Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен. Страница 13
Мама и Берт суетятся вокруг меня, помогая разгрузить машину и перенести вещи в мою детскую спальню. Я беру на себя инициативу по распаковке вещей. Когда все разложено по местам, я ложусь на розовое плед с оборками и смотрю на звезды, приклеенные к потолку.
Забавно, что год назад я делила маленькую квартирку в Лос-Анджелесе с Авой и Уиллоу, днями писала песни, а ночами работала официанткой, чтобы оплатить счета в ожидании своего большого успеха. Теперь я снова в своей детской спальне, как будто и не покидала ее.
Все выглядит так же, как и раньше: стены увешаны концертными плакатами и сказочными лампочками, которые Берт повесил, когда я училась в средней школе. Даже моя тумбочка и стопки дневников в нижнем ящике остались нетронутыми.
Мама осматривает мой недавно организованный шкаф, полный толстовок, леггинсов и футболок.
— Обязательно носить так много черного?
— Там есть и белая одежда.
— И синяя, — Берт подмигивает мне.
Мама хмурится.
— Ты одеваешься так, будто у тебя траур.
— Идеально, поскольку в обозримом будущем я буду скорбеть о своем трудовом статусе.
Берт улыбается, а вместе с тем и напрягается, когда спрашивает:
— Что скажешь, если мы вместе сыграем, пока твоя мама занимается своими делами?
— Я не знаю…
— Да ладно. Я даже купил для тебя новую гитару, чтобы ты ее опробовала.
Мои губы поджимаются.
— Я уже сказал, что нашел ее во время шопинга в «Чужом Сокровище»? Оказывается, она подписана Коулом Гриффином и Фиби Монтгомери.
— Ты шутишь.
— Нет. Владелец магазина подтвердил, что она настоящая.
Я спрыгиваю с кровати.
— Боже мой! Ты должен мне ее показать!
Я понятия не имею, как гитара, подписанная Коулом Гриффином, легендарным лириком и фолк-музыкантом, и его соавтором, оказалась в нашем городском магазине подержанных вещей, но я должна это увидеть.
Берт смеется себе под нос, пока я следую за ним из моей спальни в его импровизированную музыкальную комнату, которая служит домашним офисом моей мамы. Это место навевает множество приятных воспоминаний о том, как мы часами проводили время вместе, пока он учил меня играть на тех же инструментах, на которых я учу играть Нико.
Учила играть.
Мое горло сжимается вместе с сердцем.
Глубокий вдох, Элли.
— О чем ты думаешь? У тебя такой вид, будто ты съела лимон, — спрашивает Берт.
— Ни о чем, — я смотрю на акустическую гитару с подписями Коула и Фиби, прежде чем вспомнить. — О нет.
— Что?
— Я забыла гитару в доме Лопесов.
Лицо Берта бледнеет.
— Хочешь, я схожу за ней?
— Нет, — поспешно говорю я.
— Я не против небольшой поездки. Было бы неплохо посмотреть, как живет другая половина города.
— Они не другая половина. Они — одна десятитысячная процента.
— Зачем использовать математику, если можно просто сказать «грязные богачи»?
Я со смехом качаю головой.
— Я ценю твое желание помочь, но нет. Я и так достаточно навязываюсь.
— Навязываешься? Кому? Позволь мне переговорить с ними, — он, как полный болван, обыскивает пустую комнату в поисках пропавшего человека.
Кто-то должен защитить этого мужчину любой ценой, потому что он — национальное достояние.
— Я не хочу быть обузой.
Он бросает на меня полный раздражения взгляд, протягивая гитару, чтобы я взяла ее.
— Нет, ты не обуза. Но если ты настаиваешь на помощи, то тебе стоит поскорее найти новую работу. Наш счет за воду удвоится в следующем месяце благодаря твоей любви принимать душ.
Я натягиваю аккорды средним пальцем, вызывая у него глубокий смех.
— Вы нанимаете сотрудников в музыкальный магазин? — спрашиваю я.
— Для тебя — всегда, хотя должен предупредить… некоторые из новых детей, которые приходят на уроки музыки, очень грубые. Во всем виноваты эти приезжие миллионеры, которые клянутся, что их дети — следующие Шопен и Бетховен.
