Щекотка ревности (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 45

Придётся по-плохому.

— Ну всё, ты меня достал. Я, Конрад Арвистер, от имени древнего договора между правителями людей и драконами, взываю к имени Нуртлэйдаида, крылатого повелителя небес, с которым мы обменялись клятвами во времена, когда я взошёл на престол Агалорна! По праву верного вассала повелителей Сомнии, взываю к их суду!

Последнее пришлось проорать погромче, так как дракон и сам заревел, хлопая крыльями как какая-то курица, только вот сказанное мной не хрен собачий, а слова, запечатленные в магии этого мира. Намертво. И подросток, только что из всех своих невеликих сил пытавшийся мне помешать, ничего с этим сделать не мог.

Сказано и услышано.

Взвыв последний раз, волшебный ящер мощно оттолкнулся задними лапами, буквально выстреливая собой строго вверх, сквозь едва успокоившуюся зелень многострадальных крон. Вылетев, этот гад не нашёл ничего лучше, чем плюнуть пламенем в зелень под его пузом, из-за чего сверху на нас тут же посыпался черный пепел ни в чем не виноватых листьев.

— Вот сволочь малолетняя… — сплюнул я, оборачиваясь, — Ассоль, ты как?

— Я-ааа нармальнааа… — неуверенно пробормотала выглядывающая из-за дерева девушка, — Эт-то что сейчас былоо…?

— Долгая история, — вздохнул я, — Но у нас есть сейчас время, чтобы её рассказать. Вот жратвы нет, и не будет. Гад распугал всю живность своей истерикой. Сыр будешь?

Тайны и загадки, с которыми я столкнулся в Сомнии, раскрывались одна за другой в моей голове, но даже самые явные предположения я делать не хотел. Незачем, скоро всё станет куда понятнее. А пока можно погрызть сыру, да рассказать ахорсу, котам и глотающей вино Мыши самые страшные тайны этого лучшего из миров.

Давным-давно, когда далекие предки первого человека разумного еще были мохнатыми грызунами, злобно хохочущими над вымирающими динозаврами, уже были разумные расы, открывшие для себя миры и путешествующие между ними. В том числе и отказавшиеся вымирать динозавры, вот такая вот загогулина. Одного из представителей которых ты, Ассоль, только что видела. Так вот, обнаружив многобезобразие жизненных форм, населяющих все эти миры, эти мудрые существа также обнаружили, что некоторые из этих видов живут очень недолго, но при этом размножаются как тараканы. Что могло привести к печальным и непредсказуемым последствиям, будучи пущено на самотек.

Нет, дорогая, никто не собирался брать шефство над всеми мирами. Долгоживущие и мудрые расы прекрасно понимали, что за всем не уследят, тем более что иногда миры появляются, а иногда исчезают. В основном, кстати, появляются, исчезают они, гм, по другим причинам. Так вот, долго ли коротко… что? Нет, со всеми подробностями я не успею, да и не нужно. В общем, драконы, феи и еще пара рас, которые живут очень долго и крайне мало в чем нуждаются, решили выбрать себе мир, да и жить тихо в нём, никого к себе не пуская.

Это, как понимаешь, не сработало. Эльфы, гномы, человеки и прочее безобразие всё равно завелись. Как тараканы. Бороться с ними было бесполезно, они лезли в порталы, их приносили магические аномалии, они сами зарождались, стоило на сотню-другую лет отвернуться от какого-нибудь материка… Плюс вся эта кодла увеличивалась как снежный ком, а еще, что гораздо хуже, эволюционировала, начиная пробовать себя в магии и, разумеется, бить друг друга по голове.

Ситуация складывалась ни вздохнуть, ни пёрнуть. Долгожители вскоре поняли, что обречены быть надсмотрщиками над вечно увеличивающимся стадом короткоживущих агрессивных клоунов, которые только и знают, что трахаться и воевать. Бабахать могучей магией по всем этим паразитам… буквально не срабатывало, всегда кто-то выживал, трахался, а затем всё начиналось по новой. Долгоживущие испытали отчаяние, но тут одному из них пришла в голову идея — наделать Главных Тараканов, которые и будут следить за остальными. А над Главными поставить еще более Главных, которые будут следить за всеми. А над Самыми Главными уже какого-нибудь дурачка из своего роду-племени, который будет просто убивать тех, кто плохо работает.

Делегирование во всей его красе. Как и государственность.

Это, конечно же, сработало. Так и появилась цивилизация.

