Магия белых ночей (сборник) - Серганова Татьяна. Страница 29

– Лёва, ты совсем охамел? – фыркнула, чувствуя, что меня лапают пониже спины.

– Нет, всё в рамках приличия. Вот как выйдешь за меня, Зельева, станешь Златой Каменистой, так и охамею окончательно.

– Ага, как же! Думаешь, подарил пластиковый веник, и всё. Я твоя навеки.

– Да ты моя с детства, ведьма. Я и в патруль шёл, зная, что с такой роднёй и дедом ты там тоже окажешься. И Илья Никитич осведомлён, по кому я все эти годы сох. Но сейчас не о том. Как этого ловить будем?

Аука продолжал таращиться на нас, хлопая огромными глазищами. Такой милый.

– А что ему будет за воровство? – каюсь, мою душу спеленала жалость.

Ну хорошенький же. И зла на самом деле не желает.

– Ничего, поговорят с ним. Расскажут, что на рынках воровать плохо, и вывезут в поселение, поближе к лесу. Сдадут на поруки проверенной семье леших. И заживёт он новой жизнью. Но, Златка, поймать его нужно. У меня в заднем кармане наручники, достань незаметно.

Обрадованная, что духу лесному ничего не будет, не удержалась и куснула Лёвку за мочку уха.

– Злата, ещё раз так сделаешь, и я на тебе прямо здесь жениться начну. А ну, делай, что сказал, ведьма.

Тихо засмеявшись, я принялась ощупывать его сзади. Как там всё упруго и интересно оказалось.

– Зельева, – выдохнул мне в губы гаргул, – не провоцируй. И так уже косятся прохожие на нас.

– Угу, – промычала и достала магические заговорённые наручники. – А дальше что?

– Ещё не придумал, – он аккуратно забрал у меня предмет ловли милых преступных элементов. – Нужно чтобы подошёл к нам ближе. Обратится в дымок – уже не задержим.

– А ему точно ничего не будет?

Я покосилась на лесовичка. Стоит пузатенький, лыбится. Ну как дитя малое.

– Точно, Злата. Какой из него, несмышлёныша, преступник? Его самого спасать нужно от хозяина лешего. Не поймаем мы – облаву торговцы организуют. И ведь выловят, а потом самосуд устроят.

– Хм… Тогда готовь наручники… Ау… – выдохнула я громко.

– Ау, – повторил аука и просиял.

– Ау, – повернулась к нему и выставила букет из пластиковых ромашек.

– Ау, – он от счастья запрыгал на месте и протянул маленькую пухлую ладонь ко мне.

Наручники мгновенно защёлкнулись на его запястьях. Лесовичок моргнул и непонимающе уставился на них.

– Ау, – в последний раз повторила я и всё же вручила ему ромашки.

Ну всем же известно, что аука просто не может устоять перед подарком.

– Ты не бойся, – Лев присел рядом с ним на корточки. – Мы тебя в отдел доставим, там тебе дадут вкусненького, а потом повезут в лес. Там растут большие сосны и бегают по тропинкам зайчики. Дебри густые, где ты сможешь построить себе настоящий дом и застелить пол вечнозелёным мхом.

Аука слушал его, приоткрыв рот. Улыбнувшись, Лев поднял его на руки и понёс. Я за ним.

Лесовичок не сопротивлялся, смирно сидел и вертел странный букет, пробуя жёсткие лепестки на вкус.

– Изловили, – Илья Никитич, встретив нас в конторе, аж шляпу снял, пригладив седые волосы. – Лихо ты, Злата, работать начала. Одобряю. Что, Лев, по нраву такая напарница? А то нос он напоказ воротил.

– Годится, – выдал гаргул и усадил ауку на стол нашего мохнатого айти-специалиста. – Наручники пока убирать не буду, а то мало ли что.

– Как поймали-то?

Богатырь придвинул воришке поневоле миску с сухим кормом под неодобрительным взглядом кота учёного Степана Мяуковича. Аука, не обращая внимания на светило айти-технологий, принялся уплетать сухарики один за другим.

– На любопытство взяли, – похвалился Лёва, не договаривая детали. – Оформляйте.

– Хорошо, – богатырь кивнул. – Осталось хозяина найти, но это уже мелочи. А потом в Мшинское болото переселим. Ему там понравится.

