Война с демонами. Мертвые демоны (сборник) - Бретт Питер. Страница 23

– Честное слово, – согласился Арлен. – Покажешь мне снежные метки?

– Ага, возьми вон там дощечку и мел. – Дерек показал пальцем.

Он выбил трубку. Арлен принес рисовальные принадлежности, вручил их Дереку и принялся жадно следить за его действиями.

Он с удивлением обнаружил, что основа запретной метки против снежных демонов представляет собой видоизмененную метку от демонов водных – штрихи сделали ее похожей на снежинку. Дерек продолжил рисовать, и Арлен, опытный метчик, быстро сообразил, как через сеть устремится энергия. Его рука сама выводила в журнале безукоризненные копии, снабжая их примечаниями.

Арлен успел вернуться на пуховую перину, когда Однорукий напал на его след и устремился к посту. Он ясно различил причитания и грохот, с которым тот обрушивался на метки. Пост надежно защищен, но великан исправно заряжал тепловые и световые метки, и помещение до того разогрелось и осветилось, что Арлен словно перенесся в Сырое Болото на полуденный солнцепек в безоблачный летний день. Он обливался потом, а со двора просачивался пар, нагонявший сырость. Дома ему придется дни напролет чистить доспехи от ржавчины.

Наконец, когда заснуть стало невозможно, он встал и до утра наносил на переносные круги снежные метки Дерека. Дерек, которому тоже не удалось заснуть, подготовил повозку к выезду. Едва солнце коснулось гор, Арлен тронулся в путь.

Как и предупреждал смотритель, подъем стал намного труднее. После недавнего зноя холод сперва показался приятным, но вскоре пробрал Арлена до костей, тем более – в отсыревших плаще и белье. Нагрудная пластина быстро покрылась инеем, и Арлен не мог вздохнуть полной грудью, сколько ни старался. Даже Утренний Ветер хрипел и задыхался. Они еле ползли и добрались до меченого столба запоздно, хотя идти пришлось всего несколько миль. Арлен не испытывал желания двигаться дальше.

На следующий день стало хуже. Легкие за ночь привыкли к высоте и начали раздуваться, но тропа забирала все выше.

– Надеюсь, там много золота и поход того стоил, – сказал Арлен Утреннему Ветру.

И немедленно пожалел об этом – не потому, что неправда, а из-за того, что простейший речевой акт ошпарил легкие.

Подъем продолжился, другого выхода не было. Арлен пригнул голову, стараясь не обращать внимания на режущий ветер и рыхлые сугробы, которые местами достигали колен. Колеи пропали, а с ними и тропа, хотя в указателях едва ли имелась нужда. Пройти можно только в одном направлении: с одной стороны – пропасть, с другой – голая скала.

К полудню все тело Арлена горело от нехватки воздуха, а бремя доспехов казалось невыносимым. Он бы и снял их, но побоялся, что если ради этого остановится, то больше не сдвинется с места.

«Здесь прошла куча народа, – напомнил он себе. – Чем ты хуже?»

На исходе дня, когда Арлен и Утренний Ветер находились при последнем издыхании, вдали показался небольшой горняцкий поселок. Брайнс-Голд представлял собой скопление недолговечных построек: одни – из древесины, другие – из промысловых отходов, земли и каменной крошки. Большинство зданий были убогими, с дублеными шкурами вместо дверей и пристройками, сооруженными из палаток, но в центре поселка стояла и доминировала над плато большая деревянная гостиница.

Людей было мало, все больше женщины и дети – мужчины, очевидно, трудились в забоях. Арлен облизал пересохшие, растрескавшиеся губы, приложил к ним рог вестника и выдал протяжную, чистую ноту. В горло словно вонзились ледяные ножи.

– Вестник! – крикнул мальчуган.

Мигом позже Арлена окружила детвора. Дети прыгали и спрашивали, что он им привез.

Арлен улыбнулся. Он и сам был такой, когда в Тиббетс-Брук наведывались вестники. А потому подготовился заранее и сейчас осыпал их сахарными конфетами, завернутыми в кукурузную шелуху, мелкими игрушками и головоломками. Их восторг окатил его горячей волной. Восхождение в гору показалось не таким уж мучением, и он обнаружил, что силы отчасти восстановились.

