Воины Юга (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 62

Особо хитроумным поведение хозяев коз пока не казалось. Скорее, наоборот. Хайова заняли предусмотренные боевым планом места и затаились.

Истекала ночь, вся какая-то странная в этом месте. Вяло жужжали москитос, но хорошо смазанное и давно ссохшееся лицо и плечи индейцев прокусить насекомым было не по силам. Нет, странно здесь. Вокруг полно живых существ, но прерии и реки словно не существовало. Видимо, нормальные звери обходили ферму. Возможно, из-за отвратительных запахов. Хха сидел на обрезке доски, удобно облокотившись на какие-то жерди и размышлял о козах и иных признаках цивилизованности. Козы в своих запахах не виноваты, пахнут они резко и непривычно, но, жабу им надуй, зверь изначально наделен вонью и отведенным ему умом. В смысле, отсутствием этого самого ума. На редкость безмозглые животные. Связана ли глупость с запахом или это просто совпадение? Нет, это обманчивая логика, как любит говорить сказитель. Кстати, сидит Ноэ терпеливо, слышно, что не спит за приготовленной для ремонта кучей камней, но попыток немедля что-то объяснить или поторопить события не делает. Видимо, сам себя непрерывно пинает. Разумное поведение…

Мысли не-шамана неудержимо возвращались к запахам. По сути, это оказалась одна из самых сложных засад, в которых Хха приходилось сидеть. Ладно, козы и что-то гнилое. Но отчего из угла двора, от того круглого сосуда, довольно искусно сколоченного из досок и перетянутого железными обручами, так явственно несет дерьмом? Зачем козьи цивилизованные люди собирают собственные испражнения? Вот что нужно непременно у сказителя уточнить.

Пахучая неживая тишина изнуряла. Хха начал беспокоиться, что так вообще ночь разлюбит. Время тянулось и тянулось. Происшествие случилось лишь одно: на вышке-насесте завозился лучник-засоня. Наверное, попытался развязаться. Неслышная тень Джо немедля наведалась на вышку и там раздумали развязываться.

Наконец, в строении подали признаки жизни. Пора бы — уже чувствовался близкий рассвет. Сверху потянуло дымом сухой травы. Очаг разжигают. Невнятные шорохи послышались явственнее. Хха поднялся, несколько раз присел, разминаясь.

Внутри послышался стук отодвигаемого бруса, затем донесся звук зевка. Хорошо зевают, этак всосет человека, как матерый таамм зазевавшегося кулика…

Хха затаился сбоку от входа, Джо замер по другую сторону двери, не потерявший свое место в боевом строю сказитель согнулся за спиной вождя. Хорошо, что копье ему велели оставить, а то бы Джо рисковал своим крупом…

Дверь распахнулась, Хха схватил кого-то за шею и вырвал из прохода. Вождь огромной и беззвучной мышью скользнул внутрь. Не-шаман остановил норовящего улететь во двор врага — судя по писку, это была женщина — швырнул обратно в дом, прыгнул в душную темноту. Внутри уже вопили, рычал Джо, крепко пахло (на этот раз мочой), что-то трещало и падало. Битва началась! Следом за не-шаманом, в дом запрыгнул Ноэ, сжимая меч двумя руками, визгливо завопил:

— Спокойно! Это проверка учетных записей!

Битва как-то сразу и закончилась. Местное племя оказалось оттеснено к стене своей рукотворной пещеры, частью присело на корточки, частью вжалось в камень стены. Сбитые с ног отползали туда же. Все вопили на разные голоса, и голосов оказалось жутко много, поскольку плакали-визжали и оставшиеся на деревянных постелях дети. Племя оказалось более многочисленным, чем предполагали хайова. Более многочисленным и более мелким…

— Рты закрыли! — взвыл сказитель, явно напуганный таким многолюдьем.

На миг стало тихо. В жилище было не так уж темно: предрассветный свет падал сквозь узкие специальные щели в стенах, в очаге плясало разгорающееся пламя, да еще светил и пах прогорклым салом легкий яркий огонек на сколоченном из досок возвышении. Хха видел устремленные на него перепуганные взоры…

Естественно, прислушавшиеся к многоумным рассуждениям сказителя, индейцы не нанесли на свои тела достойную боевую окраску воинов хайова-ката. Но и идти в набег с позорно голыми лицами было неразумно — хотя бы из-за москитос. Старшие воины ограничивались покрытием лиц смесью ила и угля — эта сплошная, мрачная и неинтересная окраска была вполне уместна в новой жизни. За ночь маски порядком растрескались, местами осыпались, и воины выглядели похожими на подсохших на мелководье утопленники.

