Птичка для дракона. Улететь и спасти(сь) (СИ) - Райт Дамина. Страница 7

Я изобразил улыбку и вручил ей камень. Пусть сама выясняет, как он работает. Кэрхильд поблагодарила меня ещё раз, спрятала артефакт в кожаный мешочек на поясе и вновь подняла на меня вопрошающий взгляд голубых глаз.

— Хотел бы сказать, что просто гуляю и наслаждаюсь свежим воздухом. Но нет, — я перешагнул через кучку праха и остановился перед собеседницей. — Я прилетел, чтобы попросить вас, достойная Кэрхильд, и вашего антифея… об услуге. Хотел подождать в академии, но не утерпел, рванул сюда.

В лесу вновь потеплело, а значит, и демону пришёл конец, пока я возился с тем, кто его призвал. Ну что ж, туда обоим и дорога.

— Почему же вы торопились? — улыбнулась Кэрхильд. Выглянувшее из-за облаков солнце позолотило её собранные в косу волосы. Белая драконесса выглядела невинной, словно небесная хранительница. И не скажешь, что у неё дар управляться со всякой нечистью! Во всём драконьем мире таким умением обладали лишь двое — сама Кэрхильд и её дядя, благородный Хэг-Дааль.

— Мне нужно помочь одному человеку, — я старался тщательно подбирать слова. — К сожалению, ничего больше сказать не могу. Это секрет. Но готов поклясться на крови рода Ирр, что использую вашу помощь исключительно в благих целях.

Кэрхильд некоторое время рассматривала меня, затем обменялась взглядами со своим фамильяром и ответила:

— Я и без клятвы вам доверяю, Вильгерн. Но чего же вы от нас хотите?

И я, наконец, изложил свою просьбу.

Похоже, сегодня мне и правда сопутствовала удача. Не прошло и получаса, как в моём распоряжении был такой же кожаный мешочек, как тот, что висел у Кэрхильд на поясе. И в нём покоились два прозрачных, словно хрустальных шарика, а под ними — ворох пыльцы с крыльев антифея. В ушах звучали добрые напутствия Кэрхильд и произнесённые звонким, словно колокольчик, голосом её фамильяра слова:

— Эта антимагия долго не выдохнется! Можете не беспокоиться, ониксовый дракон!

На прощанье меня пригласили погостить в замке, где Кэрхильд жила вместе со своим супругом Дейр-Альтеном и двумя сыновьями, но я был вынужден отказаться. Перед глазами стояла Дара — бледная, измученная, несчастная, а в ушах так и звучал полный надежды голос. Я знал, что свободно выдохну лишь тогда, когда свободной станет Дара.

Глава 7

— Фео, а расскажи драконью сказку!

Глубокой ночью мы сидели в моей каморке втроём — я, Лина, маленький Эгмун, — и при свете луны ели скромное угощение, состоявшее из переваренных овощей и кусков чёрного хлеба. Белый мне запретили трогать на несколько дней, потому что при уборке коридора я так махнула метлой, что нечаянно запачкала шёлковое платье проходившей мимо Синситы. Ну, а слуги ели чёрный хлеб всегда.

— Это какую же вам драконью сказку рассказать? — Я задумалась, перебирая в памяти всё прочитанное, вытерла руки тряпицей, пока Эгмун доедал свеклу. — А человеческие не хотите? Для разнообразия.

До сих пор становилось горько, как вспоминала, что мне запретили брать книги из Кроткой Библиотеки и вообще подходить к ней. Завтра, если всё будет по плану, мы с Вильгерном собирались улететь далеко-далеко на юг от Сильфасских гор. И тогда я никогда не увижусь с Библиотекой, не скажу ей последнее «прощай». Вот отчего у меня на сердце лежал камень.

— А любую сказку говори, — краснощёкая, крепко сбитая, здоровая и неунывающая, несмотря на самую тяжёлую работу, Лина обняла меня сбоку. — Давай, Фео, уж мы тебя послушаем!

Я проглотила комок в горле, думая, что и её, и Эгмуна, вероятно, покину навсегда. И начала:

— Это было в древние-древние времена в мире, где не знали драконов. Людей, которые там жили, было некому защищать, а они ничего не умели: ни мечи ковать, ни стрелять из лука, чтобы обороняться от врагов. Кроме каменных топоров и ножей, ничего у этих людей не было.

— Бедные, — посочувствовала Лина, вытирая тарелку куском хлеба, а Эгмун молча ждал, что будет дальше, и жевал корешок, словно заяц.

