Призрак великой смуты - Михайловский Александр. Страница 7

– Да, – уважительно сказал Фрол Балябин, – серьезно сказано, товарищ Лазо. Не просто разгромить и отбросить, а полностью уничтожить. Это как же понимать?

– А так понимать, товарищ Балябин, – ответил Сергей Лазо, – что если мы есаула Семенова просто отгоним, то он потом вернется вновь, с еще большими силами, в тот момент, когда мы к этому меньше всего будем готовы. Ведь скоро весна, казакам надо будет пахать и сеять, заниматься хозяйством. А Семенов и его приятель барон Унгерн к тому времени смогут собрать еще большие силы. В основном их воинство состоит из монголов, баргутов и чахар, которым все равно, с кем и за что воевать, лишь бы им платили японскими иенами и британскими фунтами. Не сомневайтесь и в том, что японцы тоже окажут помощь нашей контрреволюции, предоставив переодетых в русскую форму солдат, артиллерию и бронепоезда. Захват Читы есаулом Семеновым будет означать, что они весь Дальний Восток смогут потом взять голыми руками.

– Так говорите, барон Унгерн, товарищ Лазо? – переспросил Зиновий Метелица. – Знаю я эту сволочь, служили вместе. Он просто свихнувшийся на войне тип, помешанный на идее абсолютной монархии.

– Этот, как вы говорите, помешанный, – сказал Лазо, – уже успел провозгласить возрождение российской монархии под знаменем великого князя Михаила Александровича, которого он называет последним императором. Только вот незадача: бывший великий князь сейчас служит командиром кавбригады в Красной Гвардии, и никакого барона Унгерна не знает и знать не желает.

– Да ну, товарищ Лазо? – сказал Георгий Богомягков, удивленно покрутив головой. – Это как же так получилось?

– А вот так и получилось, товарищ Богомягков, – усмехнулся Сергей Лазо, – что некоторые осколки старого режима, вроде есаула Семенова и барона Унгерна, готовы идти хоть с чертом, лишь бы против большевиков, а другие, вроде того же бывшего великого князя, идут вместе с большевиками против таких вот соратников нечистого. И еще, товарищи, чтобы лишить Семенова, Унгерна и им подобных поддержки в среде рядовых казаков, необходимо немедленно прекратить всяческие разговоры о ликвидации при советской власти казачьего сословия. Такие идеи признаны партией большевиков вредным левацким уклоном. Исповедовал их бывший товарищ Троцкий, который оказался врагом советской власти и попытался поднять мятеж. За что и получил удар казачьей шашкой по своей безумной голове. Декрет Совнаркома «О советском казачестве» уже расставил все на свои места. Казачьему сословию быть, но оно должно быть не старым, царским, а нашим, советским и народным. И руководить им должны наши проверенные товарищи, которых среди казаков, тоже, надо сказать, немало. Мы не для того делали нашу революцию, чтобы сжечь свой русский народ в пламени междоусобной войны, а для того, чтобы принести ему новую счастливую жизнь. Наши же враги хотят все вернуть обратно, чтобы русские люди постоянно жили в горести и нищете и как можно больше убивали друг друга. Именно поэтому они и поддерживают таких врагов народа, как есаул Семенов, барон Унгерн и прочие.

Сергей Лазо внимательно оглядел притихших товарищей и тяжело вздохнул.

– Товарищи, – сказал он, – надо всем понять, что борьба тут, в Забайкалье, будет долгой и упорной. Когда потерпят поражение и будут уничтожены Семенов и Унгерн, их японские хозяева попробуют найти им замену или вторгнутся к нам сами. Товарищи в Петрограде особо подчеркивают, что воевать с ними придется всерьез и насмерть. Как это ни тяжело говорить, но я всего лишь прапорщик военного времени, к тому же ни разу не бывший на фронте, и не имею военного опыта, чтобы руководить борьбой такого масштаба. Среди нас есть человек, который куда лучше, чем я, готов к командованию создаваемой Забайкальской бригадой Красной Гвардии. Это, товарищи, войсковой старшина Зиновий Метелица, нынешний командир Первого Аргунского полка, отвоевавший на Германской в офицерских чинах три года. Кто за то, чтобы назначить Зиновия Метелицу командиром нашей бригады Красной Гвардии, прошу поднять руки…

Лазо сам первым поднял руку и, оглядев присутствующих, произнес:

– Так… шесть за. Кто против? Против нет. Итак, шесть за, при одном воздержавшемся. Товарищ Метелица, вам слово.

