Эльфийские хроники (сборник) - Фетжен Жан-Луи. Страница 159

Ниже по течению монстры уже выгрузили на берег две баллисты. Еще три баллисты все еще находились на баржах. Они были закреплены при помощи множества канатов и досок, и сейчас с этими канатами и досками возилась целая толпа шумливых орков, которыми руководил горластый командир. Командир все время что-то орал. Ллиана опустилась на одно колено, приподняла лук и долго прицеливалась. Наконец тетива лука щелкнула, и выпущенная ею стрела разрезала воздух с пронзительным свистом. Командир рухнул на землю — рухнул так, как будто его сбили с ног ударом дубины. Прошло несколько мгновений, прежде чем орки осознали, что их командир почему-то вдруг перестал орать. Взглянув на него и увидев, что он упал и что из него торчит стрела, они все повернулись к камышам. В тот же самый миг эльфы выскочили из камышей на твердую землю и бросились в атаку, выпуская на бегу стрелу за стрелой. Эти стрелы обрушивались на орков смертоносным градом. Затем началась рукопашная схватка. Это нападение было для монстров таким внезапным и таким ошеломляющим, что большинство из них погибло, даже и не попытавшись защищаться. Некоторые из них бросились наутек по полю, некоторые попытались удрать вплавь по реке. Те немногие, кто попробовал оказать сопротивление, тут же были исколоты кинжалами. Все это произошло так быстро, что те орки, которые возились на противоположном берегу реки, поначалу ничего не заметили и продолжали грузить очередную баллисту на одну из барж.

Магия Гвидиона закрыла сердце Ллианы для всего того, что не имело отношения к войне. Она не чувствовала ни боли в боку, ни усталости, хотя она уже выпустила много стрел, а каждый выстрел из Гилгалада требовал от нее немалого напряжения. Она не чувствовала также ни малейшей жалости и ни малейшего страха. Да, она не чувствовала страха, хотя до монстров, находящихся на другом берегу реки, было совсем близко — каких-нибудь двадцать саженей. Они, уже заметив, что на их сородичей напали, что-то кричали и оживленно жестикулировали. Некоторые из них стали метать через реку в эльфов дротики и бросать в них камни при помощи пращ и даже попали этими камнями и дротиками в нескольких товарищей Ллианы. Когда эльфы, не обращая на все это внимания, стали поспешно разрезать на куски канаты баллист, к Ллиане подошел Кевин. Он всего лишь одним словом подсказал королеве, что стрелять нужно по группе воинов, собравшихся на барже. Никто, кроме самой Ллианы и Кевина, не видел сейчас тех чудес, которые происходили, когда они стреляли из луков. Одна из стрел королевы пронзила аж двух гоблинов, облаченных в железные латы. Кевин расщепил стрелой древко дротика, когда тот еще летел над рекой. И Ллиана, и Кевин потеряли всякую осторожность. И их тело, и их душа были целиком вовлечены в эту жестокую игру, и копошащиеся на другом берегу реки гоблины и орки казались им всего лишь скоплением движущихся мишеней.

Кто-то за ее спиной выкрикнул приказ, которого она не расслышала. Вокруг нее раздались глухие щелчки, послышалось резкое жужжание… Монстры начали бегать туда-сюда, к чему-то готовиться. Река и выпускаемые по ним стрелы эльфов вряд ли смогут долго удерживать их от попыток нанести ответный удар. Когда Ллиана, колчан которой опустел, стала искать стрелы вокруг себя, один из ее боевых товарищей схватил ее за руку и увлек за собой. Лландон выстраивал лучников в шеренги в десяти шагах от кромки воды, игнорируя летящие с противоположного берега дротики и камни. Как только королева и Кевин заняли место в одной из шеренг, Лландон махнул рукой, и целая туча стрел — не одна сотня — стремительно пролетела по дуге над рекой и обрушилась на монстров. За ней последовала еще одна такая туча стрел, и еще одна… Монстры, издавая отчаянные крики, бросились в полном хаосе наутек. К общему шуму битвы неожиданно добавились звуки рожков и барабанов, а затем Ллиана — как и все стоящие вокруг нее эльфы — услышала оглушительный гул, который на несколько мгновений отвлек ее внимание от стрельбы. На этот раз эльфам, похоже, не придется понапрасну проливать кровь по вине людей: между двух рек целое море движущейся стали накатилось на темную массу войска гоблинов.