— Это уж точно, — вздохнула я, — а ещё они были очень злые и постоянно дрались друг с другом. И однажды в этот мир пришли чудовища, открыв портал из своего…

— Так порталы-то, они в мир с магией только открываются! У этих, с топорами, магия, что ль, была?! — перебила меня Лина.

— Ну, почему же, — возразила я, — когда-то драконы открывали порталы на Землю, а там нет волшебства! В общем, слушайте. Чудовища, оказывается, рождались из человеческих грехов — например, после каждого убийства появлялся на свет маленький монстр и быстро рос. И однажды их стало так много, что они решили уйти в другие миры, поработить людей и встать на их место…

Я продолжала рассказывать о том, как люди начали бороться с чудовищами, как сумели победить их, перестав совершать грехи и поверив в Невидимого Бога. Правда, в той книжке говорилось, что у него есть две ипостаси — та, которой молились в драконьем мире, и другая — Великая Мать. Именно Великой Матери и поклонились люди, прогнавшие чудовищ. А сама сказка была включена в сборник «Сказания и легенды Земель Кровавого Солнца».

— Вот страху-то, — пробормотала Лина, — а ну, как у нас бы такие чудища повылезали?!

— И съели бы госпожу Тэрль, — хихикнул Эгмун. Мы обменялись улыбками, а потом я снова посерьёзнела, вспомнив, что мне предстояло завтра днём.

— Лина, Эг, идите спать. У нас у всех будет полно работы, — я вручила им тарелку с остатками еды и проводила до двери. — Госпожа Тэрль и так злится, что рыжецветы никак не раскроются, мол, бутонами завянут…

— Да что ж я сделаю, если не хотят они! — всплеснула красными руками Лина. — Песню бы им спела, да от моего голоса вовсе в землю уйдут. Ладно уж. Доброй ночи тебе, Феолике.

— Приходи завтра на кухню, Фео, — шепнул Эгмун, и вскоре я услышала в коридоре шум удалявшихся шагов. Вернулась к окну, села, залитая мертвенно-белым светом луны, и задумалась, уперев локти в колени, а подбородок — в сжатые кулаки.

Могла ли я осмелиться на то, чтобы напоследок, украдкой, заглянуть в Кроткую Библиотеку? Мне показалось, что днём я слышала звуки рыданий из-за плотно закрытой двери. И это точно была не Синсита и не её мать. На моей памяти ни одна из этих надменных белых драконесс и слезинки не проронила! Господин Хеннет и его сын также не были способны на истинные, глубокие переживания. И это многое о них говорило.

— Просто скажу ей пару слов, — наконец, решилась я. Если улечу, так и не попрощавшись с Кроткой Библиотекой, то её жалобный голосок будет, наверное, преследовать меня до конца дней!..

Выскользнув из своей каморки, я прокралась по тёмным коридорам к лестнице и бесшумно начала подниматься вверх, молясь, чтобы по пути не попался ни один слуга или стражник. Что я не увижу кого-либо из господ, было очевидно: в такое позднее время они сладко спали.

Сердце, и так колотившееся где-то в горле, чуть не выскочило наружу, когда раздался тонкий, высокий звук… В темноте замерцали жёлтые глаза, мелькнул пушистый хвост, и я выдохнула. Дара! Она мяукнула и величественно спустилась по лестнице, едва удостоив меня взглядом. Кошка госпожи Тэрль порой вела себя ещё высокомернее самой госпожи.

Я постояла, глубоко дыша. И, наконец, когда сердце забилось ровнее, опять начала преодолевать ступеньки одну за другой. А стоило мне оказаться в знакомом коридоре и прислушаться, как по спине пробежали мурашки. Это точно были рыдания, мне не показалось! С каждым шагом к двери, украшенной символами, которые что-то означали на древнем наречии драконьих предков, плач Кроткой Библиотеки становился всё громче. Я стиснула дрожащей рукой вырезанную из дерева голову волка, которая служила ручкой, и открыла дверь.

Внутри творилось что-то страшное. Весь пол устилали вырванные из книг страницы, в воздухе плавали перья, свитки пергамента и опрокинутые, заляпанные чернильницы. Несколько шкафов накренились вперёд с распахнутыми дверцами — то ли хотели меня обнять, то ли обещали упасть сверху, когда я подойду ближе.

Слыша отчаянные всхлипы, я нерешительно подошла к столу, залитому чернилами. Посредине его лежал опрокинутый канделябр с давно догоревшими свечами. И при этом в Библиотеке было светло, как будто кто-то зажёг огоньки.