Старуха 5 (СИ) - Номен Квинтус. Страница 42

— Даже лучше, чем ожидалось, за Нарву на двадцать с лишним километров уже зашли и закрепились, а на юге и Выру взяли, причем с депо, полными паровозов. Я твои самолеты пока Лазарю Моисеевичу поносить дал, он срочно машинистов с Урала в Прибалтику перетащить хочет.

— Это радует… чаю хотите? Правда, у меня сейчас только цейлонский, зато с бергамотом: мне Марта прислала. А с бергамотом можно хоть веник заваривать, все равно приятно пить будет.

— Ну наливай. В общем, фашист явно не ожидал, что мы ему за день миллион снарядов на голову вывалим, у него паника началась и местами целые части позиции бросают и убегают. Борис Михайлович по этому поводу решил свою «Клуню» на неделю раньше начать. Дивизии КГБ готовы, РККА тоже на позициях копытом землю роет: прослышали, как у нас дела в Эстонии пошли.

— Ну, рыть-то они роют, а вот как в работе себя покажут…

— Хорошо покажут, там корпус, которым Буденный покомандовать успел во время переобучения стоит — а Семен Михайлович сама знаешь как народ дрючить умеет. Там у него каждого второго за руль сажать можно!

— На «Савраске» и «Горбунке», на которые и школьников сажать не особо страшно.

— Старуха, ну что ты такая печальная? Я понимаю: война, всё такое — но мы же уже побеждаем! Причем, заметь, благодаря те… в том числе и тебе. Честно говоря, я до сих пор понять не могу, как ты втихую организовала производства химпрома так, что они по свистку стали выпускать по полмиллиона снарядов в сутки? Не отвечай, я все равно не пойму: такого вообще ни один человек понять не в состоянии. Кстати, сейчас руководству некогда, поэтому сама сделай: этому Саше твоему Савельеву с барабанной фабрики орден Ленина лично я не пожалел бы — но я права не имею сам его присваивать, а ты имеешь. Намек понятен?

— Знаменем обойдется, он же не один там работает. Да и Знамя… вот возьмут наши Пруссию, тогда и начну награды раздавать.

— Насчет Пруссии у нас с Шапошниковым пока разговора не было…

— Ну так поговорите! Да, спросить хотела: кто там у него такие дурацкие названия операциям придумывает?

— Не дурацкие, а говорящие! Борис Михайлович-то у нас человек с образованием…

— И что? Я тоже разные слова знаю, например слово «афедрон».

— Ну это-то слово и я знаю… от тебя, кстати, набрался. А про операции: Колывань — это древнее название города, который эстонцы Таллином обозвали, причем название не просто древнее, а балтское, то есть местные племена, которые его основали, так назвали, в честь какого-то вождя своего. А клуня… ну кто из нас русский по рождению? Клуня — это овин… не переживай, я и сам на знал, мне Борис Михайлович позавчера объяснил.

— Понятно, а овин — это рига… хитро, но что, у немцев знатоков русского языке что ли нет?

— Может и есть, только мы немцам про свои планируемые операции как-то забываем сообщить.

— А еще южнее?

— А это ты все же у Шапошникова спрашивай, я пока так далеко на юг не смотрел. То есть когда фашист с Украины войска потащит наш прибалтийский прорыв затыкать, он там что-то эдакое намечает, но я в детали не вникал, да и по срокам не угадать. А совсем на юге — Толбухин утром в Одессу прибыл.

— А чего так поздно-то? Лазарь Моисеевич обещал его за двое суток подвезти.

— Ну до чего вы, женщины, нетерпеливые! А на то, чтобы обучить пусть даже мото, но пехотинцев с танками работать…

— Вы что, ему просто танки передали, без экипажей?

— С экипажами, но пехоту пришлось поднатаскать с этими танками взаимодействовать правильно. Сама понимаешь, если танки отдельно, а пехота отдельно…

— Не сердитесь, я просто нервничаю сильно, и вовсе не из-за дел на фронтах. Ага… так, Лаврентий Павлович, раз уж вы здесь, вызывайте перевозку из Грауэрмана… сначала вызывайте, а потом уже Витю будите. Что-то мне подсказывает, что сегодня все очень быстро пойдет… Ой! Очень-очень быстро… Нину Теймуразовну все же не будите, сама справлюсь… не впервой. Стойте, пока не забыла: километрах в трех с половиной в востоку от деревни Черники, в Гёрлицком лесу расположен бункер верховного командования Германии, там Гитлер практически безвылазно сидит и все руководство к нему в гости на доклады катается. Бункер прекрасно замаскирован, с самолета его не разглядеть… днем. Но если нафоторгафировать днем просто так, а ночью с тепловизиром поглядеть… обычно деревья в лесу горячим воздухом не пышут.

