Писарь Первой конной (СИ) - Почтарев Алексей. Страница 22

— Ты не понимаешь, — сказал я, — Я вчера был в контрразведке. Витовт знает, что ты связная красного подполья. Он не арестовал тебя и Федю по единственной причине, что принял меня за английского разведчика. Он думает, что английская разведка ведет какую-то игру с красными.

— А ты не английский разведчик? — спросила с сомнением в голосе Ирина.

— Нет.

— А жаль. Это бы все объяснило, — улыбнулась Ирина.

— Что все?

— Все твои странности, как ты себя ведешь, как говоришь. И я ни куда с тобой не поеду.

— Почему?

— Потому что ты — чужой.

Да, неприятно такое услышать от девушки. Хотя она права, я действительно чужой для этого времени. Для меня нет места ни у красных, ни у белых. Я из другого мира, где не убивают за то, что ты думаешь по-другому. Однако спасать красных подпольщиков нужно. По крайней мере тех, кто засветился перед контрразведкой белых.

— Ладно, проехали, — сказал я, — Главное то, что тебе и Феде нужно уходить из города. Вы оба под колпаком контрразведки, как, впрочем, и я.

В некотором отдалении за нами не скрываясь шли два мужчины в черных костюмах, агенты контрразведки.

— Есть другой вариант. Я тебе его сейчас расскажу, а ты передашь Феде. Если согласны, дайте знать. Пусть кто-нибудь из ваших забросит на ветку дерева напротив части мочало. Там есть такая выдающаяся в сторону дороги длинная ветвь. Если на ней висит мочало, вы согласны на мой план, если ничего нет, значит ничего и не будет.

Я пересказал Ирине свой план, она кивнула, что все запомнила и мы распрощались, картинно поцеловавшись на глазах филеров. Один пошел за девушкой, другой за мной.

Вернулся в часть. Теперь мне по любому нужно было уходить. У начальника контрразведки наверняка есть возможность проверить, действительно ли я являюсь, как он сейчас думает, английским разведчиком. И как только он поймет, что ошибся, меня возьмут в серьезный оборот, и тут «дядя» мне вряд ли поможет. А вариантов отхода только два, либо за границу, либо к красным. У обоих вариантов были свои плюсы и минусы. До отступления Белой армии еще далеко, поэтому будет не просто по тылам белых добраться до Новороссийска, а потом там сесть на пароход, чтобы навсегда уехать из воюющей страны. Да и уезжать мне почему-то не хочется.

Другой вариант, это уйти к красным. Я был уверен, что с моим появлением история практически не изменила свой ход. Возможно как-то изменятся судьбы людей, с которыми я был в близком контакте, но в целом вряд ли. Какие технические новинки я могу предложить этому миру? Я не знаю устройство автомата Калашникова, да и любого другого оружия, а здесь нет интернета, чтобы найти и скачать все что нужно. Я жил совершенно в другом мире, в котором, чтобы сделать в квартире ремонт приглашают мастера строителя, а сломавшийся телефон просто выкидывают и покупают новый. Что я могу предложить этому миру, кроме самого себя? Ничего. А сам я тоже мало кому тут нужен, разве что Татьяне Рукавишниковой, и то, неизвестно, как она отнеслась к тому, что я сейчас нахожусь в рядах Белой армии.

Оставалось напоследок сделать одно доброе дело, спасти Ирину и Федю из лап контрразведки. С этими мыслями я вернулся в расположение казачьей сотни.

***

Конспиративная квартира красного подполья на окраине Царицына. За столом напротив друг друга сидят Ирина Мухина и Федор Гнатов.

— Может получиться то, что предложил Дмитрий? — спросила Ирина Федю.

— Да, может, — кивнул тот немного подумав.

— Веришь ему?

— Нет, не верю.

— И я не верю. Что делать будем?

— Придется все-таки рискнуть, — сказал Федя, после некоторого молчания. — Верю, не верю. Если все получится, мы вернемся к нашим, героями.

— А если нет?

— Мы и так, и эдак под колпаком контрразведки. Есть шанс вырваться, еще и с победой.

— Значит соглашаемся на его предложение?

— Да.

***

Утром напротив ворот на ветке дерева висело мочало из лыка. Это означало, что подпольщики приняли мое предложение. Я почему-то не сомневался в этом. Кто же на голубом глазу откажется от такого плана, и я пошел отпрашиваться у сотника. «Дядя» отпустил меня без проблем.

