Вторая попытка (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 22
— Уже легче, — пробормотал наместник, а Зиновий Петрович, быстро черкая карандашом по листу бумаги, подытожил:
— Против нас будут действовать тринадцать пехотных дивизий и такое же число бригад, общей численностью в 260 батальонов пехоты, 68 эскадронов конницы и 45 дивизионов артиллерии, в них 774 полевых и горных орудий. И это все силы, которые выдвинет против нас противник?
— По докладам наших военных агентов, японцы закупили пулеметы «гочкиса» под свой патрон — примерно по одному на батальон, — тихо произнес Куропаткин, — на ученьях мне показали действия такой команды, где имелось несколько пулеметов, вроде четыре.
— Мы на флоте давно их приняли на вооружение, только системы «максима», на каждый боевой корабль для десантных партий или установки на мостиках для отражения атак миноносцев, — отозвался адмирал Алексеев.
— В армии две пулеметные команды сформированы, по восемь «максимов», — в тон ему задумчиво отозвался военный министр, и как бы подвел черту, причем в голосе прозвучала нескрываемая горечь. — Как раз на одну полнокровную дивизию хватит.
— Пулеметы нужны, — покачал головой Рожественский, зная с какой поспешностью в военном министерстве принимали их на вооружение во время войны. — Можно закупить те же «гочкисы» без переделки под наш патрон. Слышал, что в Дании есть пулеметы системы генерала Мадсена, они гораздо легче по весу, как две винтовки, а не восемь пудов, как на больших «двуколках». Через императрицу Марию мы сможем закупить несколько сотен и передать их той же коннице — даже вьюки не потребуются.
— Пожалуй, так и сделаем, — отозвался Куропаткин, — это не броненосцы, но все равно цены на них отнюдь не божеские, да и стрелка готовить долго.
— В войне все сторицей окупится. Если солдат мало, а перебросить много войск мы просто не сможем, то нужно дать им лучшее оружие, и должным образом устроить обучение. Мы тоже не собираемся бросать в линейный бой против японских броненосцев корабли с устаревшей артиллерией — один выстрел в три минуты, или за минуту, ведь есть разница⁈
— Огромная, мы недаром новую трехдюймовку на вооружение приняли, — произнес Куропаткин. — Правда, их пока не так и много — чуть больше двух тысяч изготовили орудий, в прошлом году новый образец на вооружение приняли. Но уже один дивизион в почти каждой артиллерийской бригаде имеется, а то и по два выходит.
— Какие силы у нас на начало кампании, если она скоро начнется?
Тихо спросил Рожественский и посмотрел на помрачневшего наместника. А лицо военного министра приняло угрюмое выражение, Алексей Николаевич даже скривился, будто лимон прожевал…
Русские люди недаром говорят — «задним умом крепки». Какие только проекты не могут рождаться в головах после печально закончившийся войны, которая вот уже сто двадцать лет продолжает будоражить умы. Поражение, превратившееся в катастрофу…
Глава 19
— В Маньчжурии, Приморье и Квантунской области сосредоточены девять восточно-сибирских стрелковых бригад четырех полкового состава, в два батальона каждый. Каждой бригаде придан артиллерийский дивизион из трех восьми орудийных батарей, новых скорострельных пушек одна батарея в каждом, — вместо Куропаткина принялся отвечать Алексеев. Да оно и понятно — наместник, пусть и в адмиральском мундире, уже знал вверенные ему части чуть ли не до последней роты. И эти знания сейчас демонстрировал, постукивая карандашом по столу.
— Бригады составляют три армейских корпуса, по одному в Приморье, Маньчжурии и Квантунской области. Кавалерии немногочисленна — регулярный Приморский драгунский полк в шесть эскадронов, четыре забайкальских казачьих полка такого же состава, амурских и уссурийских казаков шесть сотен — полк и дивизион. По линии КВЖД развернут отдельный Заамурский корпус пограничной стражи — четыре бригады по два линейных и резервный отряды, по две тысячи солдат в каждом. Все вместе совокупной силой в 55 рот пехоты, столько же сотен, набранных в основном из льготных казаков и шесть горных батарей по четыре пушки в каждой. Общая численность корпуса двадцать пять тысяч стражников. Вот и все наши силы, которые в данным момент можно вывести в поле, не считая крепостную артиллерию, достаточно многочисленную — в одном Порт-Артуре установлены на батареях и хранятся на складах до полутысячи пушек разных систем.
