Милая затворница - Дал Виктория. Страница 6

– Видите ли, я… был крайне расстроен. Разумеется, мне не следовало говорить с вами так резко.

Александра задержала дыхание, пытаясь взять себя в руки. Но на ресницах ее по-прежнему блестели слезы. Коллин сокрушенно покачал головой:

– Простите, я только хотел… Мне необходимо было знать, как все произошло. Я хотел узнать, почему мой брат погиб. Хотел выяснить, почему Сен-Клер решил убить его.

Александра долго молчала. Она дышала медленно и ровно, и ее грудь то вздымалась, то опускалась. Коллин уже решил позвать Люси, но тут девушка, судорожно сглотнув, заговорила:

– Я, наверное, могу понять вас. – Она заморгала, и две крупные слезы скатились по ее щекам. – Да, могу понять… Поверьте, ваш брат никогда не проявлял своих чувств ко мне. Мне всегда казалось, что мы с ним просто друзья. Он иногда поддразнивал меня по поводу мужчин, с которыми я танцевала, и в шутку давал самые отрицательные характеристики какому-нибудь из моих поклонников. – Из груди ее вырвался тяжелый вздох, и она продолжала: – Он никогда не говорил мне о своих чувствах. А если бы я знала о них, то не стала бы вводить его в заблуждение относительно моего отношения к нему. Мы были просто друзьями. Я думала, он влюблен в Беатрис Уимблдон. Клянусь, он не раз давал мне это понять, – добавила леди Александра, присев на край кровати.

Коллин молча смотрел на нее. Пожалуй, у него не было оснований не верить ей. Его брат был очень молод и недостаточно уверен в себе, чтобы сказать о своей любви такой девушке, как леди Александра. Черт побери, даже не все зрелые мужчины решились бы на это. Коснувшись ее руки, Коллин сказал:

– Простите, я плохо думал о вас. Я был не прав.

– Уходите. Я больше не хочу разговаривать с вами.

– Я ошибался. Простите.

Плечи ее вздрогнули, и она, не ответив, отвернулась лицом к стене.

Коллина охватило острое чувство раскаяния. Ведь он намеренно старался уязвить ее, считая, что она заслуживает этого, хотя в душе не хотел, чтобы она страдала. Вероятно, вся ее вина заключалась только в том, что она вела себя нескромно и опрометчиво, что свойственно юности.

Теперь Коллин хотел утешить ее, однако понимал, что не следует прикасаться к ней.

– Успокойтесь, пожалуйста, – произнес он мягким голосом. – Леди Александра, не надо плакать.

– Я не плачу, – ответила она почти шепотом.

– Конечно, нет. – Он все-таки прикоснулся к ней – осторожно провел пальцами по ее темным локонам.

Девушка замерла в напряжении; казалось, она была готова отпрянуть. Но когда он снова к ней прикоснулся, она не стала уклоняться.

– Я очень сожалею… из-за Джона, – пробормотала она.

– Я верю вам. – Коллин приложил ладонь к ее затылку.

– Верите?.. – Она легла на спину, так что рука его оказалась у нее под головой. – Вы действительно верите мне?

Глядя ей прямо в глаза, он склонился над ней, словно любовник. Едва заметно кивнув, ответил:

– Да, верю.

И только сейчас он почувствовал некоторую неловкость и, как ни странно, волнение. Исходивший от нее аромат свежести, тепло ее шеи, ее груди, высоко вздымавшиеся под янтарно-золотистым корсажем, – все это резко обострило его чувства. Подавляя стремление поскорее отдернуть руку, он осторожно убрал ладонь из-под ее головы.

– Как вы считаете, мы сможем отбросить взаимную неприязнь? – Теперь ее голос звучал тихо и чуть хрипловато, и Коллин подумал, что она, возможно, почувствовала изменение в его отношении к ней.

Но сможет ли он относиться к ней по-другому? Сможет ли обращаться с ней как с подругой его кузины, а не как с соучастницей преступления? Да, наверное. Ведь она всего лишь молоденькая девушка, и ее просто использовали как орудие преступления. Похоже, что она сама тоже жертва.

– Только ради наших хозяев, – ответил наконец Коллин.

Она вдруг улыбнулась:

– О, вы очень суровый человек, Коллин Блэкберн.

