Античный Чароплет. Том 3 (СИ) - "Аллесий". Страница 125

— Значит, ты у нас Двенадцатый, — кивнул я сам себе. — Слабейший, не считая тринадцатого… Оу! А вы, ребята, подготовились!

Из темноты, словно собираясь из небытия, сливаясь из клочков темноты, подходили ещё четыре фигуры. Это было уже опасно. Почему? Потому что ауры выдавали во всех далеко не слабых существ. Подтверждая мою опаску, Двенадцатый ударил по невидимой для него стене слегка засветившейся бледно-серым рукой с когтями. Линия мела на земле буквально порвалась, став прерывистой. Руны частично стёрлись. Не сказал бы, что эта защита была сложной, но всё же… А он — слабейший из всех. Драться? Можно. Только вот у меня другая цель.

— Ага! — уважительно покивал я. Тело буквально гудело от ускорившегося потока праны. Каждая мышца умоляла, стонала, желая только одного — действовать. И я побежал, стартовав с места. Пять полупризрачных фигур, преследовавших меня, иногда исчезали и появлялись снова. Но они явно не телепортировались, а именно что передвигались. И тоже очень быстро. Но я их обгонял. Выносливости мне было не занимать. Скорости тоже. Остановился отдыхать я лишь после четырёх часов непрерывного бега по полям, оврагам, лесам и прочим очень удобным для этого местам. Желудок настойчиво требовал еды. А организм — пару малых исцелений, чтобы восстановиться после спринта. Судя по всему, на меня выделили сразу пятерых слабейших охотников: с Двенадцатого до Восьмого. А остальные ждут впереди на случай, если я оторвусь. Суммарно я уже преодолел до Каменного Дома около трети пути.

Ужас Бахры, кошмар, случившийся наяву, это не просто одно событие. Нет. Это, скорее, цепь ужасных событий, приведшая к тому, что несколько огромных прибрежных деревень превратились в гибельную землю, на которую из своих домов боялись ступать местные жители. Даже днём, под взором благостного Шивы, люди уже давно страшились выходить из своих задрипанных хижин по одиночке. Они сидели в хлипких стенах, тряслись, а иногда ползущий по окрестностям знобящий туман, появляющийся даже в самые жаркие дни, заставлял зубы стучать от ужаса. Ужас Бахры был назван по имени одной из деревень не просто так. Многие считали, что именно там всё и началось. Начались беды. Несчастья. Когда-то люди ещё верили, что Раджа пришлёт чародеев из Храма Тысячи. Что помогут другие кудесники. Кто угодно. Но весь ужас того, что творилось в этих местах, мог бы понять только тот, кто прожил здесь последние годы, каждый следующий в череде которых становился только более кошмарным. Вряд ли в далёком Бхопаларе хотя бы догадывались, что тут на самом деле творится по обрывкам слухов, которые, без сомнения, доходили в каждый уголок огромного Царства. Здешние же жители скорее уже склонили головы перед неизбежным злом. Что можно сделать с дикими волками, загрызшими человека? А со стаей саранчи? А с ураганом? А с засухой? Просто быть к ним всем морально готовым. Стихия — она такая. Не в силах человека ей противостоять.

Сама Бахра представляла из себя восемь лет назад одновременно жалкое и интересное зрелище. С одной стороны она наполовину состояла из хлипких хижин с полусгнившими крышами. Располагалась большая рыбацкая деревня на юго-западном побережье Бхопаларского Царства. И, несмотря на жалкий вид большинства жилищ местных жителей, была она одновременно довольно богата. Люди, посмеиваясь, в былые времена говорили (пусть и с опаской), что это от того, что они не тратят время на молитвы. И правда: здесь этому глупому и бессмысленному занятию уделялось мало внимания. Старый храм стоял полупустой и заброшенный, начавший разрушаться. Жрец умер совершенно нелепой смертью больше пятнадцати лет назад. Новый так и не объявился. Рыбаки были больше заняты своим нехитрым ремеслом, а боги, лишившиеся молитв, словно бы пытались вернуть расположение верующих, одаривая их одним огромным уловом за другим. Так что голода здесь давно не случалось, а сама деревня успела разрастись за последние три десятка лет до полутора тысяч человек, вытянувшись на два километра вдоль берега. Поболее многих городов: даром только, что стенами не окружена. Богатые гуляния, праздники, а ближайший город далеко: грабить поборами и налогами некому. Конечно, Бахра платила… Что-то. Обычно очень немного. Другим селениям вокруг везло меньше, но все, в общем-то, скорее процветали, чем нет.

