Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Альберготти Рид. Страница 6

Трансфузионные мешки постепенно пустели. Обычно, по словам Лэндиса, Армстронг перекачивал все до последней капли, чтобы ни один эритроцит не остался в пластиковой трубке – все попали к нему в вены. Однако в тот раз Армстронг вытащил иглу, даже не взглянув на мешок. Лэндис сказал, что это произошло либо потому, что он спешил, либо потому, что он уже был на хорошей позиции в общем зачете.

Лэндис объяснил, что в то время переливания крови вновь стали обычной практикой, потому что их определить было сложнее, чем запрещенные пептидные гормоны. Обычно их команда совершала два переливания за один «Тур де Франс» через каждые полторы недели. Поскольку американская команда в то время находилась под пристальным вниманием, это по дерзости можно сравнить с двумя подряд ограблениями банка. Задачу осложняло и то, что кровь для переливаний нужно использовать в течение трех недель. Вне тела эритроциты слабеют, стареют и в итоге умирают. И хотя мысль взять кровь для переливаний непосредственно перед гонкой, чтобы сохранить ее свежесть, кажется логичной, на деле это может стать стратегической ошибкой, потому что это ослабит организм именно тогда, когда ему нужно быть особенно сильным.

Для того чтобы у каждого гонщика было по два пакета со свежей кровью на гонке «Тур де Франс» в июле, команде приходилось участвовать в сложном секретном процессе, который требовал несколько месяцев подготовки. Первые заборы крови производились весной или в самом начале лета. Пластиковые трансфузионные мешки хранились в холодильниках при температуре +1 °С, чтобы кровь сохранялась свежей как можно дольше, но не замерзла. Затем врачи с регулярной периодичностью брали новую кровь у спортсменов и вливали им ту, что была взята раньше. Такое постоянное перекачивание обеспечивало свежесть хранящейся для гонки крови, а количество эритроцитов в организмах спортсменов оставалось прежним, и они могли продолжать спокойно тренироваться.

Незадолго до гонки команда US Postal отправила контрабандой эту кровь во Францию в незарегистрированном прицепе. Потом мешки перевозили в холодильниках на мотоциклах. Одним из самых надежных перевозчиков считался Филипп Мэр, который впоследствии открыл на юге Франции дилерский магазин по поставке велосипедов американской марки Trek.

Подобные сверхсекретные операции были нормой в команде с 2001 года, и в то время Армстронг уже был на пути к своей звездной карьере. Заниматься логистикой команды выпало на долю директора команды Герта Дафилера по прозвищу Даффи. Даффи отлично готовил – гонщики даже клялись его спагетти болоньезе, – но и он был не без греха. По словам Лэндиса, Дафилер участвовал в незаконной продаже велосипедов вместе с механиком команды Жульеном Девризом. Дафилер и Девриз заказывали велосипеды якобы для пользования членами команды, но на самом же деле велосипеды перепродавались в Бельгию. Вырученный черный нал шел на покупку допинга для команды.

Во время «Тур де Франс» 2004 года Лэндис заметил, что Даффи стал чересчур подозрительным. Примерно за неделю до случая с переливанием крови – 12 июля, в первый день отдыха, – Даффи заранее явился в отель, в котором должна была жить команда, чтобы все проверить до их приезда, и пришел в ужас: ему показалось, что в комнатах установлены полицейские жучки. Обеспокоенный возможной слежкой, Даффи вышел встречать автобус на парковку рядом с отелем. Он запретил спортсменам выходить из автобуса, пока они с Брюнелем не решат, что делать. Они отошли на близлежащее поле, чтобы исключить любую возможность быть кем-то услышанными, но их было прекрасно видно из автобуса. Конечно, Лэндис не мог слышать, о чем они говорили, но он видел их волнение и предполагал, что дело касается допинга.

Даффи и Брюнель решили, что команде можно поселиться в отеле. Тем же вечером спортсменов собрали в одном номере. Там были заклеены все отверстия, чтобы исключить видеонаблюдение; спортсменам было запрещено разговаривать на случай, если в помещении расставлены жучки. Охрану оставили в коридоре, всем велогонщикам сделали переливание. После этого Брюнель разрезал на мелкие кусочки пакеты из-под крови и смыл все в унитаз. Следующее переливание было решено провести в автобусе, потому что делать его в отеле казалось слишком рискованным.

