Пепел. История Джей и Майкла - Ли Мери. Страница 16

– Ева, можешь отдохнуть, я пойду за тебя, – говорю девушке и закидываю рюкзак на плечо.

– Приказы здесь отдаю я. Так что, Джей, сядь и отдыхай.

Кажется, Майкл уже очень зол. Брови нахмурены, взгляд испепеляет меня.

Как он не может понять, что я не могу сидеть тут? Неведение страшит куда сильнее усталости.

Ага, разбежалась, пусть все отдыхают, но я, пока не проверю все, не успокоюсь. С гордо поднятой головой разворачиваюсь и спускаюсь в овраг, никого не удостоив взглядом. Хотя перешептывания я слышу прекрасно, с тем же успехом могли бы обсуждать выходку моего непослушания и в полный голос.

Если бы они только знали, что таится в этих красивых лесах, то не были бы так спокойны. Это словно самый ужасный кошмар выбрался наружу и преследует тебя. Не знаешь, за каким поворотом он притаился и ждет новую жертву.

Обхожу поваленные деревья, а мысли уходят к моему побегу из Подземелья, а точнее к убийству Сенатора. От этих мыслей меня до сих пор бросает в дрожь. Хоть он и был далеко не лучшим представителем человечества, и в мыслях я часто хотела сделать ему больно. Возможно, даже желала смерти. Однозначно желала. Не думала, что это сделаю я. Внутри появилась какая-то дыра – черная и бездонная. Она просто высасывает из меня все силы. Осознание того, что я прервала чужую жизнь, с каждым днем становится все отчетливее. Чем я лучше Сенатора? Возможно, в каждом из нас живет монстр. Кто-то, прожив всю жизнь держит его в узде. Не дает выбраться на волю. Кто-то не в состоянии с ним совладать. И когда монстр побеждает – это начало конца. Ты больше не сможешь быть прежним.

Вроде никого нет, вдалеке вижу Роя, который поднимает вверх большой палец, тем самым говоря, что все чисто. Отвечаю ему тем же знаком и опускаюсь на один из пеньков, не хочу возвращаться в лагерь. Хочу немного тишины и спокойствия. Насладиться свободой, к которой я так стремилась. Облокачиваюсь спиной о дерево и смотрю наверх, день еще в самом разгаре, но солнца нет. Пасмурно, возможно, на душе из-за этого так паршиво. Провожаю взглядом облака. Они медленно плывут вдаль, спеша покинуть этот жуткий лес.

Чья-то рука зажимает мне рот, не давая пошевелить головой, и к виску приставляют дуло пистолета. Так. Это не трупак, который хочет съесть меня, и это уже хорошо. Сжимаю свой пистолет, ожидая удобного случая. Какая же я глупая. Вот тебе и расслабилась, насладилась свободой.

– Ты думала, что я тебя не верну? Обратно? Домой? – это как удар под дых.

Голос Сенатора обрушивается на меня ушатом холодной воды. Как? Как, твою мать, это возможно? Лучше бы это был не мертвый. Сердце колотится так, словно я не останавливаясь пробежала марафон вокруг всей планеты. Зажмуриваю глаза. Нет. Это не он. Показалось. Перепутала. Он мертв. Сама убила.

– Милая Хелена. – Он. Одно его слово, и я понимаю – это действительно он. – Сейчас я отпущу тебя, ты будешь молчать, как мышка, но сначала отдай мне свой пистолет. Договорились?

Киваю головой в знак согласия. Я в шоке…

Он жив!

Нет. Нет.

Забираю свои мысли о том, что мне жаль обратно.

Сенатор медленно опускает мою голову и обходит слева, уже с двумя пистолетами. Нож. У меня есть, чем защитить себя. Я с ним никуда не пойду. Как я не услышала шагов, настолько витала в мыслях? Дура. Расслабилась на минуту. Вдвойне дура.

Моему взору открывается мерзкий вид на Сенатора, но лица не могу разглядеть, стоит в пол оборота. Это все тот же ублюдок, что и несколько дней назад.

– Ты должна была знать, что я тебя не оставлю в покое, пока жив.

Приторно ласковый голос, заставляет меня напрячься. Я знаю этот его тон. Хорошего не жди.

– Я думала, что тебя больше нет в живых. – Аккуратно подбираю слова.

– Это все мелочи жизни, моя девочка. Вставай, у нас долгий путь. Путь домой.

Подбираю колени ближе к груди и зажмуриваю глаза.

