Ловушка для некроманта (СИ) - Лазарева Светлана. Страница 30
— Конечно, — так же спокойно ответил Окиру. — Прости, я не могу позволить тебе жить. Ты видела слишком много. Не приди ты сюда…
Мой взгляд метнулся к постаменту. «Стрекозы» не было. Знаю, глупо, но, надеясь на чудо, я посмотрела на Окиру. В нем не было больше ничего родного и доброго. Странно, но я все еще относилась к нему, как к другу, но он не Йорик. Он никогда им не был — не был добрым и остроумным, не испытывал ко мне симпатии. Я была для него лишь очередной ступенью к власти. Глупая воровка, вовремя оказавшаяся на его пути… И мне было больно и страшно. Казалось, что все — изменить ничего нельзя, это не в моей власти.
— Отпусти, я отдам за нее жизнь. Все, что попросишь, — как гром среди ясного неба прозвучало в тишине. Инар узрел наш немой монолог и вскинул руки в магическом пассе. Знаю, он опоздает.
Громкий крик и тихое, болезненное шипение огненного сгустка, врезающегося в живую плоть — это все, что я успела увидеть и услышать, прежде, чем провалилась в плотное, густое забытье, заполняющее сознание.
Вот так приходит смерть. Быстро и неотвратимо…
ГЛАВА 22. Внутренний мир у каждого свой — это аксиома, а как быть с миром мертвых?
Кто говорил, что свет в туннеле должен присутствовать в обязательном порядке?! Не знаю, свет был везде, а вот туннеля не наблюдалось, лишь необъятная ровная поверхность, простирающаяся на всем обозримом пространстве. Глаза болели и слезились, причиняя неудобство. Ногам было холодно, зябко и немного больно. Но я продолжала идти, сама не ведая куда. Остановиться я не могла. Казалось, остановка — неминуемая смерть, хотя она как раз уже наступила, судя по обстановке вокруг, да и последним событиям в целом. Инар бывал здесь, я знаю — это его дар вытаскивать души из мертвого мира. Одно расстраивало — полная не подготовленность к такому развитию событий. Нет, конечно, я не мечтала умереть, но, все же могла узнать об этом «местечке» побольше, дабы быть подготовленной на все случаи жизни.
— Жизни… Жизни… Жизни… — безрадостное эхо повторило мои мысли.
Это слово казалось смутно знакомым, печальным, с неясным смыслом. Я шла, медленно передвигая ноги, и думала… Полное одиночество и отсутствие звуков сменилось громкой какофонией, совершенно внезапно для расслабленной меня. Сделала очередной шаг — и вот безжизненная пустыня разразилась тысячами звуков, которые оглушали, заставляя зажимать уши руками, кривить лицо в бесполезной попытке заплакать, скрючивать тело в надежде прекратить этот маскарад.
Еще шаг. И все прекратилось. Звуки исчезли, но осталось смутное неясное желание не открывать глаза. Ни за что не открывать! Не видеть происходящее вокруг. Стоять на месте было невыносимо — ноги начинали гореть, как опущенные в кипящую воду. Больно, нестерпимо, ужасно. Движение — это жизнь — это про меня. Поборов боль и страх, я двинулась дальше, все еще боясь открыть глаза. Чужое присутствие ощущалось со всех сторон. Мягкие, как бы невзначай, прикосновения легким перышком скользили по телу, тихий шепот, в котором не могла различить слов, пугал, заставляя вслушиваться и замедлять движение. Внутренним чутьем я знала — надо идти, скорее, не задерживаясь в этом местечке, тогда, может быть, я увижу свой свет — тот самый, что ждет каждого в конце жизни…
«Храбрая. Я храбрая», — мысленно уговаривала себя. Слова звучали набатом вокруг, и я не понимала, что все происходящее в голове — звучит в пространстве. Вибрация незнакомого голоса пугала и подбадривала одновременно. И все же помогла, просто помогла преодолеть барьер страха и взглянуть на мертвый мир во всей его красе.
«Это мой голос кажется незнакомым и таким противным?» — мелькнула мысль, отражаясь в пространстве. Да, голос был моим, это точно. Знакомые интонации, глубина… Да и любой звук — это вибрация, колебания… И мой голос звучал извне. Поэтому я его и не узнавала, ведь себя я слышу как извне, так и изнутри, поэтому «родной» голос и кажется мягче и ниже… Значит, я одна, что ж, это успокаивает.
