Авиатор: назад в СССР 14 (СИ) - Дорин Михаил. Страница 17

В комнату вошли двое парней, которые и привели меня сюда. Ещё двое стояли в коридоре.

— Увести. В каюту, которую ему определили до особого распоряжения. Либо моего, либо адмирала Робертса. Выполнять.

Морпехи «козырнули» и подхватили меня подмышки. Оторвав от пола, они поставили меня перед выходом и принялись надевать наручники.

— А ведь мы можем пустить слух, что вы нам дали ценную информацию. Согласились с нами сотрудничать. Высказывались против Коммунистической партии, — бросил мне вдогонку Мэл.

Ну, вот и первый его козырь в нашей игре. Вот только хотел бы американец так сделать, мне бы не говорил. Значит, пугает. Пока что.

Проведя меня несколько метров по коридору и преодолев ещё одну палубу, меня завели в какую-то отдельную каюту. Наручники сняли, но шнурки, поясной ремень оставили. Не бояться, что я себе нанесу вред. А дверь, всё же, захлопнули с остервенением.

Интерьер в каюте неплохой. Шконка тут одна. Стул и стол отсутствуют, а в углу небольшой умывальник. Гальюн и иллюминатор не предусмотрен. И самое интересное — нет выключателя света.

Что ж, пока моё заключение напоминает некое задержание в полицейском участке.

Только я сделал подобный вывод, как почувствовал дискомфорт в шее. Как-то позабылось, что я катапультировался. В этот раз более гладко произошёл мой выход наружу.

Расправив шконку и убрав матрас, я оставил лишь фанеру. Накрыл её простынёй и лёг на этот топчан. Хоть как-то, но нужно проводить реабилитацию после покидания самолёта.

В голове всплыли картинки воздушного боя вблизи ливийских берегов. Интересно, что там с Морозовым. По мне работало ПВО Ливии. Тогда и по нему тоже могли сработать.

А ведь ещё были двое американцев. Их судьба какова? А тех, что ливийцы взяли в плен после основного ночного удара несколько дней назад? Много мыслей, которые склонили меня в сон.

Только я успел задремать, как в двери клацнул замок и в каюту вошёл «неуравновешенный» Джордж. Молодой паренёк смотрел на меня как бык на красную тряпку. Может им все русские такими кажутся, из-за цвета советского флага?

— Встать, — проговорил он сквозь зубы.

— Хорошо, — ответил я и медленно стал подниматься.

— Быстро! Идём! — крикнул Джордж.

Не вышел из образа «плохого полицейского»? Такому сложно, наверное, работать в «конторе».

— Погоди, вот только шнурки завяжу.

Я надел ботинки, но завязать не успел. Американец подтолкнул меня к двери. Особой скорости передвижению это не добавило. Я всё равно присел на колено и продолжил завязывать шнурки.

— Ты действуешь мне на нервы, русский, — нервозно проговорил Джордж.

Да так, что я ощутил, как из его рта вылетели несколько капель слюны. Не заразиться бы от него «демократией».

— Эх, послал бы я тебя на… да вижу ты оттуда, — произнёс я выпрямляясь.

— Что? Как это предложение понять? — с недоумением посмотрел на меня Джордж.

— Умом Россию не понять, парень. В нас только верить можно, — процитировал я слова из произведения Тютчева.

— Зачем мне это? — снова возмутился Джордж.

Я покачал головой и вытянул руки вперёд, чтобы мне опять надели наручники.

В этот раз меня отвели в столовую. Причём не отдельную, а именно туда, где питается весь экипаж авианосца.

Это не та столовая, что на нашем корабле. Столов огромное множество. За каждым стоит соус и кетчуп в пластиковых тюбиках. На стенах висят небольшие телевизоры от Шарп и Голдстар.

На одном из них как раз шёл обычный хард-рок клип, которые снимали в то время на Западе.

— Иди вперёд и прыгай! Иди вперёд и прыгай! — громко пел с экрана солист группы Ван Халлен.

Тут, естественно, никто пищу не разносит. Всем нужно подходить к стойке и тебе будут накладывать. А ещё внимание моё привлёк аппарат с газировкой. Весь набор сладких напитков, которые выпускает западная пищевая промышленность, здесь. На разлив и в свободном доступе.

— Пошли. Поешь нормальную еду, а не то, что у вас на корабле, — сказал мне на ухо Джордж.

