видов, подружившихся с людьми после установления первого контакта около тридцати лет назад, с тех пор многие из них поселились на Земле. Теперь, когда он упомянул об этом вслух, она осознала сходство между Алкорином и волтурианцами, которых она встречала дома.

Он обладал многими из эльфийских черт — заостренными ушами, утонченными чертами лица, прямыми волосами и естественными отметинами, но именно почти чудовищные дополнения сделали его чем-то уникальным и чрезвычайно притягательным. Рога, хвост, черные склеры, третий глаз. Эти злобные, возбуждающие клыки.

— Вы произошли от волтурианцев? — спросила она, хотя бы для того, чтобы отвлечься от мыслей о том, насколько он был красив.

— Седхи — это то, что многие называют гибридным видом. Мы произошли от волтурианцев и третин.

— Третин?

— Да. Большие, злобные существа со склонностью к завоеванию и порабощению целых видов. Вероятно, ты счастливица, если за всю свою жизнь ни разу не встретила ни одного из них.

Глаза Сэм расширились.

Алкорин усмехнулся и провел тыльной стороной пальцев по ее щеке.

— Тебе не о чем беспокоиться, маленькая земляночка. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Итак, мы должны вернуться к реальной проблеме. Ты снова уклонилась от ответа на мой вопрос, — он коснулся пальцем ее подбородка. — Что заставило тебя прилететь на Артос?

Дневной свет в разуме Саманты внезапно рассеялся, позволив пронестись темным, тяжелым теням. Она хотела отвести от него взгляд, но не могла. Как много она могла ему сказать?

Насколько она ему доверяла?

Она уже знала, что не может доверять той части своего сердца, которая хотела рассказать ему все, которая хотела, чтобы она отбросила осторожность и бросилась в его объятия. Ее доверие уже предавали раньше.

Предаст ли он ее тоже?

Аркантус заметил, как изменилось ее настроение. Это было очевидно, и если она и была способна замаскировать перемену, то не приложила к этому никаких усилий. Свет, который сиял в ее глазах, внезапно погас, и она, казалось, осела, как будто под огромным грузом. От этого зрелища у него защемило сердце.

— Мне… нужно было начать все сначала, — наконец сказала она тихим голосом.

Ему не нужно было много знать о терранах, чтобы понять, что она не хотела обсуждать это дальше, что она не была готова говорить об этом. Весь прогресс в их отношениях в этот момент оказался под угрозой и, что еще хуже, он не мог вынести мысли о том, что сам спровоцировал ее печаль.

— Похоже, у нас аналогичные истории, — сказал он, сохраняя беспечный тон. — Ты говорила, что ищешь работу в городе. Могу я задать гипотетический вопрос?

Саманта кивнула.

— Если бы ты могла выбрать любую работу, чтобы зарабатывать себе на жизнь, какой бы она была? О какой карьере ты мечтаешь?

Она помолчала несколько секунд, прежде чем сказала:

— Искусство.

Легкая улыбка тронула уголки его губ, но такой ответ не удовлетворил Аркантуса.

— Искусство. Можно сказать, что ты овладела искусством говорить неопределенно, маленькая земляночка, — огонек снова вспыхнул в ее глазах, нежный и крошечный, но неоспоримый, когда она рассмеялась. — Расскажи мне больше, — попросил он, проводя пальцем по ее подбородку. Его хвост еще сильнее обвился вокруг ее ноги.

— Я… не знаю, что сказать. В детстве у меня был старый планшет, который я пронесла с собой во взрослую жизнь. Моя семья… У нас было немного денег. Планшет был подарком моего отца, который месяцами работал сверхурочно, чтобы накопить на него, и я так его любила. Я рисовала на нем часами. Это было единственное, что мне действительно нравилось, единственное дело… Единственное дело, в котором я чувствовала себя хорошо, — она подняла руки и посмотрела на них, теребя манжеты рукавов. — Но, будучи бедной… тебе не предлагают большого выбора. Я устроилась на свою первую вечернюю работу в ресторан, когда мне было пятнадцать, чтобы помогать отцу, а когда не работала, помогала ухаживать за бабушкой, состояние которой ухудшилось. В конце концов, мне пришлось уволиться с работы, чтобы заботиться о ней, но… она умерла. После этого мой старый босс снова позволил мне работать в ресторане. У меня не было ни времени, ни энергии, ни средств, чтобы заниматься чем-то другим. Как только я закончила школу, я пошла работать на полную ставку и брала все сверхурочные, какие только могла. И тогда мой отец…

Слезы навернулись на ее глаза, и грудь Аркантуса сжалась. Он взял ее лицо в ладони и посмотрел ей в глаза.

— Расскажи мне о своем искусстве, Саманта. Расскажи мне, что бы ты хотела создать, о красоте, которую хочешь привнести во вселенную.

— Цвет, — сказала она слабым и надломленным голосом. — Я люблю рисовать и… и просто сосредотачиваюсь на том, как цвета сочетаются друг с другом, как они дополняют друг друга и контрастируют. То, как они неуловимо меняют друг друга и создают… жизнь.

Что-то потеплело внутри Аркантуса, это было гораздо больше, чем постоянное состояние желания и возбуждения, которое она провоцировала, гораздо большее, чем сочувствие или понимание. Ощущение распространилось из его груди по всему телу, он хотел заключить ее в объятия, хотел поцеловать ее, приласкать, хотел поклясться ей в вечной верности. Саманта была бесценным, единственным в своем роде сокровищем.

И она была его.

Моя пара.

— Звучит восхитительно, — он провел большими пальцами по ее скулам. — Надеюсь, у тебя скоро будет возможность осуществить эту мечту.