Гарант мира для высшей расы (СИ) - Герас Татьяна. Страница 84
«Это ОН!»
Дверь чуть не слетает с петель и проем перекрывает мощная фигура, а на меня смотрят, купая в расплавленном золоте пламени, глаза моего тигра.
Мир растворился, просто переставая существовать, потому что в нем сейчас исчезла необходимость. Тайгер Рин заполнил полностью эту пустоту. Зверь Лигерии, что ставил на колени народы, страшный кошмар Селебрии и сокрушительный ураган, которому бесполезно противостоять.
А мне и не нужно!
Миг и я уже прижата к сильному телу, укрыта им от всего на свете в колыбели его рук. Цепляюсь чертополохом, намертво, лишь бы не отпускал…
Меня несут куда-то, но видит Благая Эйле, сейчас мне абсолютно все равно. Вглядываюсь в осунувшееся лицо, как же сильно ему досталось за эти сутки! Я заберу твою боль, выпью печали, только будь рядом. Всегда!
Взгляд — глаза в глаза. Молчаливый разговор, понятный мне без слов. Знаю, он за меня боялся, но не обмолвится об этом, а лишь позволяет на мгновение прижать моё тело сильнее, до боли и выбитого воздуха из легких, к себе…
Нет,в себя!
Словно желая убедиться в моей реальности.
И срастись, слиться, чтобы больше не исчезала…
Читаю его, чувствую. Люблю.
Глава 35
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Владимир Высоцкий
Лигерия. Мелетия.
Тайгер Рин
Болезненная пустота, поселившаяся внутри, иссушающая и вытягивающая силы, медленно отступала, очищая разум. Мир обретал краски, как бы пафосно это не прозвучало. Странно понимать, что последние часы даже дышал чем-то едким, словно кругом парили ядовитые миазмы.
Элариэль Савенаж, маленькая эльфийская княжна — мой воздух, что возвращался в легкие. Ею я готов был дышать как единственным спасительным эфиром, способным удерживать моего зверя от безумия.
А этот полосатый засранец оказался ещё тем эгоистом и собственником! Он и сейчас пытался взять верх над человеческой ипостасью, требуя немедленно присвоить, сделать своей избранную женщину, и, конечно, спрятать это сокровище ото всех, огрызаясь и наказывая любого, кто посмеет встать на пути.
Мы, прямые потомки Первых, всегда лучше других контролировали свою сущность, и даже в полнолуние Даны могли по своему желанию проходить или не проходить оборот, а так же в прочие дни зверь нам подчинялся, откликаясь на призыв. Но обретение и потеря пары способны пошатнуть контроль даже у сильнейших. В эти часы, когда стало известно о том, что Светлейшая княжна исчезла из дворца, я понял о чем говорилось во всех историях про избранных — у счастья есть вторая сторона: мы панически боимся его потерять, понимая, что мир уже никогда не будет прежним.
Человеку сложно спорить с разъяренным хищником, в ком так сильны инстинкты. И только тонкие пальчики, что так исступленно сейчас цепляются за мои плечи, да яркие темные глаза, глядящие буквально в душу, помогают удержаться на тонкой грани между цивилизованным мужчиной, аристократом, герцогом и генералом, и первобытным зверем, который нашел единственно подходящую для него самку, что так опрометчиво пытались у него отнять.
И в эту минуту я просто ДОЛЖЕН унести ее подальше от чужих глаз, чтобы хоть немного успокоиться и вернуться к гигантскому вороху проблем, уже тем, кем всегда и являлся. Да нет, я прекрасно понимаю, что сейчас не в себе. И на моё и их счастье, окружающие тоже чувствуют степень опасности, что я представляю. Среди моих слуг и подчиненных дураков не водится, поэтому оборотни и люди предусмотрительно уходят с дороги, стараясь даже случайно сейчас не попасть мне на глаза, и позволяя беспрепятственно пронести мою пропажу по ступеням особняка, а затем и в сам дом, ныне превращенный в штаб и форпост нашего стихийного восстания.
