Цена ошибки (СИ) - "TsissiBlack". Страница 4

— Руко — чем?

— То есть все остальное возражений не вызывает? — ухмыльнулся Брок, принимаясь собирать посуду и совать ее в посудомойку.

— Я действительно разобрался в действительности, но ровно настолько, чтобы научиться платить картой и пользоваться интернетом, не задаваясь вопросом, как это работает. Китайский я понимаю, но говорю плохо. И с действительностью тоже не все гладко. Но вафли очень вкусные. Спасибо.

— На здоровье. Я сейчас на тренировку — сжигать нажранное. Ключи у тебя есть, деньги на бензин в шкатулке, если встретишь любовь всей жизни, повесь на ручку двери галстук. У тебя есть галстук, Роджерс?

— Что? Какой галстук?

— Все время забываю, что студентом ты не был. Когда в комнате живет трое парней и один из них привел девчонку, чтобы, ну, знаешь, заняться сексом-не-обязательно-по-любви, он вешает на ручку галстук, мол, погуляйте, парни, занято.

— Я бы не…

— Я пошутил. Конечно, ты не. Я просто пошутил, окей?

— Окей, — вздохнул Стив. Давно пора было привыкнуть к тому, как просто в этом веке люди относятся ко всему, даже к возможности прийти в собственный дом и, обнаружив на ручке двери галстук, “пойти погулять”. — Когда ты вернешься?

Брок запихнул последнюю тарелку поверх всех остальных (Стив отчего-то подумал, что так нельзя, но промолчал) и оглянулся через плечо.

— Не знаю. К четырем? Ну, если, сам понимаешь, не случится ничего приятного. Или не очень.

Стив погадал, имеет ли Брок в виду случайный секс с кем-то вроде той блондинки из булочной или у него паранойя, но кивнул.

— Я прогуляюсь. Если тебе нужно, ну… знаешь, чтобы дома никого не было…

Брок повернулся к нему и картинно закатил глаза.

— Ну да, отели и сортиры все вдруг закроются. Я буду к четырем. Приготовим паэлью. Ты как насчет испанской кухни?

— Если это не бычьи яйца…

— Боже, Кэп сказал “яйца”, — Брок демонстративно закрыл глаза ладонью и рассмеялся. Он очень заразительно это делал, потому Стив тоже улыбнулся. — Нет. Это рис, шафран, овощи, курица или морепродукты. Готовится в сковороде. Я тебя научу.

— Спасибо, — искренне ответил Стив. — К четырем.

— Заметано. Деньги не забудь, а то буду искать тебя с собаками по всему городу.

Он через минуту снова появился на пороге кухни с небольшой сумкой.

— Или хочешь со мной?

— Нет, — после коротких раздумий ответил Стив. — Но спасибо.

— Было бы за что. Бывай.

Он ушел, а Стив со вздохом втянул едва заметный запах его туалетной воды и поднялся, сладко потягиваясь. У него был незаконченный набросок смеющегося Брока. Это было странно — он уже забыл, когда карандаш буквально жег руки, требуя приложить его к бумаге и рисовать. А рисовался только Брок.

Очнулся он только на пятом наброске. На часах была половина четвертого, и Стив отчего-то ощутил себя бездельником и домоседом, потому что хотя и любил оставаться в четырех стенах у полного холодильника, редко себе это позволял. Ну, или обстоятельства складывались не в его пользу.

А у Брока дома ему нравилось. Тепло, спокойно, уютно. Кресло удобное и свет падает как нужно. Это было странно, но на шумную улицу совершенно не хотелось, и Стив, выпив чаю с горой бутербродов, снова взялся за карандаш, чтобы очнуться уже от звука открываемой двери. Зашуршали пакеты, и Стиву показалось, что это самый домашний звук, который ему доводилось слышать. Когда-то, так же шурша нехитрыми покупками, домой возвращалась мать, а потом Баки.

— Есть кто живой? — крикнул из прихожей Брок, и Стив вышел к нему как был — в тренировочных штанах и с грязными от грифеля пальцами. — Отнеси на кухню, будь человеком, я заездился до состояния вареного картофеля.

Стив молча забрал у него пакеты и принялся раскладывать их содержимое, периодически спрашивая у Брока, что куда. Они перекрикивались через гостиную, потом через шорох воды в душе (дверь Брок не закрыл) а потом убавили громкость, потому что Брок пришел на кухню. В одних коротких шортах и с полотенцем на шее. С мокрых растрепанных волос капала вода. Без идеальной укладки тот показался Стиву смешным и домашним, и он оборвал эту мысль, мимоходом удивляясь, как быстро стал считать своим совершенно чужого человека.

