Эпоха Мары (СИ) - Коруд Ал. Страница 33

— Митяй, включаем?

Связист батальона вопрошающе уставился на приданного им представителя роты звестников. Бывший инженер, изобретатель и разработчик программного оборудования немолодой по возрасту лейтенант отлично понимал важность текущего события. Да и парень молодец, выдержал рейд и привез поистине сказочный по силе воздействия материал.

Бывший блогер поднял на республиканца счастливые глаза и попросил:

— Еще минутку для монтажа можно. Вдруг наши в кадр попали?

Связист ухмыльнулся:

— Ну да. Эти могут везде своими епалами хлопать. Не торопись, время у нас еще есть. Сейчас оно есть.

И снова вся Европа привычно прильнула к экранам мониторов, планшетов и смартфонов. Тела убитых наемников, их показания на камеру, стартующие со странных вытянутых, как гусеницы машин ракеты, кадры их удара по атомной станции. Такой оперативности не могло позволить себе ни одно СМИ в мире. Паника, воцарившаяся в городе атомщиков. Растерянные лица правителей европейских государств. Эта операция стала последним предупреждением. Намеком на то, что умирать все будут вместе.

Чернорустрим постепенно становился главным информационным окном планеты. Западный мир начал проигрывать битву за умы его сограждан. Буря грянула, когда её не ждали!

Глава 23

По чужим лесополкам

Как управляется мир и разгораются войны? Дипломаты лгут журналистам и верят своей же лжи, читая ее в газетах.

Антуан де Сент-Экзюпери.

Они сидели на углу девяностоградусного поворота, потом шли десять метров серой зоны, снова поворот, и там уже затаился противник. Пару дней назад ляхи дерзко штурманули опорник «миротворцев», заняли его и, теперь вклинившись в их линию обороны, отсекли примерно километр окопов. Альянсу до зарезу нужен был успех. Пусть и такой маленький. Это на севере чернорусы перли вперед, на южном фланге все оставалось по-старому. Пусть здесь было суше, сказывалась близость лесостепи, но и ветер доставал сильней. Вот и сейчас к извечной дилемме — что делать прибавились замерзшие руки и остывающие ноги.

Митрохин чертыхнулся. Надо же было так попасть в дурацкую ситуацию. Их небольшой отряд разведчиков потерял пять минут назад в проклятом повороте «штанов» хорошего бойца. Леха оказался слишком горяч и сунулся прямо под очередь жолнежа. Даже достать его невозможно. С той стороны противника всего ничего, но у Митрохина осталось всего пятеро бойцов. Нет численного преимущества. А ведь всего метров семьсот до начала пригорода, куда им надо. Так бы они заныкались среди развалин и до ночи не отсвечивали. Зачем, вообще, из сюда бросили и почему не сказали, что опорник потерян. Сучий потрох!

Но война нынче ведется таким методом. Понемножку, помаленьку. Какие там «человеческие волны» прошлых времен! На этой войне воюют вот таким составом. А прикрывающие их позади в окопах «мобы» в атаку точно не пойдут. На месте бы усидели и то ладно. И Митрохин их отлично понимал. Тебя вынули из теплой постели, из обычной жизни и выставили голой жопой на мороз. Мотивированные и самые храбрые кончились еще в начале лета. А эти мужики просто хотят выжить и встретиться с семьями. С той стороны разведчиков пытались яростно выковырять с этого угла минометом, АГСом, затем вниз рухнули два летака!

— Пидары, это ж сколько всего у них? — не выдержал доброволец, бывший гвардеец Чалый. Сидевший около самого угла с пулеметом рослый киргиз Айтмат лишь слегка покосился:

— Так це Европа. У них все есть.

Лейтенант цыкнул:

— Сидим молча!

Они сменяют друг друга на углу, и пока один стреляет, второй заполняет магазины. БК расходуется как на полигоне. Митрохин никак не может преодолеть свою природную скупость. Он экономит и стреляет по большей части одиночными, и изредка щелкает предохранитель на короткие очереди. Три очереди по три патрона. Несколько раз одиночными. Периодически Айтмат простреливает сектор из пулемета, сразу по пол-ленты. Иногда они кидают в ту сторону гранаты. К нам, осмелев, подтягивается группа поддержки из числа мобилизованных. Тусуются где-то вдали, на безопасном расстоянии, но постепенно осваиваются и откуда-то оттуда по-сомалийски, из-за бруствера окопа постреливают куда-то в сторону Лодзи. Но все равно становится немного веселей. Небольшая драчка.