Коллин пришел в замешательство от ее слов. И вдруг с ужасом обнаружил, что тепло, исходившее от ее тела, возбуждало его. Поспешно отступив от кровати, он пробормотал:

– Увидимся за обедом.

Направляясь к двери, он чувствовал, как взгляд ее голубых глаз обжигал его спину.

Глава 3

– Эй, Коллин! – раздался громкий голос.

Коллин вздрогнул от неожиданности и, споткнувшись, едва не скатился вниз по лестнице. Крепко ухватившись за перила, он повернулся и увидел Джорджа, выходившего из комнаты наверху.

– Да, Джордж! – ответил он так же громко.

– Я хотел бы поговорить с тобой, если не возражаешь.

Боже, разумеется, Джордж не мог знать, что он только что вышел из комнаты Александры. Если, конечно, служанка не сообщила ему…

Тяжело ступая, Джордж медленно спускался по дубовой лестнице, и его лицо выражало скорее печаль, нежели гнев.

– Ты можешь зайти в мой кабинет на минуту?

– Да, конечно.

– Я помню, что мы уже говорили об этом, однако… – Джордж осмотрелся, когда они спустились, и кивнул направо.

Коллин последовал за хозяином, и они, нырнув под низкую арку, вошли в довольно просторный кабинет; причем кабинет этот имел весьма странные пропорции: одна стена была длиной футов двадцать, а другая, располагавшаяся под острым углом, являлась, судя по всему, продолжением старой части дома. Джордж подошел к огромному креслу и, прислонившись к его высокой спинке, пробормотал:

– Я чувствую, что не совсем правильно поступил… в отношении Александры.

– Не совсем правильно?

– Я был крайне взволнован, когда она прибыла, и не имел возможности объяснить тебе кое-что. Ты ведь убежден в том, что Сен-Клер специально все подстроил, чтобы убить твоего брата. Раньше я не высказывался прямо, но теперь чувствую, что должен защитить мою кузину. У тебя есть основания испытывать неприязнь к ней и даже ненавидеть ее, но, пожалуйста, прими во внимание ее молодость.

– Да, действительно…

– Коллин, выслушай меня, – перебил Джордж. – Я прошу тебя только об одном: постарайся проявить к ней сочувствие. Только подумай, как ужасно Сен-Клер использовал бедняжку, подстроив эту дуэль. Вполне вероятно, что она действительно полюбила этого человека, а он злоупотребил ее доверием и обманул.

– Джордж, я все понимаю.

Хозяин с облегчением вздохнул:

– Рад слышать это. Я знаю, она, должно быть, кажется тебе не очень женственной и слишком самоуверенной.

– Неженственной? – удивился Коллин, вспомнив об изящной красоте Александры.

Джордж утвердительно кивнул:

– Да, именно так. Но она выросла без матери. В каком-то смысле и без отца. Ее брат, герцог Сомерхарт, воспитывал Алекс один, хотя не обязан был это делать. Он мог бы отправить ее к тетке или к кому-нибудь еще, но предпочел оставить при себе.

– Можно сказать, идеальный брат.

– Да, пожалуй. И после того как все это случилось… – Джордж поморщился. – Даже после этого он не оставил ее без внимания. Но она была явно не в себе; конечно же, ему было очень трудно привести ее в чувство.

– Да, представляю, – кивнул Коллин; он вспомнил похожее на маску лицо Александры – сразу после этого она едва не лишилась чувств, а потом расплакалась.

– Возможно, ты заметил, что она отличается мальчишескими повадками и не очень-то походит на обычную девушку. Она работает в поместье своего брата и как будто притягивает к себе все скандалы. Но это не единственные ее качества. Она… – Джордж умолк и наморщил лоб, подыскивая нужные слова.

– Тебе не надо защищать ее, – сказал Коллин. – Не стану отрицать, я был о ней немного другого мнения, когда приехал сюда. Но ты прав: она действительно еще очень молода. У нее не было намерения уязвить Джона.

– Я в этом убежден. Она хорошая девочка и всегда была такой. Немного избалованная, но мы все виноваты в этом. Ребенок рос без матери и, в сущности, без отца.

Коллин снова кивнул и вдруг выпалил:

– Хотелось бы взглянуть на ее портрет детских лет.

– Ради Бога. Я уверен, у меня где-то есть один. – Джордж повернулся и обвел взглядом книжные шкафы, протянувшиеся вдоль длинной стены. – Сомерхарт каждые полгода присылал нам новые миниатюры.