Дети набрали воздуха и вновь принялись рыдать. Пронзительные завывания и стойкий запах мочи заставил налетчиков нервничать. Но тут проявил себя великий сказитель:

— Все успокоились! Ничего экстренного не происходит. Кто тут… это… старшая мать? Ты? К детям пошла и угомонила!

Ноэ указующе взмахнул мечом. Нижняя часть лица сказителя была скрыта куском кожи, и от этого голос мальчишки казался глуше и старше.

Крепкая женщина, не сводя взгляда с начищенного кончика меча, прошмыгнула к детям, и, бухнувшись на застеленный шкурами настил, прижала к себе разом троих детей. Те мгновенно притихли.

— Хорошо! — приободрившийся сказитель оглядел пленников. — Так, объясняю… Минутку, а где ваши остальные мужчины?

Местное племя действительно выглядело каким-то странным: десять женщин и всего двое мужчин, причем один из них совсем старик, лет, наверное, пятидесяти.

— Рихар еще во дворе, — мрачно отозвался этот древний лысый вождь фермеров — поврежденную во время толкотни руку он прижимал к груди.

— С Рихаром вашим мы уже поговорили, — заверил Ноэ, поправляя свою намордную повязку. — А вы, если бы за оружие не хватались, не пострадали бы. Мы тут не какие-то разбойники, никого убивать не собираемся.

— А чего собираетесь? — все так же мрачно уточнил старик.

— Ищем кое-кого, — сказитель пристально оглядел пленников. — Кто на нас напал третьего дня?

— Не мы! — хором заверили две женщины и тот тощий мужчина, что был помоложе.

— Да уж видим, что не вы, — Ноэ уверенно уселся на странную подставку, сколоченную из дерева, и, видимо, предназначенную специально для опускания задов. — А следы к вам ведут. Где ваши воины?

— Так в Слиппу уехали. На торг, — разминая руку, пробормотал старик. — А вы кто?

— Он еще спрашивает⁈ Не видите, что ли? — оскорбился мальчишка и обратился к хайова на интернатском языке.

Хха понял лишь «фигово живут» и про жопу, но на всякий случай неодобрительно крутанул копьем. Джо выразился более определенно, бахнув по настилу с огоньком палицей и издав старинное длинное слово.

— Пришлые! — шепотом заохали женщины, а дети помельче вновь захныкали.

— Что б вопросов больше не возникало! — намекнул Ноэ. — И хныкать потом будете, когда разберемся. Кто на нас напал?

— Откуда нам знать? Мы вас впервые видим. Да тут по всему теченью Гросс-Рейн только мы и живем, — хмуро сказал старик.

— Гросс-Рейн? У вас фвольварк, что ли? — чему-то удивился сказитель.

— Если знаете, чего спрашиваете, — оскорбился старый лысун.

— Я много чего знаю. Но сейчас моя задача переводить для господ ofitserov, — с достоинством объявил Ноэ. — Ситуация-то непростая…

Хха сохранял грозный вид, загораживал копьем проход, и размышлял о том, что сказитель никогда не лжет. Быстроязыкий Ноэ лишь наносит на простую правду сложный узор яркости и преувеличения, причем делает это с воодушевлением истинного словесного бойца. Сейчас юный сочинитель не рассказывал историю: он намекал и позволял фвольваркцам догадываться и обманываться. О племени неизвестных «katorzhnikov», чудом зловещего и необъяснимого заклятия оказавшихся в чужых местах, о великих законах жизни «po Ponyatiyam», о сотнях Пришлых-бродяг, оказавшихся неподалеку и не знающих жалости… Смесь понятных и непонятных слов, недосказанность и мрачный вид юного переводчика дополняли впечатление. Дети-фвольваркцы смотрели, открыв рты, женщины, понявшие из разговора лишь чуть больше, вновь начали тихонько всхлипывать, молодой козопас оторопело поглядывал то на рассказчика, то на своего старейшину, а тот все больше мрачнел.