Пеллегун повел своих воинов в атаку.

Поле зрения Пеллегуна, ограниченное прорезью в забрале его шлема, представляло собой узкую полоску, которая дергалась вверх-вниз в такт движениям скачущего галопом коня, в результате чего он не видел ничего, кроме — поочередно — светлого неба и темной массы вражеского войска. Скрип наголовника его железной кольчуги, раздававшийся возле самых его ушей, оглушал его не меньше криков его воинов. Его рука уже устала от тяжести меча, который она держала, а ноги затекли из-за того, что ему приходилось сжимать ими бока лошади. Начиная с того момента, когда он опустил свое забрало и повел войско в атаку, он все время боялся, что в него может угодить стрела еще до того, как он успеет нанести хотя бы один удар мечом. И вот монстры уже менее чем в ста шагах от него. Ему показалось, что он увидел перед собой их шеренгу и выставленные ими вперед копья, на одно из которых наверняка наткнется его конь. Король еще крепче сжал рукой поводья, выставил вперед левое плечо, прикрываемое щитом, и отвел назад руку, держащую меч, прекрасно понимая при этом, что он тем самым подставляет свой правый бок под копья гоблинов.

— За короля и за королевство! — крикнул кто-то из тех, кто скакал рядом с ним.

Этот крик тут же подхватили тысячи других глоток — подхватили лишь за несколько мгновений до того, как раздался треск ломающихся копий, послышался скрежет пробиваемых острыми наконечниками и клинками доспехов и испуганно заржали боевые кони. Пеллегун стал наносить удары мечом почти вслепую, не видя ничего, кроме окружившей его со всех сторон темной массы. Он наносил удар, и клинок его меча наталкивался на что-то твердое. Что это было — плоть, дерево или железо, — он не знал. Однако он наносил удар за ударом, и в него до сих пор не вонзилось ни одно копье… Он поднял резким движением руки забрало и увидел, что происходит на поле боя. А на нем царил хаос. Боевые порядки гоблинов были нарушены. От первого стремительного натиска воинов короля их центр просел, в нем образовалась брешь, и в эту брешь устремились сотни всадников, увлекаемых общим порывом их атаки. Пеллегун, заметив впереди и справа от себя раненого орка, все еще удерживающегося на ногах, придержал коня и рубанул орка мечом. Увидев затем, что его обогнали другие всадники, он пришпорил коня, чтобы снова оказаться лицом к лицу с врагом. Однако не успел его конь набрать скорость, как ему преградил путь Горлуа.

— Ваше Величество, назад!

— Ты что, сошел с ума? Мы уже вот-вот одержим победу!

— Именно так! Но для этого нужно организовать вторую атаку!

Не дожидаясь ответа короля, Горлуа схватил поводья его коня и увлек его за собой. Знаменосцы тем временем уже заново выстраивались позади них, а сигнальщики уже трубили в рожки. Все рыцари, которые не были непосредственно вовлечены в схватку с гоблинами, сразу же повернули коней и отъехали назад на полмили. Пехота же, наоборот, бросилась в атаку целыми батальонами. Пеллегун вложил меч в ножны, развязал ремешок и снял шлем, откинул назад наголовник кольчуги и жадно втянул ноздрями свежий воздух. Слава богу, до сих пор еще стоит пасмурная погода, а потому солнце не изнуряет воинов своими жаркими лучами и не ослепляет их. Пот заставлял слипаться его волосы, стекал на бороду и струился под кольчугой. Кто-то из солдат протянул ему бурдюк с водой. Король сделал несколько больших глотков, а затем побрызгал водой себе на лицо, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что творится на поле битвы. Горлуа был прав. Посреди этого кровавого хаоса ничего нельзя увидеть и ничего нельзя понять… Ситуация, впрочем, складывалась не так уж и плохо. Пеллегун выпил еще воды и затем, бросив бурдюк одному из находившихся рядом с ним рыцарей, снова сел на коня, чтобы осмотреть те отряды, которые у него еще имелись. Беллинан Соргаль собирал своих всадников и заново выстраивал их в шеренги. Арьергард, которым командовал герцог Мелодиас Лионесс и который состоял из сотни копейщиков и легко вооруженных всадников, уже стоял в боевом порядке. В распоряжении короля также еще имелось более тысячи лучников, которыми командовал Камбенет, и добрых две сотни рыцарей, не считая тех, кто не смог выйти из боя и сейчас сражался вместе с пехотой.