Сын (не) для дракона (СИ) - Солейн Анна. Страница 9

— Может, вы мне лучше сбежать поможете? — язвительно откликнулась я.

Еды они мне соберут, ишь какие заботливые!

Меня уже успели одеть по здешней моде: рубашка, юбка и передник, расшитые ярко-алыми узорами, как будто огнем, а еще — височные кольца, легкие, украшенные бирюзовыми и темно-зеленым камушками.

Красиво, но чувствовала я себя во всем этом как овца, идущая на заклание.

— Люди здесь тебе не помощники, — отрезала матушка Велка. — Молись Огненному. Правда там, где сердце, помнишь? Сама выбрала, деточка. Должна заплатить.

В темноте ее глаза показались вдруг черными.

— Что? — ахнула я и схватила ее за плечи. — Что ты сказала?

Матушка Велка моргнула светлыми глазами.

— Что? А что я сказала, милая?

Смотрела она на меня удивленно, сочувствующе и простодушно. Обычными своими зелеными глазами, а не черными, драконьими.

— Показалось, — выдавила я.

Дождавшись, пока Илинка и матушка Велка выйдут, я сняла с головы тесемку, к которой крепились височные кольца. Жалко будет их потерять в лесу.

— Ну что, Огненный, поможешь? — пробормотала я.

Подойдя к двери, замерла: снаружи были слышны шаги. Неужели охрана? Или Илинка так рано вернулась?

Кажется, человек один. Может, кто-то решил пройти мимо?..

Я замерла, зажмурилась, а потом открыла глаза, уставилась на чадящий на столе пучок травы — матушка Велка назвала ее пламенником, драконьей травой. Конечно, все у них тут драконье.

Дыма становилось все больше, он царапал ноздри и горло, пах горечью и душил. Искорка в глубине пучка становилась все меньше, как будто уводила за собой куда-то. Я попыталась отвернуться, но не смогла.

Нужно открыть дверь. Выйти наружу, тут слишком душно, слишком темно. Стены давят, и это плохо. Плохо, плохо, плохо…

Искорка вдруг разрослась, спрятала за собой весь мир, я моргнула, зажмурилась, попыталась прижать ладони к глазам — и поняла, что руки у меня заняты.

Раздалось хныканье, я вздрогнула и едва не вскрикнула. На руках у меня был ребенок. Улыбающийся беззубым ртом, щурящий голубые глазки с темной окантовкой по краю радужки, дергающий пухлыми ножками. На вид мальчишке было месяца три, не больше — совсем кроха, смотрящий на меня преданно и лукаво.

Ребенок был мой. Я чувствовала это всем своим существом, всей душой. Улыбнулась, погладила покрытую светлым пушком макушку, поцеловала в лоб и вдохнула нежный запах. Молочный, сладкий. Так вот, что имели в виду все вокруг, когда говорили, что детки по-особенному пахнут!

Мальчишка схватился за прядь моих волос, дернул, крохотное личико недовольно скривилось.

— Какой ты сильный, — засмеялась я, аккуратно складывая в сжатый кулачок указательный палец.

Опять вдохнула поглубже сладкий запах его волос — и тут мальчишку у меня из рук как будто вырвали. Неведомая сила утянула его куда-то за дверь, осталось только одеяльце.

Я бросилась вперед и ударилась обо что-то, боль вспыхнула во всем теле.

Вдруг все вокруг заволокло красным, как кровью, в низ живота будто воткнулся нож, а потом окружающий меня туман издевательски принял форму сердца. Зазвучал хохот, виски сдавило, как будто на голову надели обруч или тяжелую, как в фильмах, корону.

— Что с тобой такое?! Что с тобой?

Кто-то тряс меня за плечи, прохладный голос лился в уши, как вода. Первыми из окружающей меня красноты проступили прикосновения: твердая хватка на плечах.

— Да что ж такое… Вы с ней что сделали? Головы оторву!

— Это Огненный. Он ее благословил.

Поглубже себе засуньте такое благословение. Вместо этих слов с губ сорвался тихий выдох.

Болело все тело.

— В задницу такие благословения, — выразил мою мысль мужской голос. — Воды холодной дайте. В смысле нету? Ну найдите! Да чтоб тебя…

Шеи коснулось что-то прохладное, твердое, приятное. Обвилось вокруг, будто проникло под кожу вместе с тихим мужским голосом — слов я не могла разобрать. Секунду назад все тело болело, будто от пинков, а сейчас оно стало легким, наполненным силой.