Я корчу гримасу.
— Надеюсь, я справлюсь.
— Я знаю, что справишься. Ты же Синклер, в конце концов.
В моей груди теплеет. Мой отчим — самый искренний, добросердечный человек, которого я когда-либо встречала, и мне повезет, если я найду партнера, который будет хотя бы наполовину таким, как он. Пусть я никогда не называла его папой, но он мой отец во всех смыслах, поэтому я и взяла его фамилию.
Берт начинает напевать начало нашей любимой песни, и мы играем вместе, пока я не забываю о своей жизни и обо всех проблемах, которые ждут меня позже, например о возвращении моей любимой гитары.
Глава 10
Рафаэль
Я трижды пытаюсь завязать разговор с Нико во время поездки в дом моей тети на берегу озера в северной части города. Я надеялся, что он расскажет о том, в какой летний лагерь он хочет поехать или торт с каким вкусом он хотел бы получить на свой день рождения, но он полностью игнорирует меня. Он даже надел свои наушники в стиле супергероев, пока я говорил.
Даже моя тетя, которой всегда удается заставить Нико улыбаться и смеяться, не может вывести его из плохого настроения, когда мы приезжаем к ней домой. Он настолько погружен в свои мысли, что почти забывает поприветствовать ее, пока она не напоминает ему об этом.
С неохотным стоном он целует ее в щеку, прежде чем отвернуться от нас обоих.
— Что случилось? — Жозефина смотрит, как Нико уходит в гостевую спальню со своим рюкзаком. Ее темные, профессионально окрашенные волосы и сияющая от загара кожа позволяют ей выглядеть моложе своих пятидесяти семи лет. Если бы не ее редкая хмурость, подчеркивающая несколько морщин вокруг карих глаз и рта, я бы предположил, что ей около сорока.
Я провожу рукой по своим непокорным волосам.
— Вчера вечером с ним произошел несчастный случай, и нам пришлось поехать в травмпункт.
— Это уже не говоря о его швах, — она смотрит на меня, насупив брови и скрестив руки на груди.
Я испускаю глубокий вздох.
— Это долгая история.
— Отлично. Ты можешь поделиться ею, пока я буду стричь тебе волосы, — она тащит меня на кухню. От вида тамалес5, готовящихся на плите, у меня пересохло во рту и заурчало в животе.
— Сначала стрижка. Ужин после, — она выдвигает для меня табуретку, а затем собирает необходимые инструменты.
Она выкладывает несколько расчесок, пульверизатор с водой и электробритву. Серебряная электробритва, которую она вставляет в розетку, блестит от солнца, светящего в окно с видом на озеро Вистерия, и дразнит меня.
Иногда у меня возникает соблазн попросить ее сбрить мою короткую бороду, но я быстро отгоняю эту мысль. Когда-то я брился не реже двух раз в неделю, но теперь уход за бородой кажется мне огромным трудом. Если бы не Нико, который ненавидит, когда она достигает определенной длины, я бы вряд ли стал ее подстригать.
Тетя ободряюще сжимает мое плечо.
— No te preocupes (Не волнуйся). Я использую ее только для того, чтобы подровнять тебе кончики.
Это немного ослабляет напряжение в моих плечах. Жозефина укладывает мои волосы с тех пор, как в средней школе мне сделали ужасно неудачную стрижку, поэтому я доверяю только ей, что она не испортит их полностью. Она может подшучивать надо мной, чтобы я нашел хорошего парикмахера, раз уж я могу себе его позволить, но я знаю, что втайне ей нравится меня стричь, поэтому и не думаю о том, чтобы найти ей замену.
Как и нам с Джулианом, ей нравится чувствовать себя полезной, даже в таком простом деле, как стрижка моих волос.
Я ничего не хочу так сильно, как сделать тетю счастливой до конца ее дней. Она заслуживает этого после всего, что сделала для меня, включая то, что взяла меня к себе и вырастила как собственного сына, когда мой отец скончался вскоре после смерти моей матери.
Я занимаю место у стойки и жду, пока она устроится за барной стойкой.
— ¿Dime lo que está pasando? (Расскажи мне, что случилось), — она берет в руки пульверизатор.