Страх постепенно уходил, сменяясь интересом. Продолжала идти и смотреть. Казалось, я переступила невидимую границу, по ту сторону которой мне предоставлялся шанс побыть в одиночестве, подумать. Сейчас я была не одна, но чувствовала себя сильнее других, идущих «по соседству». Темные, светлые, размытые тени брели, не обращая внимание ни на меня, ни на остальных. Я же неотрывно их разглядывала. Прозрачные, не имеющие четкой формы сгустки различались цветом субстанций. У кого-то явно проступали очертания ноги, у кого-то руки, другие казались вполне себе полноценными кляксами, имеющими цель, и лишь я была голой девушкой, с топырящимися от страха тонкими волосками на теле. Они были другими, и это странным образом обижало. Их неправильные тела были укрыты, спрятаны под покровом серой хмари, я же — голая и рыжая — стояла на всеобщем обозрении. Рыжая?! И да, в таком виде, на мой взгляд, совершенно не вписывалась в «местное общество».
«Наверное, подобное не должно меня волновать».
«Но все же волнует».
Мысли всплывали в сознании, заставляя останавливаться. Голос «разума» звучал вокруг, сотрясая пространство и заставляя ежиться от резкого, едва узнаваемого звука.
«Я рыжая! Как такое возможно!»
«Какая разница — раз смерть нашла тебя!»
Странно, но для меня разница определенно была. Этот цвет мне не нравился, он казался инородным и мне не принадлежащим. А еще он был символом — символом чего-то утерянного навсегда, безвозвратно! Светлые локоны превратились в рыжую копну, торчащую в разные стороны, не зависимо от моего желания. Они просто взяли и окрасились, пылая позади меня, частично закрывая глаза спереди. Тонкая прядка упала на грудь, поблескивая во всей красе.
«Не честно!» — крикнула я в темноту, но не вырвалось ни звука. Пространство тихо повторило мысль, сотрясая все вокруг.
«Надо быть спокойнее», — тихо-тихо раздалось вокруг.
И я пошла. Снова. Больше не задерживаясь.
«Где я?» — попыталась завести разговор с темным сгустком, проплывающим по близости.
— Где мы, где, мы, где мы… — отразило подпространство. Эхо умеет искажать мысли?!
Тень решила меня не замечать, спокойно отдаляясь подальше. Странно, но она меня боялась. Я это чувствовала даже на расстоянии. Нет, она решила просто удрать и просвещать меня не собиралась…
«А знаешь что? Плевать мне на то, что ты думаешь!»
«Плевать! Слышишь!»
Бедняжка серая испугалась и рванула от меня в противоположную сторону. Правда, существует ли она — другая сторона здесь, я не знала. Знала только одно — никуда ты от меня не улетишь! И рванула вслед за проворной серой кляксой, у которой обнаружились большие испуганные глаза.
Улетела. Быстро. Проворно.
«Что ж, пора успокоиться и двинуться дальше!»
«Бродят тут всякие, с пути истинного сбивают.»
Впрочем, я боялась остановиться, то и дело нервно и дергано передвигаясь из стороны в сторону. Радовало лишь одно — усталости я не чувствовала. Только странное возбуждение иногда давало о себе знать.
«Одетта», — попыталась прошипеть я. Меня убили, но, видимо, не до конца. Что там говорил Инар про невесту Крауфа: «Рыжая, голая, сильная и сексуально озабоченная!»
Ага, ага! А еще что-то нелицеприятное про серое вещество, которого напрочь лишилась «новорожденная» ведьма. Значит, я еще не умерла и есть шанс. Точнее, не умерла до конца!
«Не пойду! Не хочу видеть свет!»
«Пустите, мне домой надо! Некроманты некормленые!»
Аккуратно повернулась и решительно сделала шаг назад. Всего шаг — и вновь что-то неуловимо изменилось. Замерла, ощущая нестерпимую боль в ступнях, но с места не сдвинулась. Я не знала куда идти. Не знала, откуда пришла… Боль, страх наполнили все мое существо, безвозвратно прогоняя мысли, воспоминания…
«Нет! Нет! Нет!» — метнулась назад в попытке остановить это. Мои воспоминания стремительно утекали сквозь пальцы. Серое марево плотным облаком окутывало тело.
«Вот тебе и костюмчик! Не этого ли ты жаждала по началу!»