— Кофе? — спросил Стив, и Брок, окинув его странным взглядом, кивнул. — Я могу и сам приготовить. Под твоим чутким руководством, конечно.

— Я сейчас, — Брок жадно глотнул кофе и, высунув язык, принялся махать на него ладонью.

— Не спеши. Обжегся?

— Ага. Поцелуешь?

Стив замер, не донеся сковородку до плиты, пытаясь обнаружить в голове хоть одну мысль, чтобы как-то ответить, желательно сведя все к шутке, но Брок, видимо, сообразив, что и кому он сказал, втянул язык и прикрыл глаза ладонью.

— Прости, — после неловкой паузы произнес он. — Ты так… хорошо смотришься на моей кухне, что я зарываюсь, забывая, как ты тут оказался. Проехали?

Стив, так и не найдя слов, просто молча кивнул и включил возмутительно плоскую черную стеклянную плиту. Перед глазами стояли губы Брока, которые Стив сегодня столько раз нарисовал, что, казалось, знал их лучше, чем если бы они действительно… были любовниками?

Стив никогда всерьез не задумывался о том, чтобы вступить в связь с мужчиной. Говард, когда они оставались наедине, иногда вдруг оказывался слишком близко, смотрел пристально, так, что до костей пробирало, но Стив всегда списывал это на чисто научный интерес Пигмалиона к Галатее. Но и тогда от этих взглядов, от двусмысленных шуточек, которых у Говарда был, казалось, миллион на все случаи жизни, Стива окатывало изнутри сладким ужасом, как перед мертвой петлей на русских горках. Он знал, что ничего не будет, даже если Говард что-то такое и имел в виду в силу своей развращенности. Теперь же секс с мужчиной был вариантом нормы. В этом быстром, ярком времени все жадно тянулись ко всем, все равно оставаясь одинокими. Это было странно, но Стив принял реалии новой жизни, как краевые условия своего уравнения, и учился в них существовать.

— Дай я, — мягко попросил Брок, которого Стив, задумавшись, подпустил со спины. — Смотри. Масло. Лучше оливковое…

Он стоял так близко, что Стив чувствовал запахи его шампуня и кондиционера для белья. Смотрел, почти не слушая, как тот закуривает, врубая вытяжку, перекатывает сигарету во рту, как щурит один глаз, чтобы его не выедал дым, и нарезает, растирает, крутит мельничку со специями, замачивает рис, продолжая говорить, как двигаются его темные мягкие губы, сжимая фильтр сигареты, а в уголках глаз собираются морщинки. Он замер, наверняка глупо приоткрыв рот, и смотрел, смотрел, как жена Лота на оставленный позади город.

Влажные волосы Брока завивались крупными кольцами, смолянисто-черными, тяжелыми, за ухом красовалась крупная родинка, на плечах подсыхали прозрачные капли воды, и Стиву вдруг захотелось собрать их губами, попробовать кожу на вкус.

— Стив, прекрати, пожалуйста, — прервав на полуслове рассказ об испанских специях, попросил Брок.

— Что?

— Смотреть. Я не из вибраниума. Только твой щит не плавится от постоянного контакта с тобой, остальным такого не дано.

— Я не…

— На четвертом десятке я уже умею четко определять, когда на меня пялятся, а когда просто интересуются размером моей зарплаты или…

Упоминание денег отрезвило Стива и он отодвинулся.

— Черт, — почти простонал Брок, кинул нож и развернулся, оперся бедром о край стола и потер лицо ладонями. — Я сегодня извинился больше раз, чем за последние пару лет. Так. Словами и через рот. Я предложил пожить у меня, ни на что не рассчитывая. Это раз. Ты меня не напрягаешь и не стесняешь, мне сегодня… Круто было выйти из зала, сесть в машину и знать, что дома не пусто. Классное ощущение, как оказалось. Это два. Я не хочу, чтобы ты думал, что должен мне что-то, кроме тех десяти тысяч, что мы вчера перевели за твой чертов кондоминиум. Ты во всем разберешься, уверен. Ты бы и без меня справился, ты ж Кэп. Но это здорово, что ты тут, а не на диване в своем чертовом кабинете. Так что подай соль, пожалуйста. Смотри, все это нужно аккуратно перемешать.