Инженер – повелитель гномов - Никитин Олег Викторович. Страница 15

Между тем красавица томно поправила косу, самым прелестным образом сморщила обворожительный носик и разочарованно протянула:

– Знавала я много веселовских парней, да ты что-то на них не похож, – после этих слов незнакомка развернулась и мгновенно затерялась в толпе.

Ошарашенный рудокоп еще долго смотрел ей вслед невидящим взглядом, а в груди у него разливалось никогда ранее не изведанное теплое, щемящее чувство. Смотрел до тех пор, пока его чувствительно не толкнули в спину.

– Ты что, меня не слышишь?

Проходчик обернулся – рядом с ним топтался взмыленный Вилбарт. У него под ногами стояли два огромных заплечных мешка.

– Наши уже поближе к певцам подошли. Кинулись – а тебя нет. Меня за тобой послали. Забирай свое барахло, – брат с силой пнул один из тюков. – И пошли к остальным. А что это у тебя рожа такая красная и задумчивая? Случилось что?

Не обращая внимания на назойливые расспросы брата, Ранбарт молча пробирался через плотную толпу. У него перед глазами все время возникал пленительный образ девушки, и рудокоп ничего не мог с этим поделать. И только после того, как гном присоединился к родичам и получил хороший нагоняй от старейшины, парня немного отпустило. Но вместо облегчения на него навалились невеселые мысли. Как же так могло получиться, что в столь важный момент он вместо того, чтобы поддержать беседу и договориться с незнакомкой насчет сегодняшнего вечера, стоял, как дубовая крепь в шахте, и даже слова вымолвить не мог. Хорошо, что его позора никто из знакомых не видел и смеяться над ним не будут. Эх, такой шанс упустил, такой шанс…

На самом деле ничего не может укрыться от внимательных глаз жены старейшины. Не прошло и двести ударов сердца после того, как незнакомка скрылась в толпе, а достопочтенная Миранда уже докладывала мужу о произошедшем. Гербарт внимательно выслушал супругу, незаметно ухмыльнулся в бороду и тихо спросил:

– Сколько ей лет?

– Она, конечно, постарше нашего горемыки, примерно лет на сорок, и кольцо на руке у нее с желтым сапфиром, – женщина задумалась на пять ударов сердца и решительно сказала: – Опрятная, да на вид работящая. Думаю, что она будет хорошей женой для Ранбарта.

Старейшина, поглаживая бороду, медленно кивал, обдумывая услышанное. Его абсолютно не волновало то обстоятельство, что девушка немного старше проходчика. А что волноваться, если почти у всех гномов жены старше мужей. И кольцо с желтым камнем, обозначающее, что его обладательница два раза была замужем, тоже ни капли не беспокоило главу рода. Наоборот, это очень хорошо. Значит, женщину не нужно будет учить, как вести себя с мужчиной. Тревожился старейшина лишь за то, что работающий на самых глубоких уровнях шахты молодой рудокоп до сих пор не женат. А сколько ему жить под сводом осталось? Год, два. Самое большее три. Да и то, если сильно повезет. Так что пора Ранбарту обзаводиться семьей и заводить потомство. Род не может просто так терять своих гномов.

– Хорошо, Миранда. Я не возражаю. Что делать дальше, ты знаешь, – сказал старейшина и незаметно погладил жену по руке. – А как там наш женишок?

Миранда улыбнулась и с нежностью посмотрела на супруга.

– Ну, прямо вылитый ты много лет назад.

Старейшина тихо фыркнул, оглянулся вокруг и неестественно суровым голосом начал отдавать распоряжения своему роду.

Первый песенный праздник устроил сам Владыка, причем, как гласили самые древние предания, Ортрун пел в полном одиночестве, потому что других гномов еще не существовало. Так что получается, что гномы начали петь еще до своего появления в этом мире. В отличие от песен других народов песни гномов сочинялись не абы как, а исключительно по незыблемому канону, заведенному еще самим Первоначальным. Причем этот канон являлся столь трудным, что, например, эльфы так ни разу и не смогли придумать правильную песню подземного народа. Оно, кстати, и понятно. Тут и сами гномы с большим трудом могут такое осилить, куда уж сладкоголосым лесным обитателям. Именно поэтому победители песенного соревнования пользовались огромным уважением в народе и, по старинному обычаю, даже имели право носить в королевском замке боевой топор.

