33. В плену темноты - Тобар Гектор. Страница 19

Истекали последние минуты этого злополучного дня – 5 августа. Ворочаясь на своих импровизированных лежанках, все находившиеся здесь люди мучились мыслями о том, как переживают сейчас их родные и близкие. Кто же позаботится о них? Кто будет смиренно сносить жалобы тещ и воспитывать вечно угрюмых подростков? Вся эта жизнь будет продолжаться без их участия: вечеринки la guagua – праздники по случаю рождения детей, свадьбы, а также похороны людей, на могилы которых можно положить цветы просто потому, что они не стали шахтерами, рискующими умереть жестокой смертью…

Омар Рейгадас, оператор погрузчика, находившийся во время обвала на самой нижней отметке шахты, несколько дней назад, во время своей последней выходной недели, как раз побывал на городском кладбище в Копьяпо. Пройдя центральные ворота, он оказался на открытом, залитом солнцем пространстве, хаотично заполненном покосившимися крестами и надгробиями. Он пришел сюда проведать могилу своей покойной жены, матери его детей и женщины, которую он оставил еще тогда, когда она была жива. Рядом с ней – могила их взрослого сына, погибшего в результате несчастного случая. На той же неделе Рейгадас побывал на вечеринке на одной из лужаек в парке Эль-Претиль, где в тени перечных и эвкалиптовых деревьев они жарили барбекю и праздновали день рождения его семилетнего внука Николаса. Там была вся его семья: дети, внуки и даже правнуки. Кроме того, перед началом смены Омар успел съездить в свой родной город Валленар, примерно в часе езды от Копьяпо, чтобы повидать братьев. Все это произошло с ним в течение одной-единственной выходной недели, которая вполне может оказаться последней. Вспоминая все это, Рейгадас, сентиментальный, как и большинство пожилых людей, невольно думал, что все эти события были предначертаны свыше. Словно сам Господь Бог дал Омару возможность попрощаться со всеми, перед тем как забрать из бренного мира. С одной стороны, в этом есть какое-то утешение, а с другой стороны – от этих мыслей подкашивались ноги, потому что это значило бесповоротный конец всего.

«Господи, если ты намерен забрать меня к себе, то сделай так, чтобы они хотя бы нашли мое тело», – молился Рейгадас, и слезы катились у него по щекам. «Мне совершенно не было стыдно за то, что я разрыдался, – вспоминал он. – В тот момент я действительно думал, что больше никогда не увижу семью. Я думал только о том, как они будут страдать, узнав о моей кончине». Чтобы не расстраивать своих товарищей, расположившихся внутри и снаружи Убежища, Омар вышел в туннель и просто побрел вниз, нарушив одно из важнейших правил поведения на шахте: никогда не ходить в одиночку. Однако к чему теперь все эти правила безопасности? Рейгадас шагал вниз по Пандусу, освещая путь светом налобного фонаря, пока не наткнулся на фронтальный погрузчик, похожий на те машины, которыми он привык управлять. Он сел в кабину водителя – прекрасное место для размышлений, но уже через несколько мгновений перед его мысленным взором предстали воспоминания пережитого обвала. Целые тонны горной породы обрушивались на них сверху, и при этом, на удивление, никто не пострадал. И теперь все эти тридцать три человека оказались в смертельной ловушке, наедине со своими страхами и воспоминаниями, – и вместе с тем они были живы. Рейгадас подумал, что даже тот факт, что им удалось выжить при обвале, уже сам по себе несет в себе некую печать божественного провидения. Остаться в живых в этом каменном мешке наперекор всему – это совершенно ясно говорило о существовании высшей силы, у которой есть план для этих стойких людей. С такими мыслями Омар решил вернуться обратно и постараться совладать со своими страхами и вести себя не как какой-то слабак, а как сильный и мудрый человек, у которого за плечами многолетний опыт. И хорошо будет, если ему удастся передать хоть малую толику своей внутренней силы и уверенности этим юнцам, которые спят в Убежище. Если все это – часть Божьего замысла, то кто знает… может, его молитвы, его мысли и его сильная воля дойдут до поверхности, заставив его родных и близких не только переживать, но и действовать, чтобы узнать, жив ли он и остальные тридцать два человека из его смены.