Рацион выбрал он мне сам. Первым делом на металлическом подносе у меня появился гамбургер. Солидный, с толстой котлетой. Положили также пюре, куриную ножку и… брокколи со шпинатом. Вместо вилки, выдали ложку. Чайную!

У них в крови, похоже, гадить.

Нет бы посадить меня где-нибудь в углу, да прикрыть матросами. Определили место спиной к линии раздачи, чтобы каждый проходил, случайно задевал и каждые 30 секунд извинялся передо мной. Почему не сняли наручники и пристегнули меня к столу, вообще непонятно.

Пока я ел, смотрел по сторонам и вглядывался в лица людей другой страны. Вывод — им на меня всё равно. Даже наручники их не смутили. Разговоры у них совсем о другом. И никто даже Ливию не обсуждает. Больше заботит, как «Джетс» сыграли с «Дельфинами».

А еда очень даже неплохая.

После приёма пищи, меня снова отвели к господину Мэлвину. В этот раз в кабинете он был не один.

В кресле, вальяжно закинув ногу на ногу, восседал средних лет человек в лётном комбинезоне серо-зелёного цвета. На память я не жалуюсь, так что узнал этого лётчика.

Джордж Дейн собственной персоны! Один из наших оппонентов.

— Проходите. Наручники можно снять, — сказал ЦРУшник, и меня усадили на стул, где я уже сидел некоторое время назад.

Другой Джордж в помещении не остался и вышел вслед за матросами держать оборону снаружи.

Дейн картинно дёргал ногой рядом со мной, пытаясь нервировать. Мол, сейчас слегка пнёт, но каждый носок его ботинка проходил рядом.

— Как он тебе? — спросил Мэлвин у Дейна.

— Молод. Слишком. Не верю в то, что он тот самый, — ответил лётчик.

На комбинезоне Дейна было много нашивок. Тут и изображения «Хорнета», и «Томкэта», и цифра «200». Наверняка количество посадок на палубу.

Именная нашивка была дополнена ещё и прозвищем — «Брейкер», что означает «выключатель». По выражению его лица видно, мужик с характером.

Ещё бы! Столько всего сделал, а высшую награду так и не имеет.

— Тот самый. Не сомневайся. Других таких Родиных нет у них.

— Раз так, почему он такой целый? Выведывать информацию — твоя работа, Мэлвин…

— Не здесь! — рыкнул на него «конторский».

— Да он не знает английского! Видно же, что придурок. Не теми методами ты с ним работаешь, — добавил Дейн.

Ух! Надо держаться, чтобы не вмазать ему. Возможно, специально стараются вывести из себя.

— Интересно вам здесь? — улыбнулся мне Мэлвин, почесав бородку.

— В каюте лучше.

— Вы подумали? Готовы все рассказать? — спросил ЦРУшник.

— Я ведь даже не знаю, что вас интересует. Пока что вы только мне бездоказательные обвинения предъявляете.

Мэлвин перевёл Дейну мои слова, и тот встрепенулся. Он нагнулся ко мне и процедил сквозь свои отбеленные зубы.

— Ты, кусок собачьего дерьма, в которое я случайно наступил. Твои фейерверки над морем доставили нам много неудобства. Я разбил самолёт из-за тебя!

— Брейкер, остынь! — громко сказал Мэлвин.

Но тот и не думал молчать. Я пытался смотреть на него отрешённо, показывая непонимание слов. А Дейн продолжал «накидывать».

— Я бы мог тебя сбить несколько недель назад, но ты как-то ушёл от ракеты. Потом вчера ускользнул, забрав наших парней. Будь моя воля, задушил бы! — потянул Дейн свои пальцы к моей шее.

Мэлвин встал и выругался на Джорджа. Тот отклонился назад и опять развалился в кресле.

Раз я делаю вид, что не понимаю английский, то стоит задать логичный вопрос.

— Что он сказал? — спросил я.

— Мистер Дейн, очень рад с вами познакомиться. Восхищается вашим умением пилотировать, — закурил Мэлвин.

Пару минут в кабинете царила тишина. После, американцы начали опять выяснять отношения между собой. Дейн выступал за то, чтобы меня допрашивать старыми способами, а Мэлвин этот порыв усмирял.

— Если я вам не нужен, могу уйти, — произношу, и Джордж опять вскипает.

— Заткни пасть, тварь! — громко сказал он, пнув мой стул в подлокотник.