Я открыла глаза, растерянно улыбнулась и тут же замерла. Потому что надо мной склонился дракон. Это он сжимал мои плечи, его холодный голос меня успокоил и вытащил из удушающего красного огня, это… Я схватила за шею и ощупала что-то металлическое, плоское.

— Ты надел на меня ошейник! Ты…

— Вы, — поправил дракон. — А ты чего хотела? Конечно, надел. — Он поднял голову и посмотрел куда-то мимо меня. — Воду принесла? Давай сюда.

Пить из его рук не хотелось, но во рту пересохло и… Дракон придержал меня за затылок, поднес к губам край глиняного стакана. Его прикосновения были такими аккуратными и бережными, что у меня внутри что-то оборвалось.

— Тут был ребенок, — хрипло сказала я. — Ребенок, у меня на руках. Одеяло осталось. Он…

Дракон нахмурился, но дурой меня назвать не спешил.

— Знамение… — прозвучало вверху, и, запрокинув голову, я увидела матушку Велку.

— У вас тут дым такой, хоть меч втыкай, конечно, знамение. Разошлись все! Двери открытыми оставьте, пускай проветрится. Старосте скажите…

— Это я виновата, — прозвучал голос Илинки. — Тобар уже спит. Я недосмотрела, и если что-то не так…

— Если это ты тут за всем недосматриваешь, тогда тебе и быть дальше старостой, — отрезал дракон. Смотрел он при этом почему-то на меня. — По домам идите. Нечего тут стоять. Дверь оставьте открытой.

В избе повисла тишина. Запрокинув голову — дракон не мешал мне, хотя его ладонь по-прежнему лежала на макушке — я увидела потрясенную Илинку.

— В-ваша светлость? Вы ставите меня старостой? Женщину?

— Да хоть кошку! — буркнул дракон. — Я хочу знать, с кого мне спрашивать, кто здесь на самом деле всем занимается. Долго вы здесь будете стоять?

Подобрав юбки, Илинка выбежала из избы. Матушка Велка уважительно кивнула дракону, как будто они были равными, и вышла следом.

— Тут был ребенок, — сказала я ему растерянно. — У меня на руках. Он был маленький, и мой, и он пропал. Его у меня забрали. Забрали! А вдруг с ним что-то случился?! У меня одеяльце в руках осталось.

Дракон нахмурился, осмотрел меня.

— Тут нет одеяльца.

— Но…

Дракон поднялся, отошел куда-то в глубь избы. Без его прикосновений стало холодно. Я попыталась встать, но голова тут же закружилась.

— Лежи. — Он приблизился, держа в руках клубок из одеял. Бросил их под ноги, а затем присел на корточки. Ножны меча ударились об пол, и дракон взял меня за руки. — Смотри: нет одеяльца. И ребенка нет. Ему неоткуда было взяться, я ждал снаружи, когда эти женщины заходили. Я видел, как тебя сюда привели, и видел каждого, кто сюда входил. Ребенка не было.

— Но…

Только сейчас до меня стало доходить, какую ерунду я несу. Точно дымом надышалась! Откуда у меня в руках взяться ребенку? Хотя… взялась же я откуда-то в озере?

— Я его видела, — беспомощно сказала я, как наяву почувствовав детский запах и то, как мой палец обхватывает крохотная ручка.

Сейчас этот дракон скажет, что я с ума сошла. Может, откажется от такого счастья?.. Я снова ощупала ошейник, вспомнила прохладу и ощущение силы, льющейся в мое тело. От безысходности захотелось плакать. Я — собственность. Вира.

Попыталась отползти, но дракон просто сделал жест рукой, и я почувствовала эхо этого движения, как будто кто-то дернул невидимую цепь, прикрепленную к ошейнику.

Ненавижу!

Я же обещала себе! Обещала, что скорее умру, чем позволю этому случиться! И вот… я в ловушке! Хотела сбежать и попасть к озеру? Ха! Теперь без разрешения дракона я даже отойти от него не смогу, ослушаться не смогу, сбежать… Ничего не смогу.

Ненавижу, ненавижу!

Проклятая гадалка обещала мне сына в обмен на свободу — но теперь у меня нет ничего!

— Слушай, — сказал дракон и взял мое лицо в руки. — Я верю, что ты этого ребенка видела. Вы, люди, верите, что дым пламенника во может показать вам прошлое или будущее, правильно? Я не слишком силен в человеческих суевериях. Хочешь, спроси завтра у местной матушки. А сейчас поспи, я тут с тобой останусь.