Глава 5. На помощь!

Дарио Сеговия, тот самый уже не молодой шахтер, молча обнявший свою любимую на прощание перед уходом, никогда не отличался многословием. За все это время в Убежище он едва перекинулся парой слов с товарищами. Его щетинистые щеки изрезаны сетью глубоких морщин, и выражение его лица говорит само за себя. Ему обычно достаточно лишь слегка прищурить глаза, чтобы окружающие поняли серьезность его намерений, а чуть приподнятая бровь, как правило, служила признаком молчаливого беспокойства. В течение первых двадцати четырех часов, проведенных в заточении, его нахмуренные брови вполне очевидно свидетельствовали о том, что мужчина сбит с толку и напуган. По словам его старшей сестры Марии, Дарио всегда вел себя очень сдержанно. Бо́льшая часть ее детства прошла в заботах о младшем брате и четырех других братьях и сестрах. Как и все другие члены большого семейства Сеговия, Мария называла его по второму имени – Артуро. Дарио Артуро Сеговия начал работать на шахте еще подростком. Работа заключалась в перетаскивании камней в большой кожаной сумке – capacho, – которую он носил через плечо. Его родные посмеивались над тем, с каким восторгом он взялся за эту работу, хотя по большому счету он мало чем отличался от вьючного животного. Долгое время его так и называли – «Capacho».

Детские годы Дарио прошли в засушливом районе Атакамы. И если сам он был довольно замкнутым ребенком, то его сестра Мария, напротив, за словом в карман не лезла, защищая себя и своих младших братьев и сестер от различных превратностей жизни: родители были слишком заняты и считали, что дети должны учиться сами постоять за себя. Сейчас все его братья и сестры уже давно в той поре, которую принято называть «средним возрастом», и многие или приблизились, или пересекли пятидесятилетний рубеж. Однако Мария, эта миниатюрная, но очень живая женщина с лицом, потемневшим от многолетней работы на открытом воздухе, всегда была тем стержнем, вокруг которого в минуту кризиса сплачивалась вся семья. Так было и сегодня, несмотря на то, что Мария Сеговия находилась сейчас на другом конце пустыни, примерно в пятистах километрах от Копьяпо, в портовом городе Антофагаста. Она приехала сюда с той же целью, которая двигала Дарио в его работе на шахте: она пыталась выиграть свое маленькое сражение, победа в котором придала бы смысл ее существованию на этой земле. Всю свою сознательную жизнь Мария прожила именно так. Девятилетней девочкой она заботилась о своем брате, который был младше ее на три года. Семья тогда жила в маленьком городке Сан-Феликс на окраине пустыни Атакама, в доме, сложенном из речных камней, проволоки и кусков древесины, на дне глубокого оврага. У этого оврага было название – Ла-Кебрада-де-лос-Корралес, из-за того, что поблизости располагались загоны для домашней скотины [8]. И вот однажды обычно ясное и безоблачное небо заволокло тучами и по нейлоновому навесу, который служил крышей, забарабанил дождь. Мутные ручейки воды змейками заструились по полу, заливая постели и прочую домашнюю утварь. Поток все усиливался, и вскоре каменные стены жилища не выдержали и все их скромные пожитки унесло течением. Время шло… В четырнадцать Мария забеременела, и теперь, в свои пятьдесят два года, уже успела стать прабабушкой. Жизнь ее сложилась благополучно и, можно сказать, даже счастливо, но детские воспоминания о нищете и о том, с какой легкостью их дом смыло обычным ливнем, оставили свой отпечаток: она готова была перегрызть глотку любому, кто осмелится посягнуть на ее интересы.

Много лет подряд Мария докучает чиновникам в городском совете Антофагасты, пробивая себе всевозможные разрешения на продажу мороженого и сладких пирогов на улицах и на пляже, которые развозит в старых детских колясках и металлических тачках. Дело в том, что если у тебя нет соответствующих бумаг, карабинеры могут в любой момент упрятать тебя за решетку, а у Марии уже был опыт тюремного заключения за нелегальную продажу домашних пирогов. Она как раз стояла в очереди, чтобы продлить разрешение, как вдруг зазвучала знакомая мелодия на ее мобильном телефоне: это был звонок от жены ее брата Патрисио.