Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги - Тейлор Крис. Страница 21

Лукасу выпал шанс познакомиться со знаменитым французским режиссером Жаном-Люком Годаром и поучиться у него; после этого он принял кино новой волны с преданностью вновь обращенного. Приступив к работе над третьей своей короткометражкой – Freiheit – историей молодого человека в исполнении Клейзера, бегущего через границу между Восточным и Западным Берлином, в исполнении калифорнийских зарослей кустарников, – Лукас так далеко зашел в любви к авангарду, что экспериментировал с отказом от собственного имени. «Фильм ЛУКАСА», – говорилось в титрах.

Самая широко использовавшаяся в то время машина для киномонтажа – «Мовиола», – казалось, была придумана специально для парня, влюбленного в автомобили. У нее имелись колесики и рычаги, ее надо было смазывать, и она рычала. Скорость и движение пленки контролировались педалями. Лукасу пришлось со взломом проникнуть в монтажный кабинет – который все называли «Загон», – чтобы крутить фильм всю ночь, обрезая сцену за волосок до того момента, как она становилась ему скучна, питаясь все это время шоколадками «Херши», колой и кофе. Он дал самому себе поразительно ботанское прозвище «Супермонтажер».

В своем дипломном проекте – «1:42:08 – Человек и его машина» – Лукас свел вместе две свои главные страсти: быстрые машины и быстрые фильмы. Лента получилась технически безупречной, но холодной: человека в ней почти не было. Звуковым сопровождением служил рев мотора. Его вдохновил другой фильм Национального кинофонда Канады «12 велосипедов», где использовали такую же длиннофокусную съемку, как и Лукас в «1:42:08».

Лукас применял цветную пленку, которую студентам теоретически было запрещено использовать, и потратил на проект больше семестра – еще одно нарушение правил. Ночами он вламывался в «Загон» и монтировал свой фильм. Факультет мог на него ворчать, но Лукас к этому моменту был уже практически неприкосновенным. Вундеркинд, завоевавший множество наград, обзавелся группой очень разных друзей среди студентов, которая стала известна – как минимум впоследствии – как Грязная дюжина. На одной стороне спектра был Джон Милиус: бабник, консерватор, милитарист, который собирался стать морским пехотинцем, но его планам помешала астма. С другой стороны был Уолтер Мёрч, утонченный интеллектуал с восточного побережья. Мёрч впервые встретился с Лукасом, когда вундеркинд сказал ему, что Мёрч неправильно проявляет пленку. В школе, где все было подчинено творчеству, такой подход совсем не мешал дружбе: «Если вы видели захватывающий фильм, – сказал Мёрч, – вы пытались подружиться с тем, кто его сделал».

И Милиус, и Мёрч косвенно повлияли на «Звездные войны», но влияние Милиуса более очевидно: он затащил Лукаса на показ самурайских фильмов японского режиссера Акиры Куросавы, которые тогда показывал кинотеатр «Тохо» в Лос-Анджелесе. Куросава повернул жизнь Милиуса в те дни, когда его признали негодным к службе: недельный фестиваль его фильмов убедил Милиуса поступить на кинофакультет. Лукасу понадобилось лишь раз увидеть «Семь самураев», чтобы подсесть. Куросава разделял его любовь к длиннофокусной съемке и широкому кадру; он рассказывал захватывающие истории, сюжет которых постепенно шел к грандиозному финалу; ему нравилось заставлять зрителей предвкушать события, что-то маячащее за краем экрана.

Было еще что-то в этих самурайских фильмах, что-то очевидное для любого ребенка 1950-х: Куросава любил вестерны. Когда его однажды спросили, где он черпает вдохновение, японский режиссер прямо ответил: «Я изучаю Джона Форда». Форд, многократный обладатель «Оскара», снявший такие фильмы, как «Искатели» и «Человек, который застрелил Либерти Вэланса», считается классиком вестерна. Хотя он родился в ирландской семье в штате Мэн, Форд смог найти и распознать дух Дикого Запада. Его герои сражались с природой, стремились к дальним горизонтам и говорили только при крайней необходимости. Куросава перенес вестерны Форда в средневековую Японию. «Звездные войны» многим обязаны этим двум режиссерам. Лукас достаточно долгим путем шел к влиянию вестерна, которое проявится на Татуине, но он от этого точно не обеднел. Это было словно изучать американский рок-н-ролл, слушая «Битлз».

