Три кольца (СИ) - Рыбаков Артем Олегович. Страница 21

— Откель у тебя сахарок-то?

— Сменял в том году, — ответил Саламандр, свернув крышку на банке. — Я с купцами на Плёс ходил, а там мужики с низов были, сахаром торговали. Вот я для матери и взял десять кило.

— А, ну если с низов, тогда понятно… А откуда конкретно, не помнишь?

— Помню, из-под Чебоксар народ, говор у них ещё такой необычный.

— Ну, это тогда не с «низов», а из самой, что ни на есть середины.

— Да для меня, Илья, всё, что южнее Костромы — уже низовье, — пошутил Салмандр и протянул банку с крыжовенным вареньем.

Некоторое время все наслаждались деликатесом, затем Мистер Шляпа облизал ложку и спросил Тушканчика:

— Вань, слышь, а ты где этими ракетами пулять научился?

— У псковских десантников, нас ещё Бес учиться к ним отправлял. В тридцатом году. Да вон, хоть у Занозы спросите, он тоже ездил. Только раньше.

Саламандр развернулся ко мне:

— Это в каком же году, получается? — потом, сопоставив широко известные факты, округлил глаза: — Ты что, в войне двадцать шестого года участвовал?

Я кивнул.

— Ух, ты! И как, тяжело там было?

— Сейчас полегче, — уклончиво ответил я и соскочил с не очень приятной мне темы: — Ладно, вы пока чай допивайте, а я схожу посмотрю. И ещё, Сергей, дай отбой Гедевану…

Керосиновое пламя изрядно закоптило стены вокруг места падения вертолёта и подожгло древесные обломки, но влажная земля не дала пожару распространиться вширь. Задумчиво обходя пожарище по кругу, я заметил некоторую неправильность в окружающей обстановке. Как будто что-то тяжёлое упало сверху на большой куст бузины и загнуло ветки. Подойдя поближе, обнаружил труп человека в тёмном комбинезоне странного покроя. «Это я удачно зашёл!» — всплыла неизвестно где слышанная фраза.

Человек был мёртв — это к бабке не ходи. У живых голова растёт под другим углом, а вот кусты из грудной клетки не растут. Кровь свежая, ещё не успела свернуться и побуреть — стало быть, он — из пассажиров сбитого нами вертолёта! «Как там Андреич говорит? «Случайно в кустах оказался рояль»? Именно что рояль, и именно в кустах!» — продравшись сквозь поломанные ветки и прошлогоднюю крапиву, я принялся быстро, но тщательно обыскивать тело. «На комбезе эмблема нашита, но не разобрать, что нарисовано — всю кровью заляпало. Пистолет хороший — «двести двадцать шестой» «Зиг-Зауэр» [61]в странной нагрудной кобуре, два магазина в подсумке, плитка какой-то еды, если судить по жирным пятнам на бумажной обёртке. А это что такое?» — в небольшом нагрудном кармане с молнией я нащупал твёрдую прямоугольную пластинку размером с половину ладони. Движение руки — и вот трофей у меня в руках.

«Вот оно что!» — гордая надпись «SдPO» и номер, выдавленные на металле, объяснений не требуют.

— Саламандр! — кричу я во всё горло. — Связь с Гедеваном есть?

— Да! — доносится из-за развалин.

«Если уж потомки гордых ярлов и конунгов так явно нарисовались в нашей глухомани, то это совсем неспроста! Ведь визит такого «бляхоносца» — совсем не то, что секретная операция, провёрнутая под личиной местного бандита, а прямо таки «казус бэлли! [62]» — плюнув на остальные трофеи, я кабаном проломился через кусты и подбежал к машинам.

— Валера, это парни с тремя шапками! — о том, что рация в трофейной машине работает без шифровки, я помнил.

— Есть доказуха? — деловито поинтересовался Гедеван.

— А то! Бляха собачья. Оригинал.

— Ещё что-нибудь есть? — в голосе собеседника я уловил азартные нотки.

— Нет, тут авиационный керосин полчаса горел. Но, судя по шкурке на тушке — всё в масть!

— Понятненько! Ты через сколько подскочить сможешь?

— Куда?

— Я в Степаньково, на опорном пункте. Биг Ви сейчас к нам выехал, так что связь не очень надёжная с ним. Но обещался быть у нас часа через два.