Вот после этих слов я окончательно успокоилась. Стыдно признаться, мне, потомственной ведьме, но так жалко было лесовичка. Не в городе он жить должен и не по рынкам слоняться, а грибников по лесу водить, да голову им морочить.

– Что же, молодцы! Раскрыли дело. Сегодня отдыхайте, а завтра чтобы без опозданий. И отчёт мне на стол о том, как приманивали его и пленяли. Самому интересно, как справились.

Мы со Львом переглянулись, но смолчали. Лишь улыбнулись…

…Сидя в небольшом кафе, мы с Морковкой пили кофе и пытались сочинить для Ильи Никитича правдоподобный отчёт. Чтобы и правду не писать, и вопросов не вызывало. Пока получалось не очень, но мы честно старались.

– А может, ну его? Сочинительство это! – не выдержал Лёва. – Так и напишем – взяли ауку на любовный интерес. А что? Всё равно весь отдел скоро поймёт, что я от тебя давно без ума, Зельева?

– Так, Морковка, – я села ровнее. – Нельзя раскрывать собственные наработанные методы. Сиди и думай.

– Тогда просто запишем, что аукали.

– И это бы сработало? – я приподняла бровь.

– Конечно, но тогда я бы тебя не поцеловал.

Он расплылся в счастливой улыбке смертника.

– Беги, Лёвушка, – выдохнула я. – Беги!

Он громко захохотал и, внезапно перегнувшись через стол, впился в мои губы сладким поцелуем.

– И не подумаю, ведьма! Ты теперь вся моя!

Лидия Миленина

Над Питером на драконе, или Тонины проделки

– Зачем вы это делаете? – произнёс незнакомый мужской голос рядом со мной. Бархатный, глубокий.

Говорят, у девушек от такого голоса должны побежать мурашки по коже. Но меня бог миловал – я была слишком занята.

– Экзамен хочу сдать, – ответила я деловым тоном и продолжила натирать ножку статуе.

Композиция «Размышление о Маленьком принце» – одна из статуй во дворике филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета – представляла собой то ли тщедушного арлекина, то ли ещё кого – попробуй разбери. Он печально сидел, закинув ногу на ногу, с книгой в правой руке. Студенческая легенда гласила, что если хочешь сдать экзамен, то нужно потереть одну из его ног, поэтому она была тщательно отполирована.

– А, понятно, – ответил мужчина. – А я вот хочу найти невесту.

– Тогда вам не сюда, пойдёмте, – ответила я машинально и наконец оставила ногу в покое. Деловито подошла к Тоне и махнула ему рукой, мол, иди сюда.

Мужчина проследовал за мной и встал рядом. Очень высокий, большой. Показалось, что само его присутствие делает воздух густым.

Бегемотиха Тоня лежала прямо на перилах низкого крыльца. Ступени вели вниз в одно из помещений филфака.

Маленькая, пухленькая, я бы даже сказала – жирненькая. Она спала, распластав по крыльцу толстое тельце. Оба её крошечных уха были весьма сильно натерты и блестели тусклым золотом.

– Вот! – указала я незнакомцу. – Бегемотиха Тоня. Легенда гласит, что мужчине, желающему найти невесту, следует потереть одно её ухо. А девушке, желающей найти жениха, – другое.

– Так какое ухо тереть? – улыбнулся мужчина.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Вроде раньше здесь была табличка, кому какое ухо тереть. Теперь вот нет. А сама я не помню, как надо. Так что погладьте то ухо, которое натёрто меньше – думаю, более блестящее натерли девушки, они чаще озабочены личной жизнью.

– Я даже не знаю, какое из них более блестящее, – продолжил улыбаться незнакомец. Это, и верно, было неочевидно – больно уж маленькие уши.

– Ну… оба потрите! – начала кипятиться я. – Думаю, Тоня разберётся, кто вам нужен. Она же видит, что вы – мужчина.

Вот ведь навязался на мою голову. Зачем я вообще с ним заговорила и повела к Тоне? Какая мне разница, если кто-то ошивается во дворике филфака и ему нечего делать? Турист какой-то, наверно. А мне что до него? Я вовсе не экскурсовод.

– Хорошо, я поступлю, как вы сказали, – мягко ответил мужчина, присел на корточки и принялся старательно гладить Тонины ушки.

Я хмыкнула и хотела уйти, но в этот момент взгляд упал на его лицо, и я обомлела.

Самый красивый мужчина на свете сидел на корточках и занимался самым смешным на свете делом!