Каролина - Ли Мери. Страница 3

Сложив одежду, я подошла к бесчувственному телу доктора и предложила:

– Давай закроем его в шкафу с одеждой.

Обри покосилась в сторону шкафа и с сомнением в голосе, спросила:

– Думаешь, влезет?

Отрываю взгляд от Нолана и упираюсь в лицо подруги по сокрытию преступления, пожимаю плечами.

– Надо проверять.

Да и больше негде было его прятать. По крайней мере целиком. От этой мысли стало тошно.

Обри пошла к шкафу и стала доставать оттуда коробки с обувью, одежду, которая лежала на дне.

Я присела возле Нолана. Мне стало дурно, казалось, что в кабинете стало жарче, а воздуха меньше. Неожиданно Нолан захрипел и, открыв глаза, посмотрел на меня. Я замерла, и кажется, перестала дышать. Его рука мертвой хваткой вцепилась мне в шею. Он сдавливал ее, меня обуял страх. Сначала я пыталась убрать его руку, но для умершего у него оказалась слишком много силы. Больше, чем у меня. Обри побежала ко мне, краем глаза я увидела, как она поскользнулась на луже крови и завалилась, ударившись головой об пол. Она не встала.

Нолан что-то пытался сказать, но из его рта только выплескивалась кровь и летела на него же. Не знаю, как я нащупала что-то за его головой, замахнулась из последних сил и ударила Нолана по лицу. Захват с шеи пропал, и проморгавшись я увидела, что воткнула Нолану в рот какую-то деревянную штуку, раньше она красиво и безобидно стояла на краю стола. Теперь он точно был мертв. Ведь взгляд, устремленный на меня, меня больше не видел, он проходил сквозь время и пространство и был необычайно жутким. Намного страшнее кровавого месива, которое окружало Нолана.

Я запомню этот взгляд навсегда.

Понимаю, мне нужно приступать к делу, но не могу перестать смотреть на Нолана. Я убила его. Что мне сделают, если все вскроется? Накажут? Снова отправят в комнату, от которой у меня сводит все тело?

Нет. Я не могу попасться.

Наконец отрываю взгляд от Нолана, и подхожу к Обри. Она без сознания. Отправляюсь к двери и выглядываю наружу. Киры нет. Какого?.. Куда она делась?

Снова вхожу внутрь и пытаюсь разбудить Обри. Она не реагирует. Обернувшись, смотрю на хаос, что творится в кабинете. Перевожу взгляд на Нолана. Жутко подходить к нему, но выбора-то у меня нет. И никогда не было. Обри успела освободить шкаф, преодолевая рвотный позыв подхожу к трупу, беру за ногу и тащу к шкафу, раскрашивая пол широким кровавым мазком.

Дотащить – дотащила, но в сам шкаф погрузить его удалось далеко не с первой попытки. Руки и ноги постоянно вываливались и тянули тело за собой. Нолан выпадал трижды. В итоге я все же посадила его и толкнула конечности в шкаф, закрыла дверцу и отошла как можно дальше, рухнула в противоположном углу.

Тело трясет и зуб на зуб не попадает. Умом я осознаю, что у меня нет времени на посиделки, нужно привести все в порядок и идти на обучение. Его нельзя пропускать. Это не останется незамеченным, нас будут искать и обязательно найдут.

Мысли о комнате ужаса и о кресле подняли меня с пола, и я стала вытирать кровь и смывать все это в раковине. Я терла с остервенением, а когда закончила, Обри зашевелилась. Я стояла и смотрела на то, как она села и схватилась за голову.

Могла бы и раньше прийти в себя.

– Обри, смывай с себя кровь, переодевайся и уходим.

Она встала не с первой попытки и пожаловать на головокружение, но мне было ее не жаль. Лучше бы я валялась на ее месте, а она укомплектовывала труп Нолана.

Я убила человека.

Меня снова затошнило, но я сдержалась и старалась успокоить себя. Пальцы продолжали дрожать, чтобы я ни делала. Переодевшись, я решила спрятать окровавленные предметы, тряпку и прочие мелочи в сумку Нолана, открыла ее, пока Обри смывала с себя кровь. Я залезла в сумку и стала там наглым образом ковыряться. Нолану уже плевать на это. А мне плевать на него. Да-да, мне должно быть безразлично на него.

