Осколки души (СИ) - Щербаков Сергей Анатольевич. Страница 3

Мир вокруг меня закружился, превращаясь в калейдоскоп ярких пятен и темных теней. Я чувствовал, как теряю связь с реальностью. Мои мысли путались, воспоминания и образы смешивались в хаотичном вихре. Последнее, что я помню, – это ощущение падения в бесконечную темноту.

Не знаю, сколько времени я находился без сознания. Когда я начал приходить в себя, первое, что я почувствовал, – это странное покалывание во всем теле. Оно было похоже на тысячи маленьких иголочек, впивающихся в кожу. Медленно, с трудом, я открыл глаза.

То, что я увидел, заставило меня усомниться в своем рассудке. Я лежал на чем-то твердом и холодном, но это определенно был не пол моего кабинета. Вокруг меня мигали странные огни, издавая тихое жужжание. Воздух был наполнен незнакомыми запахами – чем-то синтетическим и стерильным.

С трудом приподнявшись на локтях, я огляделся. Комната, в которой я находился, не была похожа ни на что, виденное мной раньше. Гладкие металлические стены без единого шва, странные приборы с мерцающими экранами, трубки и провода, тянущиеся во всех направлениях. Это было похоже на иллюстрацию из фантастического романа, но все выглядело слишком реальным, чтобы быть игрой воображения.

Я попытался встать, но мои ноги подкосились, и я снова упал на холодную поверхность. В этот момент я заметил, что моя одежда изменилась. Вместо привычного костюма на мне было что-то похожее на больничную робу, только из материала, которого я никогда раньше не видел.

Паника начала подниматься внутри меня. Где я? Что произошло? Последнее, что я помнил, – это вспышка и удар током в моем кабинете. Неужели я умер? Но если это загробный мир, то он сильно отличался от того, что описывали священники.

Внезапно одна из стен комнаты словно растаяла, открывая проход. В комнату вошли две фигуры, одетые в странные костюмы, полностью скрывающие их лица и тела. Они двигались быстро и уверенно, направляясь прямо ко мне.

Я хотел закричать, потребовать объяснений, но из моего горла вырвался лишь слабый хрип. Одна из фигур наклонилась ко мне, держа в руке какой-то прибор, излучающий мягкое голубое свечение. Я почувствовал, как мое тело начинает неметь, а сознание снова погружается в темноту.

Последняя мысль, промелькнувшая в моей голове перед тем, как я снова потерял сознание, была о том, что мир, каким я его знал, остался где-то далеко позади. И что бы ни ждало меня впереди, это будет нечто совершенно новое и неизведанное.

Так начался мой путь в неизвестность, полный загадок и опасностей. Но я еще не знал, что это приключение изменит не только мою жизнь, но и весь ход истории...

ГЛАВА 2. Чужой мир

Виктор Соколов медленно приходил в себя, ощущая тяжесть во всем теле. Его веки дрожали, пытаясь открыться, но яркий свет, пробивающийся сквозь щели, заставлял их снова смыкаться. Наконец, преодолев дезориентацию, он смог осмотреться.

Первое, что бросилось в глаза – незнакомая обстановка. Вместо строгой комнаты в коммуналке, он лежал на широкой кровати в просторном помещении. Стены были покрыты какими-то странными обоями с геометрическим узором, а на потолке висела люстра необычной формы.

Попытавшись сесть, Виктор почувствовал, что его тело двигается как-то иначе. Руки казались длиннее, а мышцы – менее упругими. Он поднес ладони к лицу и замер в изумлении: кожа была гладкой, без привычных мозолей от постоянной работы с документами и оружием.

Паника накатывала волнами, но годы тренировок в НКВД не прошли даром. Виктор начал применять методики, которым его обучали для сохранения самообладания в экстремальных ситуациях. Он сосредоточился на дыхании, делая глубокие вдохи и медленные выдохи, считая про себя до десяти. Затем он начал осматривать комнату, отмечая каждую деталь и пытаясь найти хоть что-то знакомое.

Взгляд упал на странное устройство на прикроватной тумбочке. Оно светилось, показывая какие-то цифры. Виктор присмотрелся и с ужасом осознал, что это дата – 15 марта 2024 года. Он моргнул несколько раз, надеясь, что это галлюцинация, но цифры оставались неизменными.