— Понял тебя. Через четверть часа будем. И ещё, пришли сюда группу, тут всех сторожей нехорошие люди ухайдокали.

— Уже давно выехали, да и ребята от Старицы в вашу сторону едут. Так что собирай манатки — и ко мне.

«Ага, но вначале мне ещё одно дело закончить надо!»

— Шляпа, сканер для «жучка» давай сюда! Имущество моё искать будем.

«Отрадно, что у гостей не было маниакальной тяги к сувенирам, — сигнал привёл нас ко второму «тигру», где на полу между рядами сидений так и валялся чехол с моим луком. — А то утащили бы с собой в вертолёт — и капец бы пришёл «рогатому другу»! Надо только закладку вытащить, а то не люблю на привязи ходить».

В конце концов, я решил, что в качестве премии за спасение собственной жизни выдам сам себе «маленький» «тигр» — тот, в который пятеро влезают. Никто из присутствующих не возражал, и, пригласив к себе Тушканчика, я уселся за руль. Движок завёлся на раз-два-три, и наша маленькая колонна, меся колёсами грязь, медленно покатила в направлении Волги.

— Илья, откуда здесь шведы? — нарушил молчание Мур.

— Вот и мне, Ваня, удивительно… — продолжая рулить, я отхлебнул из чашки, поставленной мною в специальный (подумать только!) держатель на кожухе коробки передач. — А более всего мне удивительно, что они так издалека зашли. Прям, как Андреич говорит, вельтполитик! [63] — в этом слове я сделал ударение на последний слог.

Тушканчик хмыкнул, давая понять, что смысл этого выражения знает. Надо сказать, что «дядя» Виталий обычно упоминал «мировую политику», если нам приходилось сталкиваться с какой-либо организованной внешней силой. А тут вообще в игре люди не только из другого «государства», но ещё и не русские.

Я отхлебнул ещё чая и спросил Ивана, припомнив его детское прозвище:

— А скажи мне, «товарищ из МУРа», ты бы где хотел побывать?

— Сейчас? В бане. Неделю в бане не был, представляешь?

— Я в глобальном смысле…

— А, ты про это… — протянул он. — Это, как мы в детстве играли, что ли? «Поездка в отпуск в Турцию или Египет», да?

Тогда, в период Длинной Зимы, старшие ребята рассказывали нам, малышне, «как они ездили с папой и мамой на Юг», и до хрипоты спорили, где лучше — в Геленджике или Анталье. И позже, во время рейдов, натыкаясь периодически на рекламные проспекты и туристические путеводители, я почти всегда прихватывал их с собой. Естественно, если эти рейды были экономическими, а не боевыми. И потом, на отдыхе, мы продолжали с друзьями детскую игру, трансформировав её в «вопросы и ответы о нынешнем положении там». «Там» могло быть промёрзшей насквозь Финляндией или раскалённым солнцем Алжиром, фешенебельным югом Франции или неформальным Бали. Если честно, то к возобновлению игры меня подтолкнули отец и Андреич.

— Да, примерно так.

— Прямо так не отвечу, но в Испании побывать всё ещё хочется, — усмехнулся Иван. — На корриду посмотреть хочется и на то, как апельсины на деревьях висят. Отец мой из Калифорнии родом был.

— Боюсь, что от неё немного осталось… Помнишь, как нам полковник Матвеев в тридцать первом году лекцию читал?

— А то! Он же её потом сколько раз переписывал по нашим материалам? Семь или восемь, уже не помню.

— Верно, так и было. Так помнишь, что он про Калифорнию твою рассказывал?

— И никакая она не моя… Я русский!

— Вань, а я что, что-то другое говорю? «Твоя» — это в том смысле, что ты туда попасть хочешь. Не дуйся, как мышь на крупу.

— Я не дуюсь, но подколки надоели уже, честное слово! И про базы военные в Калифорнии я помню, и про мексиканцев, и про то, что большинство беженцев туда поедут — тоже. Но хоть ты, Илюха, мою детскую мечту не трожь!

— Хорошо, не буду, — покладисто согласился я. — Вернёмся, однако ж, к теме разговора: как думаешь, отчего это скандинавы к нам опять полезли? Раньше лезли, потому что у них слишком холодно было и места бесплодные, но сейчас-то чего?