Зиновий Метелица огладил свою вьющуюся светло-каштановую бородку и внимательно оглядел собравшихся.

– Спасибо за доверие, товарищи, – сказал он, – обещаю, что приложу все свои силы, чтобы его оправдать. Как командир бригады я прошу товарища Лазо занять в ней должность комиссара и моего первого заместителя. А теперь к делу. Товарищ Лазо, что вам известно о противостоящих нам контрреволюционных силах?

– Основные силы есаула Семенова сосредоточены на станции Манчжурия, – сказал тот, – это до пяти сотен чахарских и баргутских кавалеристов, которыми командуют русские офицеры, сотня китайцев и сотня Бог весть каким ветром занесенных туда сербов и румын. Так же там расположены пять сотен японских солдат при батарее полевых орудий. Но будут ли они принимать участие во вторжении – пока неизвестно. Силы барона Унгерна расположены в глубине Манчжурии на станции Хайлар. Это пока около трех сотен монгольских всадников. Расшириться численно они планируют, заняв приграничные территории Даурии и объявив набор добровольцев из богатых казаков, что даст им еще около полутора тысяч сабель. Основной удар будет наноситься вдоль железной дороге в направлении Читы.

– Негусто у них, – задумчиво сказал Зиновий Метелица, – впрочем, и у нас тоже пока не намного больше. Аргунский полк – всего четыреста сабель. Артиллерии нет.

– Колуньский, Газимуровский и Зоргольский отряды – вместе чуть больше трехсот штыков, – добавил Прокоп Атавин. – Артиллерии нет.

– Еще двести штыков – отряд красногвардейцев из Читы, – буркнул Дмитрий Шилов, – артиллерии тоже нет.

– Если этих бандитов надо полностью уничтожить, а не просто отогнать, то без мобилизации нам никак не обойтись, – подвел итог Георгий Богомягков.

– Мобилизация – вещь двоякая, – ответил Лазо, – через нее в наши ряды могут попасть и враждебные элементы. Лучше было бы еще раз объявить набор добровольцев. Но пока Семенов не вторгся, вряд ли это принесет большой эффект. Люди устали от войны и думают, что эта гроза обойдет их стороной. Зато во многих станицах и на станциях есть люди, которые с нетерпением ждут прихода Семенова, чтобы загнать в стойло взбунтовавшееся быдло, то есть нас с вами. Поэтому на первом этапе все наши мысли должны быть об обороне и о планомерном отступлении, чтобы потом, умножившись численно, нанести контрреволюции решительное поражение и полностью ее уничтожить.

Собравшиеся товарищи неодобрительно зашумели.

– Товарищ Лазо прав, – прервал поднявшийся возмущенный шум Зиновий Метелица, – если вы поставили меня командиром, то послушайте мое мнение. Грамотная оборона есть половина успеха. А там и народ поднимется, и помощь из Петрограда подойдет. Про бронепоезд «Красный Балтиец» я немного слышал еще на фронте. Машина очень серьезная, вооружена морскими орудиями в пять и четыре дюйма. Полевая артиллерия японцев будет ему на один зубок. Отступая, мы должны помнить, что конечная цель всех наших действий – разгром и полное уничтожение врага. У меня все.

Немного помолчав, Сергей Лазо добавил:

– Не забывайте, товарищи, и о том, что Семенов идет к нам сюда не только для того, чтобы свергнуть советскую власть, но и затем, чтобы карать, пороть, стрелять и вешать, в том числе и баб с ребятишками. Сражаться нам и нашим товарищам придется не только за революцию и новую счастливую жизнь для народа, но и за свои дома и поля, за жизнь своих родных и близких. Если Семенов победит, то он зальет нашу землю кровью трудового народа. Помните об этом.

28 января 1918 года. Полоса отчуждения КВЖД. Станция Манчжурия

Есаул Григорий Семенов и войсковой старшина барон Роман фон Унгерн-Штернберг сидели в жарко натопленном помещении станции. Там, снаружи, стоял пощипывающий щеки морозец, а в прозрачном бледном зимнем небе висело негреющее зимнее солнце.