Люди здесь были простыми, любили выпить, подраться, устроить гулянье или праздник, а ещё — поесть. Желательно — что-нибудь кроме осточертевшей рыбы. Но, с другой стороны, никуда не делись и полусгнившие крыши, хлипкие дурные жилища. Зайдя в деревню, посторонний человек ощутил бы родной для местных какой-то слабый и скверный запах деревенской улицы. Запах плесени, гнилой рыбы и моря.

Ещё век-полтора назад здесь ходили слухи о служителях злых духов, странных лесных обитателях. Жили тут несколько семей колдунов, но в то время это место не было особо развитым или многолюдным. Позже, когда Бхопалар окреп и стал навязывать свои устои, здесь появились Храмы, посвящённые кому-то из Тысячи. Или всей Тысяче разом. Конкретно в Бахре стоял Храм Шиве. В окрестных деревнях остались лишь старые сказки и потомки старых колдовских семей, которые давно уже стали объектом скорее жутковатых слухов, чем поклонения. Хотя лечебные отвары и припарки нужны всем, так что никто даже и помыслить не мог, чтобы как-то обидеть единственных, кто мог помочь с той или иной хворью, погадать или наслать сглаз, порчу, а то и иную дурную дрянь.

Впрочем, как уже говорилось, многие предки местных жителей пришли сюда около века тому назад, лавинообразно увеличив население этих мест, где ранее жило несколькими отдельными малочисленными островками цивилизации основное местное население: колдуны и их слуги. До сих пор сохранились в памяти поколений сказки о деяниях того времени. Множественные близкородственные связи, следы вырождения на некоторых местных, кровавые праздники и ритуалы. Летопись этих мест, если бы кто-то решил такую писать, была бы буквально пропитана порочностью, жестокостью и безумием деяний, которые здесь совершались. А сказки о странных ночных обитателях и вовсе были не такими уж и сказками. До сих пор можно было вечером услышать с недалёких скал, слегка даже похожих на горы, отголоски страшного крика или воя, случившегося по старым праздникам. У тех немногих, кто слышал этот безумный звук и рассказывал позже о нём, кровь стыла в жилах даже из-за далёких доносившихся из старых осыпающихся ущелий отголосков. Поговаривали, что прошлые жители верили: звуки издаёт чудовищное божество, запертое в незапамятные времена где-то вне пределов нашего мира. Что в тех холмах и скалах на великие праздники само бытие истончается, позволяя нескольким возгласам из-за кромки проникнуть сюда и пронестись над землёй, вселяя в сердца смертных ужас. Говорили, что то жуткое божество слышит в эти краткие мгновения абсолютно всё. Даже звуки сердец людей в окрестных деревнях. И именно тем, кто живёт за кромкой, поклонялись здешние колдуны. В дни старых праздников в лесах иногда полз ужасающе мерзкий запах, отбивающий умение и возможность думать, заставляющий людей после того, как они его вдохнули, блуждать по знакомым полянам по паре дней, не в силах вспомнить дорогу. Впрочем, для нынешних здешних жителей это были слишком сложные материи, о которых теперь уже нечасто вспоминали.

И тем не менее, один из главных старых праздников восемь лет назад выдался ужасным. Особенным. В ту ночь немногие собаки заливались диким, безумным лаем, буквально истекая изо ртов пенной слюной. Со скал вдалеке доносился странный скрежет, похожий на жуткий тихий хохот, если только скалы вообще могут хохотать. Разумы многих, злоупотребивших брагой, помутились настолько, что случилось четыре жутких драки, в ходе которых в трёх деревнях появилось два трупа и двое калек, один из которых лишился бывшего откусанным уха, а второй — обоих глаз. Давленные раны вскоре загноились и бедняга скончался в страшных мучениях.