Тени Шаттенбурга - Луженский Денис. Страница 91

Мысли о ней – о ее прикосновениях, взглядах, улыбке – не покидали его ни на минуту. За то краткое время, что они провели вместе, Кристиан понял, сколь великой силой может быть любовь, сколь многое могут дать друг другу двое любящих. И он готов был на все, чтобы не позволить Воргу сожрать хотя бы еще одну душу.

Спуск становился все более плавным, а после очередной развилки и вовсе превратился в подъем. Боковые проходы попадались им уже несколько раз, но мучиться выбором не приходилось – черные нити указывали Кристиану и страннику нужный путь. В этот раз они повели отряд в ту галерею, что вела наверх.

Николас и Микаэль запалили по второму факелу, а выгоревшие оставили на каменном полу, и рубиновые уголья еще какое-то время тлели во тьме, не желая гаснуть. Пламя бросало отсветы на бугристые стены, покрытые белесыми потеками. Мельчайшая водяная пыль собиралась в тяжелые мутноватые капли, медленно ползущие вниз. Казалось, своды туннеля, удерживая на своих плечах чудовищную массу камня, обильно потеют.

Наверное, решил, наконец, Кристиан, этот путь в толще скалы на протяжении долгих и долгих лет пробивала река – ведь еще древние заметили, что перед вековечным натиском воды бессилен даже самый прочный камень. И может быть, тот ручей, что журчит сейчас у самой стенки тоннеля, есть не что иное, как остаток реки…

… В следующее мгновение он уже ударил по руке Николаса, который на ходу зачерпнул пригоршней из ручья.

– Ты чего?!

– Не пей, – негромко сказал юноша. – Что-то не так с этой водой.

Министериал ничего не ответил, только недоверчиво покрутил головой.

– Тихо! – Перегрин предостерегающе поднял руку, и все замерли.

– Что случилось? – Ладонь Микаэля безотчетно упала на эфес меча.

– Тоннель кончился.

– Кончился? – Николас чуть слышно выругался. – Надо так понимать – тупик?

– Нет, – опередил странника Кристиан. – Не тупик, а… вроде пещера.

– Свет нас выдает, – проворчал Микаэль. – Мало ли кто может там быть.

Факелы зашипели, когда их сунули в ручей, но тьма вокруг оказалась не кромешной – когда глаза привыкли, они стали различать во мраке смутные силуэты друг друга. Тогда двинулись вперед – тихо, как только умели. Минуты казались часами, но в конце концов отряд приблизился к выходу из тоннеля. Стены раздались в стороны, потолок совсем потерялся в темноте. Было тихо – лишь где-то вдалеке мерно капала вода.

– Это еще что? – Микаэль поудобнее перехватил клинок. – Вон там, слева…

Во мраке смутно виднелись какие-то белесые пятна, казалось недвижимо висящие в воздухе.

– Подождите, я проверю, – нюрнбержец медленно направился к загадочным пятнам, но скоро вернулся. – Похоже на мох или лишайник. Он белый и светится.

Белесые полотнища мха густым ковром устилали сырую скалу. Среди «ворсинок» этого ковра, покрытых каплями росы, сновали стеклянистые змейки, тропили путь полупрозрачные жуки, ползали бесцветные черви. Черви грызли мох, жуки вонзали жвалы в червей, змейки заглатывали жуков – и было видно, как добыча сучит хрупкими лапками, постепенно истаивая в брюшках. Но и змейки становились добычей – на глазах у Микаэля одна полупрозрачная хищница коснулась торчащего из мха стебля, увенчанного словно маленьким капканчиком, и челюсти того сомкнулись на тельце обреченного охотника. Эта микроскопическая драма – финал небольшого круговорота, заключавшегося в постоянном пожирании друг друга, – заставила воина скривиться: бесцветные создания, жившие до странности чуждой жизнью, показались ему на удивление мерзкими. Не сдержав порыва, он ткнул острием меча в хищный стебелек и срезал его под корень.

Мох, словно почувствовав боль, засветился ярче, и человек отпрянул, ожидая всего чего угодно. Однако угрозы не было, лишь от места, потревоженного сталью, поползло в стороны слабое сияние – оно захватывало все большую часть мохового ковра, перекидывалось на соседние белесые полотнища, разбегалось дальше и дальше… Не прошло и нескольких минут, как пещеру залило неяркое свечение. Светился густой «ковер» на стенах и покрытый мхом потолок, даже сталактиты оказались усеяны множеством ноздреватых студенистых грибов, тоже излучавших слабый гнилушечий свет.

