Ночной кошмар (ЛП) - Уинтерс Бетани. Страница 15

Кивнув, он убегает, а я целую ее еще раз, провожу пальцами по ее волосам, откидываюсь на спинку стула и смотрю в сторону главной двери. Этим утром здесь многолюдно, как и каждое воскресенье, персонал бегает как сумасшедший, пытаясь раздобыть всем еду. Я узнаю нескольких человек и пару ребят с вечеринки прошлой ночью, но никто из наших друзей не появился, как они обычно делают на следующее утро.

— Где все?

— Хрен знает, где Трайст и Энди, — отвечает Вайолет с понимающей ухмылкой, макая палец в остатки сиропа на своей тарелке и слизывая его. — Я не видела Нову с тех пор, как она бросила нас прошлой ночью. И я вообще не видела Феникса.

Я моргаю, услышав имя моей сестры-близнеца. Я действительно не думал о ней с тех пор, как вернулся — я был слишком сосредоточен на Вайолет, — но теперь, когда Ви упомянула ее…

— Нова была на вечеринке? — Спрашиваю я, и она кивает, делая еще один глоток кофе.

— Мы подобрали ее по дороге, но она исчезла, как только мы добрались туда.

Мои брови опускаются, и я достаю из заднего кармана новый телефон, который я купил вчера, набираю ее номер и прижимаю его к уху. Она не берет трубку ни в первый раз, ни во второй, поэтому я продолжаю пытаться, теряя терпение и ударяя коленом под столом.

— Господи, что? — наконец отвечает она, как любящий маленький засранец, которым она и является.

— Где ты, черт возьми, находишься?

— Не твое гребаное дело.

Я приподнимаю бровь, посмеиваясь про себя, когда понимаю, что с ней все в порядке. — Разве ты не хочешь увидеть меня сейчас, когда я дома?

— Не совсем.

Я собираюсь сказать больше, но затем она вешает трубку, и я убираю телефон от уха, чтобы нахмуриться на него. — Сука.

Вайолет смеется в свою кружку, и я жду, пока она допьет остальное, бросаю немного наличных, как только она закончит, и помогаю ей встать.

— Поехали.

— Куда? — спрашивает она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Я хочу трахнуть тебя снова, прежде чем отвезу домой.

ГЛАВА 12

ВАЙОЛЕТ

К тому времени, как мы добираемся до дома мамы Аттикуса, я еле держусь на ногах и отчаянно нуждаюсь в горячем душе. Я почти уверена, что он думает о том же, но не о том, чтобы привести себя в порядок. У него такой взгляд — тот, который говорит, что он хочет снова меня запачкать.

Никто не открывает входную дверь, когда он стучит, поэтому он ведет меня вокруг крыльца к задней части дома, убеждая меня залезть через открытое кухонное окно.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — шепчу я. — Атти, это окно крошечное.

— Ты тоже.

Я фыркаю и кладу руки ему на плечи, позволяя ему поднять меня, чтобы я могла ворваться в дом его бедной матери. В этом нет никакого смысла, учитывая, что мы могли бы просто вернуться к Энди, забрать его машину и поехать в отель или еще куда-нибудь, но я не утруждаю себя спорами с ним по этому поводу. Может быть, он просто хочет провести некоторое время в доме своего детства после столь долгого отсутствия. Или, может быть, он просто возбужден и не хочет ждать больше ни минуты.

Вероятно, это второй вариант.

Мне приходится наступить на белую столешницу, чтобы войти, поэтому я быстро спрыгиваю на пол и хватаю полотенце, чтобы убрать беспорядок, который я устроила, смеясь над нетерпеливым взглядом Аттикуса, который бросает на меня снаружи. Сняв свои грязные ботинки, я проношу их через дом и встречаю его у входной двери, отпираю ее для него и впускаю внутрь. Я ставлю свои ботинки на коврик, и он наблюдает за тем, что я делаю, тоже скидывая свои, прежде чем подойти прямо ко мне.

Не похоже, что дома кто-то есть, но я не думаю, что ему не насрать в любом случае. Он трахнул бы меня прямо здесь, на полу в прихожей, если бы я попросила его об этом.

Он хватает меня за талию, и наши губы встречаются в грязном поцелуе, пока он ведет нас к изогнутой лестнице. Мы поднимаемся на второй этаж, чуть не спотыкаясь на ходу, и он ведет меня по коридору в свою спальню — ту самую, в которой мы впервые занялись сексом еще в старших классах. Я всегда была только с ним, а он всегда был только со мной. Это всегда были только мы, с тех пор как мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять, что мы были больше, чем просто друзья детства.