Через сорок минут я уже стоял перед зданием контрразведки Кавказской армии. Некоторое время пришлось ждать возле стола дежурного офицера, пока доложили по команде и меня проводили до кабинета Витовта. На мое счастье начальник контрразведки был на месте и незамедлительно принял меня. Мы поздоровались. Витовт вопросительно на меня смотрел, мой визит для него был полной неожиданностью.

— Александр Викентьевич, помните прошлый наш разговор, вы еще интересовались, какие у меня дела с красным подпольем в Царицыне, — начал я издалека, — сейчас я вам могу раскрыть все карты.

— Я внимательно слушаю вас, — контрразведчик смотрел на меня с интересом.

— Дело в том, что через подпольщиков я вел длительные переговоры с командованием красных. Суть этих переговоров сводилась к конкретным предложениям английского представителя в армии Деникина по сдаче красными ряда позиций на фронте, в обмен на продовольственную помощь голодающим жителям Петрограда. Частично мои усилия увенчались успехом и сегодня на переговоры выезжает представитель Льва Троцкого — Карл Блюм. Вы можете поприсутствовать на этих переговорах.

— Где состоятся переговоры?

— На одном нейтральном участке фронта, который не контролирует ни одна из воюющих сторон. Точное место я пока назвать не могу, мне его укажут подпольщики, которые поедут с нами.

— Время?

— Примерно через час, поэтому если мы не хотим опаздывать, то должны выезжать немедленно.

Контрразведчик задумался.

— Сам я не могу поехать по независящим от меня обстоятельствам, через пол часа я должен быть с докладом у генерала Врангеля. Отменить ничего нельзя. С вами я пошлю одного из моих замов по разведке, капитана Ивана Петровича Славина. Охрана нужна?

— Нет. Это просто переговоры и ничего более. Никаких проблем я не ожидаю.

— Хорошо.

Полковник вызвал своего адъютанта, а через десять минут в кабинет вошел капитан Славин, невысокий крепкий мужчина. Его тут же ввели в курс дела. Еще через полчаса я садился в открытый автомобиль Packard Twin Six, любезно предоставленный мне контрразведкой. Капитан сел впереди, рядом с водителем, я сзади. На выезде из города, я попросил водителя остановиться, в машину сели Ирина и Федор.

— А эти зачем? — повернулся ко мне Славин.

— Они покажут конкретное место нашего рандеву с красными.

Капитан Славин кивнул, и мы поехали дальше. За машиной тянулся густой столб пыли. Я оглянулся. По дороге, с отставанием километра в четыре за нами двигалась казачья полусотня. Витовт мне конечно поверил, раз послал своего человека, но решил подстраховаться. Разумно. На его месте я поступил бы точно так же.

Наезженная дорога поворачивала вправо к артиллерийским позициям Белой армии, а мы по указанию Федора поворачиваем влево. Оборачиваюсь назад. Полусотня чуть отстала, но продолжает на рысях двигаться за нами.

Мы все больше удаляемся от позиций белых. Дорог здесь нет. Кое-где, вдоль оврагов виднеются невысокие кусты. Пыль все так же стелется за машиной. Мы опять выехали на грунтовую дорогу, которая запетляла среди густо разросшегося кустарника.

Я попросил остановить машину и сразу же после остановки резким ударом сзади, оглушил водителя и тут же забрал у него оружие. Одновременно Федор вырубил капитана Славина. Мы дружно выскочили из машины, связали водителя и капитана контрразведчика, и перекинули их на заднее сиденье. Я сел за руль, рядом со мной на сиденье справа расположилась Ирина, а Федор остался на заднем сиденье рядом со связанными белогвардейцами. Я нажал на газ, и машина понеслась по дороге дальше. Из зарослей кустов мы вновь выскочили на открытую степь.

Позади появилась казачья полусотня причем расстояние между машиной и казаками сократилось. Сейчас нас разделяли не более 3 км. Я пытался выжать из машины все что можно, но древняя техника лишь ненамного опережала по скорости казачью лошадь. Грунтовая дорога, дорогой была лишь по названию, правильнее ее было назвать направлением в степи, по которой чаще всего ездили местные жители. Мне постоянно приходилось следить, чтобы колесом не попасть в яму, скрытую в пожухлой траве. Чтобы не застрять посреди степи, приходилось притормаживать, и осторожно объезжать возникающие на дороге препятствия. Казачьи же лошади бежали ровно, кони сами выбирали себе дорогу, даже не замечая мелкие препятствия, непреодолимые для колеса автомобиля.