66 градусов северной широты - Ридпат Майкл. Страница 63

— Нет, сегодня вечером по радио сказали, что он поправится.

— Так кто же стрелял в него?

— «Аль-Кайда».

— Но они взрывают, а не стреляют.

— «Аль-Кайда». Действовала из Голландии.

— Из Голландии?

— Да, возле того места, откуда в него стреляли, видели мотоцикл с голландскими номерными знаками.

— Это исландцы.

Последняя фраза привлекла внимание Софи. Произнесший ее парень был высоким, с длинными вьющимися волосами. Кажется, Джефф.

— Исландцы? Джош, не говори глупостей. Почему не гренландцы?

Не Джефф, Джош.

— Нет, я серьезно. — Джош подался вперед, глаза его горели. — Я во всем разобрался. Исландцы ненавидят Джулиана Листера. С начала ограничения кредита. Он конфисковал все их активы и назвал исландцев сворой террористов.

— Ну хорошо, Джулиана Листера ненавидят многие. И что это доказывает?

Джош понизил голос.

— Знаете, что летом я работал в палате общин научным сотрудником? Сотрудничал с Анитой Норрис, парламентским заместителем министра финансов. Так вот, Исак Самюэльссон, знаете, этот исландец, спрашивал меня, где Джулиан Листер будет отдыхать летом. К чему был вопрос?

— Ты хочешь сказать, что в него стрелял Зак?

— Или сообщил об этом своим товарищам в Исландии.

Софи почувствовала, что у нее горят уши. Все за столиками смотрели на нее, кроме Джоша, явно единственного, кто не знал, что Софи встречается с Заком.

— Что? — спросил Джош, поняв, что что-то неладно.

— Дурак ты, Джош, — сказала Тори.

— Софи, что ты думаешь?

Этот вопрос задал другой парень, Эдди. Вопрос был доброжелательным, Эдди давал Софи возможность защитить своего друга.

— Это ерунда, — сказала Софи. — Исландцы такими делами не занимаются.

— Держу пари, Зак был доволен тем, что случилось с Листером, — сказал Джош, все еще не совсем понявший ситуацию.

— Не был, — сказала Софи. — Я знаю его, ты нет, и он не имел к этому никакого отношения.

— Да, Джош, — сказала Тори. — Ты говоришь много ерунды. Не болтай о том, чего совершенно не знаешь.

До Джоша дошло. Он оглядел компанию.

— Прошу прощения. Я не знал, что Зак твой друг, — обратился он к Софи.

Та слабо улыбнулась.

— Ничего.

Но как только разговор пошел дальше, Софи допила пиво и потихоньку ушла. Сидеть там ей было невыносимо.

Магнус расхаживал взад-вперед по своей крохотной комнате. Он чувствовал себя заключенным. Арни дожидался Фрикки, и когда парень наконец вернулся домой с подружкой, повез его в участок. В данную минуту Арни и Вигдис проводили допрос. Магнусу хотелось тоже быть там. Поскольку это невозможно, ему хотелось знать, что говорит Фрикки. Но беспокоить их было нельзя; приходилось ждать.

Он позвонил Шарон Пайпер, спросил, есть ли новости о французской паре, отдыхающей в Индии. Пока ничего не было. Закончив разговор, Магнус выругался. Соответствие описанию внешности не является доказательством. Магнусу требовалось достоверное опознание Исака, чтобы вернуться к расследованию. Без опознания любая попытка связать убийство Оскара с Исландией представляет собой лишь гипотезу, как ясно дали понять Снорри и Бальдур. Снова звонить Шарон Магнусу было неловко.

Темнело, и Магнусу хотелось есть. Он надел куртку и вышел. Выше по склону холма в сторону церкви находился «Витабар», ближайшее место, где можно перекусить. Магнус заказал гамбургер и пиво. Гамбургер съел быстро, с жадностью.

Возвращаться в квартиру ему не хотелось, и он побрел по улицам. Любой звонок придет ему на сотовый телефон. Магнус вышел на площадь перед Халлгримскиркьей. Освещенная на фоне ночного неба церковь вздымалась над ним. Под церковью статуя Лейфура Эйрикссона, первого европейца, открывшего Америку, неотрывно смотрела поверх города на запад.

Возможно, указывая Магнусу путь домой.

Телефон зазвонил. Это была Вигдис.

— Привет, — первым начал Магнус. — Фрикки говорил?

— Нет, — ответила Вигдис.