И в этом неярком призрачном свете вдруг холодно блеснул металл: отделившись от сталагмита, возвышавшегося над полом на пару саженей, к Микаэлю метнулась приземистая тень. Еще мгновение – и широкий наконечник копья вонзился бы в его спину, но Николас оказался быстрее: брошенный им нож угодил напавшему в голову, сбив его с ног. Тут же загудел рассекаемый воздух, раздался хриплый стон – это Девенпорт ударом снизу свалил другого противника, выпрыгнувшего из-за колонны известняка. Лязгнул металл по камню, когда умирающий враг выронил топор, и наступила тишина.

Встав в круг, ощетинившись отточенной сталью, отряд выжидал. Ни звука.

– Похоже, все, – выдохнул Оливье. – Маловато для засады.

– Сторожевой пост, – чуть слышно отозвался Микаэль. Перевернув ногой одного из мертвецов, он поднес факел ближе: слипшиеся от крови волосы, искаженное предсмертным оскалом лицо…

– Наверное, ждали от нас какого-то знака или сигнала. Не дождались – и напали.

– Хорошо, если так, – наемник, склонившись, вытер скимитар об одежду второго убитого, убрал саблю в ножны. – Не хотелось бы думать, что третий сейчас бежит по туннелю, чтобы рассказать о нас.

– Не было третьего, – сказала Ульрика, и голос ее дрогнул. – А вам лучше бы поглядеть сюда.

В неглубокой яме, обложенной угловатыми каменными глыбами, скрючился голый человек. Влажная мертвенно-бледная кожа поблескивала в неверном свете факелов, человек дрожал мелкой дрожью, обхватив руками подтянутые к груди колени.

Поначалу Кристиан решил, что это пленник, но руки и ноги несчастного не были связаны, да и выбраться из ямы он смог бы без труда – ее глубина не превышала пяти фуссов.

– Эй, дружище, – негромко окликнул Микаэль. – Ты чего там делаешь?

То ли от прозвучавшего голоса, то ли по иной причине, но человек перестал дрожать. Шатаясь, он поднялся с каменного ложа, опрокинув при этом широкий деревянный ковшик, наполненный водой.

Несколько мгновений неизвестный стоял, сгорбившись и низко наклонив голову; плечи его подергивались, лопатки ходили ходуном. Внезапно он вскинул руки, вцепившись в края ямы, и поднял голову. Широкие ноздри раздувались, с шумом втягивая воздух, затянутые кожей ямки под безволосыми валиками надбровий пульсировали, словно глазные яблоки ворочались под намертво сросшимися, лишенными ресниц веками. Бесцветные, покрытые роговой коркой губы сложились буквой «о», и человек (впрочем, человек ли?!) издал низкий глухой гул, от которого у Кристиана заныли кости черепа. Крючковатые темные когти, росшие из пальцев вместо ногтей, заскребли по камню, колени согнулись – еще миг, и создание, наверное, выбросило бы себя наверх одним сильным рывком, но почти одновременно Микаэль и Девенпорт, хакнув, столкнули ногами пару каменных глыб, будто нарочно положенных на краю ямы. Глыбы упали тяжело, хрустнул хребет, и гул оборвался, сменившись придушенным клокотанием. Впрочем, почти сразу стихло и оно.

– И что это такое? – произнес Николас, разглядывая торчащую из-под глыбы когтистую руку. – Что за… мерзость?

– Человек, – сказал Перегрин. – Во всяком случае, был им еще недавно. Та вода в ковше – готов поручиться, она из ручья. Возможно, дело именно в ней.

– Будь я проклят! – Николаса передернуло – похоже, вспомнил, как сам едва не хлебнул из пещерного ручья.

– Сдается мне, эту воду он пил совсем не случайно. Может, даже не по своей воле.

– Ручеек, не иначе, течет прямиком из ада, – проворчал Марек.

– Вроде того, – странник кивнул с самым серьезным видом. – Думаю, он протекает рядом с Источником.

– Хватит лясы точить, – сплюнув, наемник поудобнее подтянул перевязь с клинком. – Пошли дальше. Не мы одни туда спешим или забыли?

6

Вход в нужный коридор они отыскали между полотнищ светящегося мха: рядом с проломом в стене лежал мешок с сухарями и десятком яблок; стояли, прислоненные к камню, две кожаные фляги с водой – может, и родниковой, но пить ее никто, кроме Перегрина, не стал. Похоже, именно здесь и коротали стражу дозорные.