Я достала странную мягкую книжку размером с ладонь, открыла замок, но эта оказалась не книжка. Внутри были какие-то бумажки, плотнее обычных, с рисунками и цифрами. Но не они привлекли мое пристальное внимание, а картинка. На ней была изображена женщина, она улыбалась, а на руках держала маленького ребенка. Вроде это был мальчик или не очень симпатичная девочка. А рядом с женщиной стояла девочка постарше и махала рукой. Я перевернула картинку и увидела надпись «Лучшему мужу и отцу». Я снова посмотрела на шкаф. Лучший муж и отец больше не вернется к своей семье. Я перевела внимание на картинку, за людьми стоял дом, а по бокам была зелень. Деревья и трава, подобное я видела в учебниках. Провела по ним пальцами и закинула картинку в сумку, а сверху тряпье, которым отмывала пол. Ворованный ключ положила в карман брюк. Теперь он нам нужен еще больше.

Через пару минут мы с Обри вышли из кабинета, где происходило все самое интересное на ферме. От влюбленности, до убийства. От секса, до сокрытия преступления.

Мы даже не успели зайти в свой отсек, пришлось, ускорив шаг, идти в аудиторию. Там заняли свои места, жаль, что мы сидели далеко друг от друга, обсудить все не было ни малейшего варианта. Я нашла взглядом Киру, но вот она на меня не смотрела, уткнувшись взглядом в трибуну, за которой еще никого не было. Я могу понять причину ее побега, она думала, что убила Нолана и, видимо, не справилась с этим. А я должна справиться. Лина сидела позади меня через три ряда. Почти все места были заняты, мы садились в расчете своего порядкового номера. Я была тридцать шестой. Что означала эта цифра кроме номера? Была ли я тридцать шестым ребенком, которого спасли от ужасов внешнего мира? Или же это означало что-то другое?

В аудиторию вошел доктор Миллиган. Он никогда не улыбался. Тут в принципе это было не принято. Единственный, кто дарил нам улыбки и получал их в ответ, был Нолан. Улыбка его не привела к хорошему финалу. Мне жаль его детей. И жену тоже немного жаль. Но еще больше мне жаль себя.

– Каролины, сегодня мы повторим уже пройденное, я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Надеюсь, что заново учебную программу проходить нам не придется.

Для чего мы учим историю? Вслух я этого не спросила, ведь вопросам тут не место. Только подчинение, обучение, обследование, а ради чего все это – да черт его знает.

Миллиган пересчитал нас. Пятьдесят три девушки. Но счет по номерам закончился на сто пятой. Где остальные пятьдесят две? Что с ними случилось? Или есть другая ферма, где живут такие же, как и мы, Каролины. У нас у всех одно имя, данное нам кем-то. Вместо фамилий имена дополнены цифрой. Но нам – Обри, Лине, Кире, Сиере и мне дал имена Нолан, так он показывал нам, что мы нечто большее, не обычные Каролины, особенные. Важные для него.

– Каролина пятнадцать, расскажи нам, что случилось с миром, и почему мы теперь живем на ферме?

– Ядерный взрыв.

– Так, может, ты расскажешь более подробно?

– Война между тремя странами закончилась ядерными ударами. Теперь мы живем на ферме, чтобы человечество выжило.

Миллиган утвердительно кивает, а я заслушавшись в ответ понимаю, что тут и ответа нет. Когда произошла катастрофа? Этого нам не говорили. Что за страны? Неизвестно. Как наша жизнь на ферме помогает выживанию человечества? Непонятно.

– Молодец, Каролина пятнадцать. А теперь Каролина тридцать три расскажет нам часть истории, о которой мы говорили на прошлой неделе.

Каролина тридцать три самая высокая из всех нас, на физической подготовке стоит первой, выпрямилась и начала свой рассказ:

– На прошлой неделе мы говорили о том, что мировая экономика в наше время шаткая. Нет общин, которые мирно соседничают друг с другом. Даже если ведутся торговые отношения, то это все больше на угрозах, нежели на дипломатии. Но мы изучаем политологию, чтобы понимать отличие варварства от правильного подхода.

– Зачем? – спросила я, прежде чем успела прикусить язык.

Я слишком сконцентрировалась на ответе Каролины, лишь бы не думать о теле Нолана, которое лежало в неестественной позе, закрытое в шкафу.