— А откуда… неважно, с тепловизором, говоришь…

— Да звоните уже в роддом! Я же ну никак потерпеть-то не смогу!

Когда встревоженные врачи аккуратно Веру усаживали в машину, она вдруг спросила:

— Вам чай-то понравился?

— Что? А… неплохой чай.

— Возьмите пару коробок… себе пару и Иосифу Виссарионовичу две, а Тихонову одну, он больше на кофе налегает. Берите-берите, мне Марта сорок коробок по полкило прислала, и нам за всю жизнь столько не выпить. Вить, проследи!

— Мне вот очень интересно, а откуда Старуха об этом-то узнала? — Иосиф Виссарионович задал явно риторический вопрос после того, как на вечернем заседании ГКО Лаврентий Павлович доложил о результатах авиаразведки. — Впрочем, ее спрашивать бесполезно…

— Тридцатого мая госпожа Фрея Аспи как раз из Стокгольма приехала, Вере чай этот привезла… и, похоже, не только чай. Старуха и вспомнила об этом, когда решила чаем нас порадовать…

— Да неважно, что делать будем?

— Самолетов у нас семь десятков к вылету готовы, бомб… хватит. А так как бомбить придется с высот не больше километра, то воздух перекроем реактивными истребителями, для такого дела все их задействуем в операции.

— Я бы предложил сначала поверху этими, термобарическими пройтись, — добавил Валентин Ильич, — чтобы зенитки уж точно все выжечь.

— Не учи ученого! — огрызнулся Лаврентий Павлович, — А первым эшелоном пустим как раз новые штурмовики Сухого, заодно они и лес этот дурацкий скосят…

— А лес косить обязательно? — решил уточнить Сталин.

— Как раз термобарами, Старуха под штурмовик этот подготовила изделия по четверти тонны. Валентин абсолютно прав: подставлять МП-8 под зенитки просто глупо, если можно без этого обойтись. Сейчас летуны как раз считают графики вылета, чтобы все на месте оказались в пределах десяти минут. Сначала — зенитки над объектом, потом СБ-М расчистят трассу снижения бомбардировщиков, на всякий случай расчистят. Завтра к утру будут готовы, так что ждать, думаю, не стоит.

— А морда такая задумчивая… ты уверен насчет завтра?

— Насчет завтра — уверен. Но вот то, что Старуха эти бомбы противобункерные еще в прошлом году в производство запустила, меня все же слегка смущает.

— Не смущайся. Кстати, как там она?

— Вчера домой вернулась. Но карапузов я не видел, меня Дарья даже на порог не пустила. Кстати, полковнику Поленовой я представление на Красную Звезду подготовил, подпишешь как Председатель ГКО?

— Давай его сюда, подпишу. А Звезду за то, что тебя к соседке не пустила?

— За то, что предотвратила три покушения на Старуху. Парней своих подготовила прекрасно, этих троих взяли прямо во дворе, но никто из соседей даже внимания не обратил, а сколько она еще на дальних подступах пресекла…

— Тогда чего так скромно?

— Чего-чего… Вера, как очухается, ей минимум Ленина дать захочет… причем как раз за то, что она меня не пустила, — закончил Берия со смехом. — А если всерьез, то за качественно выполненную работу, спокойно выполненную, без героизма. И Звезду не за работу, а именно за то, что героизм не потребовался.

— Пожалуй, ты прав: за то, что героизм не потребовался… А как операцию назвал?

— «Сенокос». Я же не Борис Михайлович, я человек простой…

— И то верно. Запускай свой «Сенокос»!

Вальтер фон Браухич чувствовал себя относительно спокойно: к утрате Эстонии и Латвии он прямого отношения не имел, а русские на территорию Рейха даже не попытались напасть. И за последние три дня фельдмаршал успел сделать довольно много, так что — если ему никто мешать не будет — русским скоро станет плохо. Очень плохо: