Вызов (ЛП) - Лару Харли. Страница 14

— Иисусе, я закончила, ладно, не нужно быть таким мудаком…

Мэнсон затолкал меня обратно в ванную, закрыв за нами дверь. Он схватил меня за руки и прижал спиной к стене. Я с чувством вины осознала липкость своего возбуждения на пальцах, проклятый индикатор моего непослушания.

— Д-дерьмо… Мэнсон…

Он навис надо мной, глядя так, словно хотел съесть меня заживо.

— Что, по-твоему мнению, ты делаешь, ангел? — спросил он. Он схватил меня за запястье и поднял мою руку. — Что это у тебя на пальцах, хм? Ты думала, что можешь просто улизнуть и сделать что-то настолько непослушное?

Мое дыхание сбилось, когда я встретилась с ним взглядом.

— Я… эм… снаружи люди ждут…

— Уже нет, — сказал он, улыбаясь. — Это большой дом, здесь есть и другие ванные, которыми они могут воспользоваться. Я направил их в нужную сторону. Нам нужно немного времени наедине.

— Ты причинишь мне боль? — прошептала я.

— О да. Больше, чем ты можешь себе представить. Ты помнишь свое стоп-слово?

— Да. — Я должна была испугаться, но всё мое тело гудело от предвкушения. Мои фантазии о наказании были ничто по сравнению с реальностью.

— Если я перейду черту, тебе, черт возьми, лучше произнести его. Ты поняла?

Я снова кивнула. Моя киска сжалась, и я заскулила, сжав ноги вместе. Если бы я увидела себя пару лет назад такой, какая я сейчас — хнычущая и возбужденная перед парнем, над которым смеялась — я бы ужаснулась. Я бы не поверила в это.

Я всё ещё с трудом верю в это.

— Пришло время для нового урока, Джесс, — сказал Мэнсон, оглядывая меня с ног до головы. — Всего пару часов назад тебя били по твоей милой маленькой попке. Неужели ты уже забыла, каково это? — Он отпустил мои руки и потянулся, чтобы сжать мою саднящую задницу. Я вскрикнула, растворившись в стонах боли. От его прикосновения по мне пробежали разряды тока. Я хотела, чтобы он сжал меня сильнее, грубее. Я хотела, чтобы он снова прижал меня к стене.

— Я не забыла! — Держа за задницу, он притянул меня ближе к себе. — Из-за тебя мне так чертовски трудно подчиняться! И ты не говорил мне, что нельзя прикасаться к себе!

— Ах ты, маленькая негодница, — усмехнулся он. — Я говорил тебе, что хочу видеть, как ты страдаешь. Я хотел видеть, как ты извиваешься. Ты не можешь лишить меня этого удовольствия. — Он неодобрительно покачал головой. — Жаль, что у меня с собой нет паддла^[14]… Боже, если я сделаю твою задницу черно-синей с помощью этой штучки, то ты будешь слушаться, как положено.

Меня трясло. Я не знала, хочу ли скрыть свой страх гневом, или свое возбуждение дерзостью, или его угрозы сломят меня и я снова буду умолять. У него был паддл… он буквально владел инструментами для причинения боли и унижения. Он был таким фриком.

И Боже, как же мне это нравилось. Мне тоже жаль, что у него с собой нет паддла.

Вместо дерзости я выбрала другую тактику: слащавость.

— Я так стараюсь быть хорошей! — заныла я. — Ну же, Мэнсон… э-э… Хозяин… пожалуйста… если бы ты только позволил мне кончить…

— Я не торгуюсь за хорошее поведение, ангел. Боже, разве ты не знаешь, как долго я этого хотел? Ты хоть представляешь, как приятно наказывать девушку, которая всегда смеялась надо мной? — Он сжал мое лицо в своих нежных ладонях и прижал к стене. — Наблюдать, как ты хнычешь, жалуешься и так краснеешь… но всё равно делаешь всё, что я требую? Слишком хорошо.

— Ты придурок, — захныкала я. — Я так сильно хочу этого, Мэнсон…

— Чего? — мягко спросил он. — Чего ты хочешь?

— Я хочу тебя! Я просто хочу трахаться, пожалуйста, ты, блять, так меня завел, что я не выдержу, и это сведет меня с ума! — Я задыхалась, мое отчаяние вырывалось наружу. — Пожалуйста, не заставляй меня ждать, пожалуйста, просто… просто… наклони меня и трахни!