— Как это нет? Совсем ничего не сказал?

— Совершенно ничего.

— Он что, вызвал адвоката?

— Адвокат ему не нужен. Странное дело. Он просто сидит здесь с жалким видом. Не с надменным или самоуверенным, ты знаешь, какими они бывают, когда думают, что могут молчать, и к ним не подступишься. Похоже, вот-вот заплачет.

— Вот как? Не ты довела его до слез?

— Магнус, перестань.

— Ладно. — Магнус понял, что Вигдис права. Он знал, что она хороший детектив. Что нужно ей доверять. И что труднее всего допрашивать человека, решившего отмалчиваться. — Извини, Вигдис. Что тебе говорит интуиция?

— Фрикки, несомненно, виновен. Знает, о чем идет речь. Я спрашивала его о Габриэле Орне, Оскаре и Джулиане Листере, и он не выказал никакого удивления. Ему знакомы имена Харпы, Синдри и Бьёрна. И похоже, знает, что попадет в тюрьму.

— Тогда почему молчит?

— Не знаю. Думаю, тут нужен самый мягкий подход. А если и такой не подействует, можно задержать его на ночь.

— Бальдур не будет возражать?

— С ним я это улажу.

— Ночь в камере может творить чудеса. Жаль, что я не могу там присутствовать. Если чего-то добьешься, позвони, ладно?

Магнус вернулся в свою квартиру и стал ждать звонка Вигдис. Она не звонила. Ингилейф тоже. Это было странно. Митинг по поводу «Айссейв» завершился в предвечернее время. Что она делала потом?

Магнус не мог ее понять.

В конце концов он нашел утешение в саге, испытанном лекарстве со времен юности. Через несколько минут он погрузился в мир норвежских поселенцев, Кетиля Плосконосого, Бьярна с Востока, построившего первую ферму в Бьярнархёфне, Арнкеля, Снорри Годи и Торольфа Колченогого. В саге местность возле Бьярнархёфна казалась более близкой и реальной, чем в его памяти.

В одиннадцать часов раздался звонок в дверь. Пришла Ингилейф.

— Привет, — сказала она, целуя его, когда он открыл дверь. — Привет, Катрин, — помахала она рукой домовладелице Магнуса, поднимаясь по лестнице в его комнату. Споткнулась на одной из ступенек. — Тьфу ты, черт.

Когда они вошли в комнату Магнуса, Ингилейф поцеловала его снова.

— Извини, что я так поздно.

— Ничего.

— Я очень пьяная.

Магнус догадался об этом.

— Где ты была? — спросил он, стараясь, чтобы голос не звучал обвиняюще.

— Расследовала твое дело.

— Как это понять?

Ингилейф начала расстегивать его рубашку.

— Потом скажу.

— Ты виделась с Синдри на митинге?

— Да.

Ингилейф улыбнулась. Рубашка Магнуса была уже расстегнута.

— Ты с самого начала планировала увидеться с ним?

— Да.

Магнус ощутил гнев. Он строго наказывал Ингилейф не делать этого.

— Что в этом плохого? — спросила Ингилейф. — Ты должен гордиться мной. Он мне все рассказал.

— Что? Что он рассказал тебе?

Ингилейф села на кровать.

— Все. Как он стрелял в Оскара. И в британского канцлера. Все.

— Он стрелял в канцлера?

— Ну не именно он. Он и его друзья.

Магнус сел рядом с ней на кровать. Хоть он и был зол на Ингилейф, ему очень хотелось узнать, что она выведала.

— Кто его друзья?

— Не знаю. Не спрашивала. Но это группа. Он главный. Они считают, что капитализм насквозь порочен. Могу рассказать тебе все о пороках капитализма. Я слушала о них несколько часов.

Ингилейф закачалась на кровати, едва не упала, потом выпрямилась.

— Я подошла к нему во время митинга на Эйстурвёллюр. Он заговорил со мной. Мы пошли выпить по чашке кофе. Потом он пригласил меня к себе на квартиру. Выпили. Потом еще. Потом еще. И только потом он начал раздевать меня.

— А потом?

Ингилейф хихикнула.

— А потом я пришла к тебе. Синдри был слегка расстроен. Наверное, решил, что я его дурачила.

— Возможно, был прав.

— Слушай! Синдри признал, что они планировали убийства людей, которых считали виновными в креппе. Директора банка. Бывшего британского канцлера казначейства. И других людей.