– Я тоже буду вестником! – заявил мальчуган, и Арлен, взъерошив его волосы, украдкой сунул ему лишнюю конфету.

– Вы прибыли на день раньше, – произнес кто-то.

Обернувшись, Арлен увидел человечка в добротной шерстяной куртке. Замшевые сапоги и перчатки были отделаны белым горностаевым мехом. Позади стояли два дюжих стража с небольшими кирками на поясах, похожими на оружие не меньше, чем на орудия. Человечек с искренней улыбкой шагнул вперед и протянул руку.

Арлен пожал ее.

– Нарвался на разбойников, – объяснил он. – Поднажал и пропустил стоянку, чтобы убраться подальше.

– Тэлор, – представился тот. – Кузен графа Брайна и барон Брайнс-Голда. Что стряслось с Сандаром?

– Сломал ногу, – ответил Арлен. – Я Арлен Тюк.

Тэлор положил руку ему на плечо и придвинулся:

– Я скажу вам три вещи, которые говорю каждому вестнику, что приходит сюда впервые. Подъем дается труднее всего в первый раз, одышка проходит утром, а спускаться легче, чем подниматься.

Он рассмеялся, словно отменно пошутил, и звучно хлопнул Арлена по бронированной спине.

– И все-таки странно, что новичка послали сюда в одиночку, – заметил Тэлор.

– Со мной ехал вестник Керк, но он поджал хвост, когда напали разбойники.

Глаза Тэлора сузились.

– Груз цел?

– До последнего гвоздя, – улыбнулся Арлен.

Он протянул барону футляр с восковой печатью графа Брайна, на которой были оттиснуты кирка и молот, а также с их с Керком печатями.

– Га! – отрывисто гаркнул барон, и внезапное напряжение отступило. Он снова от души хлопнул Арлена по спине. – Похоже на сказку, рассказанную в тепле!

Тэлор поднял руку, и стражи забрали повозку. Арлен пошел рядом с бароном, а тот на ходу сломал печать, извлек опись и пробежал глазами строчки, где перечислялся весь груз, вплоть до последнего письма и частной посылки. В футляре лежало и личное послание от графа, но Арлена не посвятили в его содержание. Барон сунул нераспечатанный конверт в карман куртки.

Они подошли к конюшне, где мальчики выпрягали Утреннего Ветра, а стражи разгружали повозку. Арлен хотел помочь, но Тэлор придержал его за руку:

– Вы провели в пути больше недели, вестник. Пусть попотеют слуги.

Он передал опись конюху и вошел в здание.

Гостиница, как и полустанок, обогревалась тепловыми метками и оказалась вполне уютной. Ее передняя часть была выделена под лавку – единственное место в поселке, где продавались предметы первой необходимости. Полки за прилавком были забиты инструментами и разной утварью, а на грифельных досках выставлены цены на продукты, скот и товары особого спроса.

В помещении столпились женщины, многие – с детьми, которые цеплялись за юбки, пока матери осаждали продавщиц, а те, в свою очередь, зычно перепоручали заказы кряжистым стражам барона Тэлора.

После дорожного безмолвия шум оглушал, но барон быстро протолкнулся в пивную, а после направился в тихую нишу с щедро накрытым столом. Трактирщик немедленно подал кофе.

Арлен подул на дымящуюся чашку и отхлебнул, в кости снова заструилось тепло. Барон не мешал ему, пока к столу не приблизились две женщины – молодая и намного старше. Их платья выглядели проще, чем у придворных особ в Форте Милн, но все равно выделялись хорошим покроем и добротной тканью.

Арлен почтительно встал, а барон расцеловал женщин и повернулся к нему.

– Вестник Арлен Тюк, позвольте представить мою жену, госпожу Делию Тэлор, и мою дочь Стэси.

Арлен отметил отсутствие титула «мать» перед именем баронессы, но ничего не сказал, поклонился и приложился к ручкам, как учил его Коб.

Баронессе было под шестьдесят, красоткой не назовешь – вытянутое лицо и длинная шея делали ее похожей на цаплю. Однако Стэси Тэлор оказалась точно такой, как описал Дерек.