И только когда за спиной захлопывается дверь в мои личные покои, я, в пару шагов достигая спальни, сажусь вместе со своей драгоценной ношей на край ложа, слегка ослабляя хватку, давая ей немного свободы движения. Она удобно устраивается на моих коленях, узкая ладошка скользит по моей небритой щеке. Лари хмурится, вглядываясь в мое лицо, и сокрушенно качает головой, склоняясь ближе:
— Мой грозный тигр… Как же я боялась прожить жизнь без тебя, — она шепчет с такой болью, которая плещется на дне темных глаз, что я всем существом ощущаю пережитый ею ужас.
Бешенство вновь готово захватить разум. Быстрый, буквально на ходу выданный внезапно появившимся Алексом рассказ о той судьбе, что ждала мою Лари, о воле Источника и решении Шеара отдать княжну либо брату, либо забрать себе самому, чуть не заставил обернуться и рвануть бездумно убивать, покусившегося на мою женщину. По счастью, братишке хватило ума выдать все в приемлемой форме и ярость затмило желание оказаться рядом с той, что мне вернули. Демоны, я ведь даже не поблагодарил… Да и разговор назрел, раз Алекс здесь, а не рядом с королем. Дядя подобное ему не простит, по крайней мере не забудет.
Всё чуть позже… А сейчас у меня есть лекарство от гнева, которое надо срочно принять.
Ловлю губы своей светлой девочки, жадно впиваюсь, и сразу погружаю язык, чтобы чувствовать ее сладкий вкус. Ласкаю доверчиво льнущее ко мне тело, зарываясь пальцами в копну волос, срываю удерживающую их заколку и лихорадочно распускаю прическу. Хочу ощущать этот струящийся темных шелк на своих ладонях, наматывать локоны на кулак, оттягивая, чтобы открыть шею, желая стать ещё чуть ближе, сцеловывая с нежной кожи отголоски страха — нашего общего, пережитого за эти часы.
Моё сладкое наваждение, я хочу тебя рядом! Всю тебя, без остатка. Каждый миг жить тобою, любить это желанное тело до утренних звезд, да и в любую свободную минуту, когда эта бесова повседневность позволит. Ты ведь чувствуешь это, правда? И знаю, сейчас ты меня понимаешь и слышишь без слов, позволяя ласкать себя.
О да, моя дивная княжна вовсе не против. И когда слегка прикусываю заостренное ушко, то ловлю ее сладкий стон и она выдыхает моё имя:
— Тай…
А я выпиваю его, словно изысканное вино, вконец хмелея.
— Девочка моя любимая… — слова все же выплескиваются наружу, этой банальной нежностью, так несвойственной мне прежде. До неё.
Как же хочется послать всё к демонам и запереться в этой спальне старого особняка… Лет этак на сто.
Не время. Снова не время.
А вот где же взять выдержки, чтобы сейчас отступиться, когда к телу прижимается самая желанная в мире женщина, позволяя твоим рукам бесконтрольно путешествовать по манящим выпуклостям и окружностям, изгибаясь и постанывая на каждое прикосновение? Видеть поволоку желания под полуопущенными ресницами и скользить ладонью вверх по изящным ножкам, беспрепятственно пробираясь под зеленый шелк платья.
Стук в двери заставляет меня зарычать, а Лари всхлипнуть разочарованно. Стучались настойчиво и в общем-то были правы, итак дав нам эти бесценные минуты, когда каждый миг был на счету.
— Они ведь не отстанут, — не спрашивала, а утверждала моя единственная, с явной неохотой оправляя платье, — Надо открыть, — вздыхает она и пытается выбраться из моих объятий, и это ни мне ни моему зверю совсем не нравится.
— Сейчас как никогда хочется начать оправдывать все мои кошмарные прозвища, — ворчу, морщась от досады и явного неудобства в штанах.
А Элариэль тихо смеется и наклоняется ко мне, вновь обнимая за шею и нежно целуя в губы, и шепчет, отодвигая лицо лишь немного:
— Ты сейчас похож на Дарелла, который продумывает изощренный план мести очередным обидчикам. Только здесь лишь твои друзья и соратники. И они на твоей стороне!
— Нанашейстороне, — подчеркиваю я и она вновь целует меня, проводя нежными пальчиками по волосам.