Меж тем смеркалось. Митрохин принимает решение связаться с командиром. Это его первый боевой выход, так что он нисколько не смущается. Лейтенант передает шифром сведения состоянии, о «холодном». То, что задача не выполнена и не может быть выполнена. То, что задачу минимум они выполнили, проверили, можно ли пройти с этой стороны. Наконец, разведчики получают разрешение на отход.

Отход — это тоже не простая задача. Часть блиндажей, через которые они шли на точку днём, к вечеру уже разрушены артогнем противника. Местами приходиться продираться через их руины, где-то прямо по трупам своих же солдат, иногда приходится вылезать на поверхность и обегать бывшие укрепы, рискуя словить пулю от снайпера. Бедолаги мобы провожают разведчиков негодованием и упреками.

«Вы что, бросаете нас? Уходите?»

Но у каждого на войне своя задача. И умирают солдаты также по-разному.

В небе чисто. Летаков не видно. Но его нет именно здесь, прямо над их группой. Где-то там, дальше, эта сволочь наверняка висит. Высоко в небе, неслышимый и невидимый «Орле око», «Глаз орла». Ляхи научились делать беспилотники, а германцы поставляют им отличную оптику. И он, скорее всего, заметил их, видит всю эту лесополку и оттуда, из своего прекрасного далека, передает координаты своим артиллеристам. С дрона ведь обычно отлично заметно, как шесть человечков, рассыпавшись в длинную, с интервалами в 8–10 метров вереницу, убегают, продираясь через кусты на юг. Разведчики пропадают, скрывшись в зарослях, потом появляются вновь, когда те редеют. Упёршись в совсем уже непроходимые кущи, они выскакивают на дорогу и бегут, задыхаясь, изнемогая под грузом брони и оружия, вдоль лесополки по обочине, затем сызнова теряются в кустах.

«Орле око» наблюдает и передаёт сигнал другим зеленым человечкам, таким же маленьким с его высоты, суетящимся возле орудий. И человечки отправляют по его наводке снаряд, летящий прямо в кусты, чтобы настигнуть разведчиков, продирающихся на юг. Человечки чередуют свои посылки. Фугасно-осколочный, потом кассетный, потом снова фугасно-осколочный. Снаряды ложатся точно по пути их отхода, но постоянно сзади. Иногда мне кажется, что человечки возле орудий прогоняют чужаков, не дают нам остановиться, но цели уничтожить разведчиков у них нет. Ничего не стоит им сделать поправку, и снаряд ляжет не сзади, а точно в середине вереницы. Но они и не пытаются это делать. Они кладут снаряды сзади, отгоняя их на юг.

Там на юге деревня. Она числится за росичами и, наверное, плохо изучено разведкой противника. Группе Митрохина дают отойти туда, вернее, гонят туда, чтобы увидеть, куда они в этом селе пойдут. Возможно, ляхи надеются вскрыть замаскированный пункт эвакуации с помощью группы. Но, скорее всего, они ждут возвращения за ними бронеавтомобиля, который должен подойти за разведчиками. Поэтому они гонят их в село, на предполагаемую точку встречи. Накрыть их вместе с «Грозой», который те недавно проморгали, им интереснее, чем выбивать рассыпанных по лесополке шесть человек. РЗСО мобов с утра крепко вдарила по ляхам, приведя в негодность пару опорников. Выжгла там все к чертям и облегчила задачу штурмовки. Но, как оказалось, не до конца.

Как только штурмовики заняли ляхские окопы, по ним ударила арта и 'мобилизованные ожидаемо откатились назад. Митрохин никак не мог уразуметь — к чему эти накаты и штурмовки, если каждый раз их бойцы наступают на грабли. Нет антибатарейных средств поражения — стойте в обороне! Это обходится войскам намного дешевле. Кто бы это еще объяснил здешнему командованию. Как все-таки хорошо, что они тут временно.