Сам же канон знаком любому гному с малых лет и даже высечен у многих на стенах домов. Поэтому на празднике имеется один, но самый справедливый судья – сам народ. Вот на этого судью и смотрел сейчас Осипов со своего места. Когда короля вытаскивали из провала и несли в замок, он толком ничего не смог рассмотреть. Не до того было. Так что именно сейчас Его Величество впервые увидел тех, с чьей помощью ему и двум его товарищам придется выполнять задание Старшей планеты Земля.

Николай всей кожей чувствовал тысячи направленных на него взглядов. Ощущал жадное нетерпение толпы. Медленно, поистине с королевским величием, Николай поднял руку над головой и после небольшой паузы торжественно произнес ритуальную фразу открытия праздника.

Толпа разразилась криками восторга и затопала ногами. На площадку перед королевской трибуной шагнули четыре первых претендента на победу.

– Уф… Пока молодняк выступать будет, можно ненадолго расслабиться, – c явным облегчением в голосе промолвил маг и тут же обратился к воеводе: – Так вы, почтенный Нортбарт, говорите, стихи писали?

Шипулин смущенно отвел взгляд в сторону:

– Писал, это громко сказано. Баловался этим делом. Вернее, пытался баловаться. Преподавательница по литературе у нас очень хорошая была. Даже меня ненадолго смогла увлечь этим… этими… – Андрей, словно откручивая вентиль водопроводного крана, замысловато повертел пальцами перед собой, так и не сумев сказать, чем же именно смогла увлечь его учительница литературы.

– Отлично! – Нагибин улыбнулся и энергично потер ладонями. – Значит, среди нас есть фактически дипломированный поэт! Тогда тебе и кирки в руки.

Король с унынием наблюдал за разговором товарищей. Он вообще крайне скептически отнесся к идее мага. Шутка ли! Выступить с наиважнейшим обращением к народу, да не просто так, а именно в песенном виде. Причем с полным соблюдением канона. А это практически никому не удается. Эх! Слишком Владыка суровые правила придумал.

Здесь и жесткое ограничение в количестве строф. И постоянно повторяющаяся первая строка. А также куча других ограничений. Единственное, что не вызывало раздражения Осипова, так это замечательный припев, состоящий из немногих дошедших до настоящего времени слов древнего языка гномов. Причем слова весьма хитро накладывались как на максимально быстрый темп ударов кирки о твердую породу, так и на самые мощные удары молота по наковальне. Эх… Как ни крути, а написать за пару часов обращение к народу при таких условиях невозможно.

К реальности Николая вернул хохот толпы. Инженер встрепенулся, обвел площадь взглядом. Понятно. Новички закончили свои песнопения и под дружный, но совершенно незлобивый смех покидали место выступления, освобождая сцену для более умелых певцов. А это означает, что королю необходимо время от времени поглядывать на площадку и иногда небрежной мимикой реагировать на происходящее.

– Это никуда не годится! – донесся до Осипова раздраженный голос мага. – Где ты видишь здесь рифму? А в первом куплете первая строчка совсем другая, чем во втором.

Несчастный воевода заерзал в кресле, страдальчески поднял взгляд к потолку, скрывавшемуся в непроглядной мгле:

– И дернул же меня проклятый мрак ляпнуть насчет стихов. Я их уже лет пятнадцать не писал. Да и не умел ни фига, – Андрей решительно закинул на правое плечо отбойный молоток, всем своим видом показывая, что более он ни в каких сомнительных мероприятиях принимать участие более не собирается.

– Значит, так, – вмешался в разговор Николай. – Хватит ерундой заниматься, видно же, что ничего хорошего из этой затеи не получится. Надо придумать обычную речь, без всяких выкрутасов, и спокойно произнести ее после окончания праздника.

Павел Анисимович для приличия еще немного поспорил с королем, но в конце концов сдался и, постукивая ладонью по шкатулке, стоявшей у него на коленях, надолго погрузился в глубокие раздумья.