Собравшись с духом, Виктор встал с кровати. Его движения были неуклюжими, словно он управлял чужим телом. Он направился к зеркалу, висевшему на стене, и застыл в шоке. Из отражения на него смотрел совершенно незнакомый человек – мужчина лет сорока с легкой сединой на висках и глубокими морщинами вокруг глаз.

Виктор начал осматривать свое новое тело, отмечая каждое отличие. Исчез шрам на плече от ранения во время операции в 1935 году. Татуировка на предплечье, которую он сделал в юности, тоже пропала. Он был выше ростом, немного полнее, а мышцы, хоть и присутствовали, были не такими рельефными, как раньше.

Пытаясь собраться с мыслями, Виктор начал применять еще один прием из арсенала НКВД – анализ ситуации по методу "пяти вопросов". Кто я теперь? Где нахожусь? Когда это произошло? Что случилось? Почему это произошло со мной? На большинство вопросов у него не было ответов, но сам процесс помогал структурировать мысли и немного успокоиться.

Осматривая квартиру, Виктор отметил, что она была неухоженной и захламленной. Повсюду валялись какие-то бумаги, пустые бутылки и коробки из-под еды. Это никак не вязалось с его представлением о себе – он всегда был педантичен и аккуратен.

Внезапно его внимание привлек звук, доносящийся из другой комнаты. Это было что-то похожее на радио, но звук был настолько чистым и объемным, что казалось, будто диктор находится прямо здесь. Виктор осторожно подошел к источнику звука и увидел большой плоский экран на стене, показывающий движущиеся картинки невероятной четкости.

Его сердце бешено колотилось, а в висках стучала кровь. Тело, непривычное к такому стрессу, реагировало странно – руки дрожали, а во рту пересохло. Виктор попытался сглотнуть, но горло сжалось, вызывая приступ кашля.

Он опустился на диван, пытаясь осмыслить происходящее. Воспоминания о допросе Петрова, странном электрическом явлении и потере сознания смешивались с реальностью этой чужой квартиры и чужого тела. Виктор чувствовал, как паника снова начинает захлестывать его, но годы тренировок взяли верх. Он знал, что нужно действовать, собирать информацию и анализировать ситуацию. Только так можно было понять, что произошло и как вернуться в свое время, в свое тело.

Виктор сил на диван, его взгляд был прикован к странному устройству на стене, продолжавшему показывать движущиеся картинки. Шок от осознания произошедшего накатывал волнами, грозя захлестнуть его с головой. Но годы тренировок в НКВД не прошли даром. Он знал, что нужно действовать, и действовать методично.

Первым делом Виктор решил проверить свою память. Он начал вспоминать ключевые моменты своей жизни: детство в Ленинграде, поступление в школу НКВД, первое задание, последний допрос Петрова. Воспоминания были четкими, словно все это произошло вчера. Он помнил запах чернил на документах, звук шагов по коридорам Лубянки, вкус крепкого чая, который пил каждое утро. Эта проверка немного успокоила его – по крайней мере, его разум остался прежним.

Затем Виктор решил применить метод "контролируемой паники" – технику, которой обучали в НКВД для быстрой мобилизации в экстремальных ситуациях. Он закрыл глаза и позволил страху на мгновение полностью захватить его. Сердце забилось чаще, ладони вспотели, к горлу подступил ком. Но через несколько секунд он резко выдохнул, открыл глаза и начал быстро перечислять факты:

"Я – Виктор Соколов, майор госбезопасности НКВД. Сейчас 2024 год. Я в чужом теле. Нахожусь в незнакомой квартире. Технологии вокруг меня неизвестны. Задача – выжить и разобраться в ситуации."

Этот прием помог ему сосредоточиться и перейти от эмоциональной реакции к рациональному анализу.

Виктор встал и начал методично обследовать квартиру. Он открывал шкафы, осматривал содержимое ящиков, пытаясь найти хоть какую-то информацию о своей новой личности. В одном из ящиков он обнаружил странный прямоугольный предмет, похожий на маленькое зеркало. Он взял его в руки, и вдруг предмет засветился, показывая какие-то значки и цифры.