— Как ты думаешь, что скажет твоя мама, когда узнает, что мы снова вместе?

— Мне все равно, — отвечает он, покусывая мою распухшую губу.

— Моя мама сойдет с ума, — бормочу я ему в рот. — И мой папа…

— Мне все равно. — На этот раз он произносит это медленнее, прерывая поцелуй, чтобы посмотреть мне в глаза. — Ты моя, а я твой, Ви. Чертовски просто. Что бы нам ни говорили и ни делали, это никогда не изменится. Даже ты не смогла бы этого изменить. У наших гребаных родителей нет ни единого шанса.

Я киваю, потому что он прав, затем обвиваю руками его шею и притягиваю к себе. Он ведет меня в свою и Новы бывшую ванную комнату и ведет в душ, включая воду, прежде чем натянуть толстовку через голову. Затем он снимает с меня свою футболку, и я делаю двойной дубль, когда ловлю свое отражение в зеркале.

— Дерьмо, — шиплю я, делая шаг ближе, чтобы получше рассмотреть свое обнаженное тело.

Я знала, что это будет плохо, но я не ожидала, что это будет настолько плохо. Я вся в порезах и синяках — маленьких, в форме кончиков пальцев, на горле, бедрах, ляжках, заднице. У меня тоже разбита губа, и я даже не хочу считать засосы на груди, шее и челюсти.

Моя гребаная челюсть.

— Господи, Атти. Ты видел, в каком я состоянии?

— Я не могу перестать смотреть, — бормочет он, отводя меня назад за руку.

— И как я, по-твоему, в таком виде пойду на занятия?

— Возьми неделю отпуска.

— Я студентка юридического факультета, ты, придурок, — выпаливаю я, решив не раскрывать тот факт, что я прогуливаю занятия уже несколько месяцев. — Я не могу просто—

— Шшш, — шепчет он, ведя меня в душевую. — Перестань жаловаться, когда мы оба знаем, что тебе это нравится почти так же сильно, как и мне.

Я стискиваю зубы и отвожу взгляд, с усмешкой качая головой.

Этот самоуверенный придурок.

Он снимает свою одежду и заходит со мной в душ, ведя меня вперед, под струю воды. Немного щиплет, когда она попадает на порезы, но только на несколько секунд. После того, как первоначальный ожог проходит, горячая вода начинает восхитительно ощущаться на моей коже, как и его руки, растирающие мою воспаленную шею и плечи сзади.

Он откидывает мою голову назад и смачивает волосы, затем берет шампунь, моет и ополаскивает их, прежде чем нанести на них кондиционер с ароматом кокоса. Мои волосы тяжелые, когда они насквозь мокрые, потому что они такие длинные и густые, поэтому он собирает их все в одну руку, придерживая на затылке, чтобы облегчить мне тяжесть. Я счастливо вздыхаю и откидываюсь на спинку его теплого тела, закрывая глаза и утыкаясь лицом в его грудь.

— Я так сильно скучала по тебе, Атти.

— Я знаю, что это так, малышка, — мягко говорит он. — Я тоже скучал по тебе.

Наливая немного геля для душа в свободную руку — того самого, которым его мама запасалась для него здесь даже после того, как мы уехали в колледж два года назад, — он намыливает меня и нежно моет мою грудь, живот и, наконец, мою киску. Я задыхаюсь от ощущения, как его пальцы скользят по моим губам, его твердый член упирается в верхнюю часть моей задницы сзади. Я снова погружаюсь в него, и он рычит, усиливая хватку на моей киске, чтобы удержать меня неподвижной.

— Пока нет, — говорит он, наливая еще немного геля для душа, чтобы вымыть собственное тело.

Он намного грубее с самим собой, все еще держа меня за волосы одной рукой, когда он намыливает свой член, чтобы сделать его красивым и чистым для меня. Он немного отстраняется, чтобы смыть, а затем меня внезапно прижимают к стене, облицованной черной плиткой, и я дрожу от того, насколько она холодная на моей груди и животе. Его хватка на моих волосах становится болезненной, и он использует ее, чтобы удержать меня именно там, где он хочет, раздвигая мои ноги, прежде чем подтолкнуть себя к моей киске. Он замирает на секунду, и я тоже замираю, оглядываясь назад, пытаясь понять, что его остановило.