— Охранную стражу можно не считать, она на охране коммуникаций, — произнес Рожественский, тщательно выводя цифры, и подытожил грустным голосом, посмотрев на полученный результат:
— Всего 72 батальона пехоты, 36 эскадронов и сотен, 208 полевых орудий при бригадах. Не густо, прямо скажу — я думал больше. У японцев двойное превосходство в частях первой линии. А что можно будет перебросить с началом войны, Алексей Николаевич?
— Каждый полк будет усилен одним батальоном, взятым из армейских и гренадерских дивизий, и пополненном личным составом за счет других полков. Кроме того, из некоторых дивизий Варшавского и Виленского округов будет изъято по одному артиллерийскому дивизиону с трехдюймовыми пушками. Развернутые Восточно-Сибирские стрелковые дивизии с полками трех батальонного состава, и артиллерией из четырех батарей будут полностью готовы к боевым действиям через три месяца после начала мобилизации…
— Какой мобилизации⁈ Не нужна никакая мобилизация!
Рожественский подскочил на стуле с округлившимися глазами — он единственный прекрасно знал, что проведенная частичная мобилизация дала не положительный, скорее отрицательный результат. Призванные из запаса «бородачи» больше разлагали армию, и воевать не хотели. Страшные видения прошли перед глазами адмирала, и он, видевший все это безобразие, переживший его, принялся горячо говорить:
— Воюют люди, обычные люди, которых оторвут из семей на непонятную войну с японцами. Учтите, большинство нашей интеллигенции в унисон завопят, что эта война России не нужна, и будут полностью правы — она действительно не нужна. Но из-за Витте, который пожелал устроить себе маленький гешефт и проложить через Маньчжурию железную дорогу, мы вваливаемся в этот конфликт сейчас. Откажемся, уступим Японии — вынуждены будем со временем отдать им все — и КВЖД, и Маньчжурию, и Квантунскую область. Потеря престижа — страшный удар по империи — нас просто заплюют. И кроме позора получим потом новую войну. Потерпим поражение — потеряем все перечисленное, да еще Сахалин с Камчаткой в придачу, как отдали без всякой войны Курильские острова!
Куропаткин и Алексеев ошалело смотрели на разошедшегося адмирала — наступила зловещая пауза, во время которой Рожественский только хрипло дышал. Нарушил ее, как ни странно, наместник, негромко, но властно произнесший, будто стоя на мостике во время шторма:
— А ведь Зиновий Петрович прав — наши либералы и радикалы первыми плеваться начнут и народ мутить. Мобилизацию проводить нельзя, ее не воспримут — уже террористы снова стреляют, Сипягина убили. Мутят и мутят, для них мобилизация предлогом станет — сразу ухватятся!
— Агитация пойдет противоправительственная — вроде того, что война захватническая, не на русской земле идет. А призванные из запаса солдаты и матросы, от жен и детей оторванные, ее слушать будут. Алексей Николаевич, нельзя проводить мобилизацию, не стоит она всеобщего потрясения!
— Зиновий Петрович, а с кем тогда воевать? Одной кадровой армией не вытянуть, в ней всего миллион, а японцы полмиллиона могут выставить, пусть триста пятьдесят тысяч единовременно, вместе с запасными бригадами. А у нас в здешних краях едва сто тысяч набирается, — Куропаткин перевел дыхание, выпалив все на одном духе, и более спокойно произнес:
— По плану войны мы должны перебросить на Дальний Восток 10-й и 17-й армейский корпуса. Это 64 батальона пехоты при двухстах орудиях. Но в ротах 48 рядов, ровно половина от полного штата, и это не учитывая, что часть нижних чинов находятся в нетях — многие на нестроевых должностях, в разъездах, дальних караулах и командировках. Для их пополнения должна быть проведена частичная мобилизация запасных в Казанском округе.