— В общем, ты теперь понимаешь, как устроен мир, — вещал я, оттерев жующую мордочку дочери от пепла сожжённых листьев, — Сомния — это своеобразный заповедник долгожителей, где все короткоживущие расы играют сугубо декоративную роль. Мы здесь просто барьер, антивирус, который поглощает и перерабатывает пришельцев и прочих возмутителей спокойствия. Управление Срединных Миров, как и сами эльфы Магнум Мундуса — это стабилизирующий элемент всей системы. Её же задача — дать могущественным существам, как силовым гарантам общей стабильности, эту самую стабильность для существования. Если что-то где-то будет сильно не так, то вызывается папа или дедушка вот этого улетевшего щегла, после чего всё становится так, потому что пепел — штука естественная и нормальная. Драконы обычно только его и оставляют. Но мы их на моей памяти не тревожили, потому что хватает и Блюстителей.

— То есть вы все… — каким-то глухим тоном протянула Мыш, — … то есть, мы все… То есть, вообще все… рэтчеды? Паразиты?

— Именно так и есть, умненькая ты моя! — не удержавшись, я потрепал Ассоль за обе щечки. Она тут же надулась, но задумчиво. Сыр, впрочем, жевать прекратила.

Вот она, причина, почему я никогда не хотел быть королём. Тогда, триста с лишним лет назад, стоя перед гигантским ящером, бывшим не чета этому мелкому выползку, я слышал от него неторопливое повествование о истинном положении дел во всех мирах. Крылатая сволочь даже не пыталась уйти в пафос, она просто исполняла свою скучную обязанность, назначая меня очередной главной мартышкой в длинной череде таких же мартышек. Мои предки учились с этим жить, а я бы не смог… если бы не Фестралия.

— Конрад… а чего мы ждем? Этот дракон должен вернуться?

— Нет. Нас должны забрать.

В голове переплетались тысячи версий из сотен предположений, из них понемногу выстраивался ломанный путь истины, но, как и в любом расследовании, главной точкой отправления размышлений детектива должен был быть мотив. Он был мне совершенно непонятен. Плохой я детектив. Хотя, чего греха таить? Как человек был не очень, как вампир хуже некуда, Блюстителем тоже звезд с неба не хватал, хотя стыдиться особо нечего, кроме той пьянки на Ибице…

Мать-Магия. Её адепты на Сомнии. Они как-то связаны с моими сородичами и, как посмотрю, с драконами, раз те давно уже не разговаривают с правителями местных владений. Палетту Акийскую не вызывали, не удостаивали аудиенции. Когда я рассказал этой полненькой дамочке о драконах, она сидела несколько минут, переваривая новости, а затем призналась, что не слышала ни о ком, кто бы с ними общался. Также мы имеем Дианель Ерманкиил, безобидную и слегка сумасшедшую эльфийку, просидевшую в библиотеке более четырехсот лет, а потом укравшую кучу народу. Зачем? Почему? Неизвестно.

Зато сейчас, когда она сделала свой ход, очевидно, что именно она стоит за всеми нападениями и подставами на меня. Гномик может идти пить пиво. Все складывается. Законники Макабра? Одежда? От Блюстителей. Внимание Вестника? Антагонизм молодого дракона? Это всё реакция, но реакция странная. Даже этот чешуйчатый подросток мог легко испепелить нас, но не стал. Про посланника Короля молчу, эльфу уничтожить такого как я… не стоит ничего.

Выводы, Конрад, тебе нужны выводы и версии. Старые не складываются. Гоблин может вставить великану, но полукровки от их союза не выйдет, потому что оба мужики. Так и твои заплесневевшие мозги никак не могут выродить стройную теорию о мальчике. Мальчика видишь? А он есть. Его не видно, но он есть. А откуда он взялся, Конрад? Кто его мама с папой? Зачем они это сделали? Эх, аналогии, аналогии…

— Весь мир театр, а люди в нем — как рэтчеды в подполе… — задумчиво пробормотал я, погладив девушку по спине, — поэтому…

Тут мне шикарно повезло, потому что я понятия не имел, как закончить эту умную фразу. Мир откликнулся на мою нужду, быстро сжавшись в точку и вызывая сосущее ощущение в районе груди. Когда же всё перед глазами заплясало, разуплотняясь назад, я понял, что сижу в огромной, прекрасно освещенной пещере, всё также обнимая Мыш, устроившуюся у меня между ног.