– Я не вернусь. Не могу, – шепчу я.

Грудь сдавливает от безысходности.

– Я так не считаю.

Открываю глаза. Сенатор делает шаг ко мне.

– Уж лучше умереть…

И я действительно так считаю. Один раз мне удалось сбежать. Второго шанса не будет.

Перебивает, не дав мне договорить, и наводит на меня пистолет. Щелчок предохранителя разрывает тишину. Перевожу взгляд с пистолета на ненавистное лицо. Черт, его глаза… Их два, и они как у той твари в лесу. Белые, мутные и пустые.

– Если ты так хочешь. Все для тебя, милая, – ласково тянет Сенатор. Жутко склоняет голову на бок, как у бездушного манекена.

Выстрел…

Глава третья

Двумя днями ранее…

Кабинет Рональда Эшвуда.

– Он пришел в себя и вызывает вас в свои покои, немедленно, – мужчина средних лет в белом халате сообщил людям, ожидающим вердикта.

Доктор впервые зашел в штаб Сенатора. Вход сюда был запрещен для всех, кроме приближенных, а он таковым не является. Сорок минут назад их глава наконец-то пришел в сознание и был очень зол. На что? Врач так и не понял.

Сейчас доктор выходит из комнаты, где находятся примерно двадцать человек ошарашенных известием, что их Сенатор жив. Никто не пошевелился. Но доктор списал это на шок, ведь все были уверены, что смерть неминуема. Но случилось чудо или же великое проклятье. Это покажет только время. Доктор сделал свою работу на отлично.

Он давал клятву. Лечить всех без исключения. Даже человека, который виновен перед ним. Доктор посчитал это испытанием. И он его прошел. Вот только на душе удовлетворения не испытал.

***

– Где она?

Сенатор стоял в своей комнате возле клетки, что была приготовлена специально для особы, которую он очень желает увидеть. Живой или мертвой, он еще не решил. Пятнадцать преданных ему людей толпились на пороге спальни, во главе с Люком.

– Кто… она? – послышался тихий писк.

Сенатор резко поворачивает голову на глупца, и теперь все видят только один его глаз, второй скрыт за повязкой, но это никак не делает его взгляд менее кровожадным. Часть лица распухла из-за ранения и врачебных манипуляций. Медикаменты продолжали циркулировать по венам. Если бы не они, то ярость Сенатора была бы куда ужаснее.

– Люк, застрели его.

Сталь в голосе Сенатора отражается от стен. Все понимают – это не пустой треп.

В следующее мгновение звук выстрела сотрясает воздух. Стук упавшего тела. Мертвая тишина.

Сенатор с брезгливостью смотрел на тело и растекающуюся лужу крови.

– Не терплю глупцов. Итак, продолжим. Где она?

Секунды молчания. Подчиненные в ужасе. Рональд Эшвуд впитывает в себя их страх и от этого ему становится лучше. Немного, но это хоть что-то. После пробуждения он чувствовал лишь ярость. И она была направлена исключительно на милую Хелену. Она обвела его вокруг пальца. Сбежала. Уничтожила его авторитет. Почти убила.

– Мы не знаем, в бункере ее нет. Прочесали все. Есть вероятность того, что она вышла на поверхность с разведгруппой. Одна девушка, которая должна была быть на вылазке, сообщила, что ее опоили, забрали одежду и рюкзак, очнулась она уже после того, как группа вышла за пределы Подземелья, – отчитывается Люк.

И снова поток злости потек по венам Сенатора. Теперь он был направлен на людей в этой комнате. Идиоты. Она и их провела. Всех. Одна бы она не справилась. Надо найти тех, кто помог ей. Пожалеет каждый. Трижды пожалеет.

– Как!? Объясните мне! Как!? Одна девчонка смогла обвести вокруг пальца всех моих людей!? – негодует Сенатор и сжимает прутья клетки до хруста пальцев.

– Сэр, была суматоха в момент отправки группы, мы как раз узнали, что вы смертельно ранены. Был отдан приказ закрыть люк, но они уже вышли. А по протоколу открыть мы можем его только через неделю. Так как поправку в протокол, можете внести только Вы… – отчитаться до конца Сенатор Люку не дал. У главы Подземелья нещадно болела голова. От напряжения единственный глаз ныл так, что порой Рональд хотел и его вырвать. Самолично. Хоть как-то снизить давление на его мозг. Но доктор сказал, что скорее всего эта боль будет преследовать его на протяжении всей жизни.