Внутренне я съежилась, но ничего не могла поделать. Если, только умоляя, я смогу положить конец этому мучительному ожиданию, то так тому и быть. Мэнсон захихикал, потом рассмеялся, не сдерживаясь, и, когда я наконец замолчала, он сказал с жалостью:

— Ох, Джесс. Бедная девочка. Тебя трахнут, поверь мне. Скоро тебя трахнут так жестко, что ты неделю не сможешь ходить прямо. Но сначала… — Он достал что-то из кармана: тот тонкий кусочек хлопка и резинки, который он забрал у меня во время игры, мои стринги. Он покрутил ими у моего лица. — Ты всё ещё хочешь их вернуть?

— Да, пожалуйста, — сказала я тоненьким, побежденным голосом. Если он предлагал мои стринги, это означало ещё большее ожидание. Я чувствовала, что могла бы заплакать от силы моего желания.

— Не могу поверить, что ты отказалась от вызова взять их в рот, — сказал он. — Подумай, как всё обернулось бы, если бы ты решилась.

— Я не могла! Не перед всеми…

— Гордости не место в твоем служении мне. — Он приблизил стринги к моему лицу, поглаживая кружевной тканью щеку. — Я не могу просто забыть тот вызов, Джесс. Я действительно хотел увидеть, как ты возьмешь их в рот.

Я сглотнула.

— Мэнсон… пожалуйста…

— Положи их в рот, — сказал он нежным голосом. — Положи их в рот, повернись лицом к стене и наклонись.

Мои мысли метались туда-сюда. Наклониться… Я буду полностью обнажена. Он увидит всю меня… каждый влажный миллиметр плоти. Он, конечно, видел меня, когда шлепал… но каждое наше взаимодействие было таким же интимным, таким же унизительным и таким же возбуждающим.

В моей голове промелькнули необъяснимые фантазии. Я думала о его пальцах, ласкающих меня… проникающих в меня… вдавливающихся в меня…

Я открыла рот, ожидая кляп. На его лице мелькнуло выражение шока от моего согласия, а затем в глазах зажегся огонь. Он засунул стринги мне в рот — не так, чтобы задохнуться, но достаточно, чтобы заглушить любые звуки, которые я могла бы произвести. Я могла бы легко выплюнуть их, но закрыла рот настолько, чтобы удержать их внутри. Я встретилась с его глазами на мгновение — долгое, напряженное мгновение — прежде чем медленно повернуться, согнуться в талии и сжать лодыжки.

Каблуки делали позу особенно трудной. Вся моя задница была выставлена напоказ, короткая юбка была абсолютно бесполезна. Ботинки Мэнсона, покрытые следами моих поцелуев, стояли недалеко позади меня. Проходили мгновения, а он ничего не говорил. Эти секунды казались вечностью.

— Раздвинь ноги, — сказал он. — Я хочу видеть тебя. Всю тебя.

Я раздвинула ступни, и прохладный воздух коснулся моей плоти. От долгого ожидания мои ноги начали дрожать. Из-за трудности позы и моего постоянно растущего возбуждения невозможно было долго так простоять. Мэнсон снова замолчал. Я едва выносила это.

— Покажи мне всю себя.

Из меня вырвался стон. Каждая команда отдавалась так медленно и так методично. Он давал мне время, чтобы по-настоящему прочувствовать всю глубину моей деградации. Я ненавидела его за это. Ненавидела… любила… хотела большего. Я потянулась назад, пытаясь ухватиться за свои нежные части. Мои пальцы были скользкими, и я едва смогла раздвинуть половые губы, не в силах зафиксировать хватку.

Мэнсон посмеивался над моим состоянием, пока мне наконец не удалось раздвинуть половые губы и показать ему всю себя. Боже, я чувствовала себя такой грязной. Я чувствовала себя такой открытой. Он не прикоснулся ко мне, даже не сделал шаг ближе. Я хотела, чтобы он сделал это. Я так отчаянно хотела его прикосновений.

Слюна скапливалась у меня во рту. Не в силах сглотнуть, я скоро начну пускать слюни. Унижение на унижении. Мои пальцы соскользнули, и мне пришлось снова поменять положение, чтобы раздвинуть половые губы, обнажая мою мокрую и текущую дырочку. Я услышала, как изменилось его дыхание — возможно, это был вздох, а возможно, тихий смех.

— Боже, как жалко ты выглядишь, показывая свою отчаянную нужду. — Его голос не был жестоким, не был издевательским. Мэнсон просто озвучил факт, и я промычала своё согласие со стрингами во рту. — Такая непослушная девчонка, убегаешь в ванную, чтобы помастурбировать. Давно ты не кончала, хм?