Лэндис рассказывал все это в абсолютной тишине. Кроме его голоса был слышен только звук пишущих ручек. Новицки многие годы занимался расследованием фактов применения допинга в бейсбольных и футбольных командах; Тайгарт десять лет посвятил борьбе с допингом в спорте. Оба полагали, что за долгие годы работы они повидали все, но то, что говорил Лэндис, казалось невероятным. Шесть часов они расспрашивали Лэндиса обо всех деталях и подробностях, а на следующее утро встретились еще раз на пару часов.

После двух допросов Тайгарт и Новицки полностью разобрались в допинговой схеме команды US Postal и поняли, как гонщикам удавалось выходить сухими из воды. Им хотелось верить Лэндису: он предоставил отличный материал для дела, но полностью доверять его словам они не могли. За те шесть лет, что прошли со времени гонки в 2004 году, Лэндис публично опровергал обвинения в приеме допинга после того, как у него в организме нашли следы запрещенных средств. Более того, он написал книгу, в которой клялся в своей невиновности, да еще и собирал средства от поклонников, верящих в его чистоту. А в откровенной беседе с Новицки и Тайгартом Лэндис полностью изменил историю.

Им были неясны мотивы Лэндиса. Почему он решил все рассказать сейчас? Какой был в этом смысл? Жизнь Лэндиса рушилась – это было понятно. После положительных результатов теста он развелся с женой и переехал в скромный домишко вдали от цивилизации посреди гор Южной Калифорнии. В город, населенный хиппи, вооруженными любителями экстрима да и просто маргиналами. В прессу просачивались слухи о том, что Лэндис начал сильно выпивать. Возможно, самое важное заключалось в том, что он находился в серьезном конфликте с Армстронгом, о котором все знали. Из-за шаткого положения, в котором оказался Лэндис, Новицки и Тайгарт знали, что каждый факт, каждая деталь, каждое его утверждение должны быть проверены через другие источники.

Но захочет ли кто-то другой говорить?

{Примечания к Главе 1}

Глава 2

Новая жизнь американского велоспорта

Красивый подтянутый поляк тридцати восьми лет от роду с правильными чертами лица и усами совсем не говорил по-английски и до конца не понимал, что будет делать в Америке. Для него было важно одно: уехать подальше от жены, которая, как он был уверен, изменяла ему в своих бесконечных заграничных командировках. Он бросил карьеру и не знал, когда в следующий раз увидит дочь.

Эдди Борисевич не столько страдал, сколько злился на себя за то, что дал браку распасться. Развод затмил для него все прежние успехи, жизнь стала видеться в мрачном свете. Он и хотел бы начать новую жизнь, но не знал, как найти в себе силы. Летом 1976 года Борисевич прилетел в Нью-Йорк, чтобы оттуда отправиться в Монреаль на Олимпиаду, но до Канады так и не доехал. Он понял, что пришло время изменить себя.

В Польше жизнь Борисевича вращалась вокруг велоспорта. Он вошел в состав сборной страны еще подростком, выигрывал внутренние чемпионаты, ездил на соревнования в Европу. В конце 1950-х – начале 1960-х годов начал подниматься в мировых рейтингах и тогда задумался о карьере профессионального спортсмена. Польша в то время была кузницей велогонщиков, спорт полностью поддерживался коммунистическим правительством, подчинявшимся СССР. Он надеялся попасть в олимпийскую сборную страны.

Мечты об олимпийской славе Борисевичу пришлось оставить в двадцать один год, когда врач во время плановой флюорографии выявил у него небольшое поражение в легких и диагностировал туберкулез. Его положили в больницу. Улучшения не наблюдалось, и дозу лекарств утроили. Так продолжалось несколько недель, пока вдруг врач не понял, что отметка на снимке – всего лишь след от старого шрама пациента, а вовсе не болезнь. Он вернулся в спорт, но прежних сил не было, и он так и не смог наверстать упущенное. Надежд стать чемпионом мира не осталось, и с этим пришлось смириться.