9. Государственная служба

Закончив университет в августе 1966 года, Лукас получил ожидаемую повестку в армию. Война во Вьетнаме всасывала целое поколение в круговорот холодной войны. Он подумал о бегстве от призыва в Канаду; друзья, которых также призвали, взвешивали этот вариант, но передумали, получив известия от тоскующих по дому одноклассников. Лучшее, на что мог рассчитывать Лукас, это школа младшего офицерского состава, которая, возможно, могла привести к назначению в военную часть по производству кинохроники.

Однако когда он отправился на медкомиссию, то получил неприятный сюрприз – у него нашли диабет. Это не только обеспечило ему негодность к службе, но и заставило отказаться от вечных спутников – шоколадок и колы. Джон Пламмер сказал, что Лукас сравнил диагноз, когда его подтвердил семейный врач в Модесто, со второй аварией. Но болезнь также дала ему героическую дозу самодисциплины и преимущество над современниками. Стараясь сделать ненужными инъекции инсулина, Лукас останется свободным от вредных привычек до конца карьеры: ни курения, ни наркотиков, ни сахара, практически никакого алкоголя. Этот выбор отличал его от большинства кинематографистов того времени, причем не в худшую сторону. В 1977 году, когда «Звездные войны» вышли в кино, Мартин Скорсезе признал, что слишком накачан наркотиками, чтобы справиться с необходимой переработкой катастрофического фильма «Нью-Йорк, Нью-Йорк»; Фрэнсис Форд Коппола сидел в клубах наркотического дыма посреди съемок перевалившего за бюджет и сорвавшего все сроки «Апокалипсиса сегодня», пока друзья опасались за его рассудок. Тем временем Лукас – скучный мистер Чистюля – выдал лучший фильм года за скромный бюджет, а потом повернулся и принялся за сиквел.

Поскольку он был освобожден от воинской службы, следующим очевидным шагом Лукаса было поступление в аспирантуру. Однако он слишком поздно подал документы, чтобы его приняли той же осенью. Ожидая начала приема на следующий год, он монтировал фильмы для Информационного агентства США, работая в гостиной монтажера Верны Филдс.

Это первое столкновение с профессиональным кинопроизводством заставило Лукаса пересмотреть свои цели. Когда ему сказали, что его сюжет о подавлении антиправительственных выступлений в Южной Корее выглядит «слишком по-фашистски», Лукас осознал, что не хотел монтировать фильмы. Он хотел указывать другим, как их монтировать.

Год отдыха от учебы принес ему и другое озарение. Филдс наняла второго монтажиста для работы в паре с ним. Ее звали Марсия Гриффин. Она была такая же скромная и целеустремленная, как Лукас, и они оба родились в Модесто (Гриффин была дочкой офицера с ближайшей военной базы). «Мы друг другу спуску не давали», – рассказывал Лукас. Они начали встречаться. И вскоре Джордж рассказал Марсии о своей идее космического фэнтези. «Этот чертов фильм уже крутился на монтажной машине в голове Джорджа в день нашей встречи, – скажет она спустя два десятилетия, пережив тяжелый развод. – Он никогда не сомневался, что фильм будет снят… проводил кучу времени, придумывая способы перенести на экран эти корабли и этих созданий».

Эти корабли и создания также изменили ее жизнь навсегда – и не обязательно к лучшему.

10. «THX 1138 4EB»

Мечта о космических кораблях и звездных солдатах была, казалось, переплетена с мечтой о более простом фильме – скорее научной фантастике, а не космическом фэнтези – в монтажной машине в голове Лукаса. Уолтер Мёрч вместе с еще одним их сокурсником Мэтью Роббинсом придумали историю, которую изначально назвали «Побег»: человек бежит из подземного логова в антиутопическом будущем. Лукасу концепция очень понравилась. Но как ее реализовать? В тот момент он уже не учился в киношколе. У него не было доступа к оборудованию и точно не было средств, чтобы купить собственное.