Жестокие клятвы (ЛП) - Макколл Джо. Страница 22

Она моргает, глядя на меня, и у нее перехватывает горло. Я вижу неповиновение в ее глазах, грозящее вырваться наружу, но она знает, что держит это при себе, если не хочет столкнуться с последствиями. Я вижу момент, когда она принимает решение, небольшой, едва заметный кивок. Но это все, что мне нужно.

Я хватаю ее за волосы и дергаю вперед, пока она не занимает идеальное положение. Ее голова откидывается назад со стоном, когда я шевелю ногой, а затем ударяю по маленькому устройству в кармане. Из горла Вани вырывается бессмысленный стон, когда вибрация достигает ее клитора. Ранее, когда она не смотрела, я настроил вибратор на ботинок. Он черный и легко сливается с ним.

— Открой настежь, мышонок, — приказываю я ей грубым голосом. Властность в моем голосе заставляет ее немедленно подчиниться. — Хорошая девочка, — она широко раздвигает губы и высовывает язык. Улыбка раскачивает мои губы. — У тебя когда-нибудь раньше был член во рту? — мне любопытно, делала ли она когда-нибудь мужчине минет раньше. Секс — это одно, она бы знала, что родители проверят ее целую вишню, но у них нет возможности проверить, глотала ли она когда-нибудь член.

Ее рот расширяется от моего наглого вопроса, и я пользуюсь этим моментом, чтобы проникнуть ей в рот. Я крупнее большинства и вижу, как она приспосабливается, чтобы взять меня. Закусив губу, чтобы не увидеть ее на коленях передо мной с моим членом во рту, я двинулся вперед, коснувшись ее горла.

Она заикается от моего внезапного действия. Я слегка отстраняюсь, не желая пока ее пугать. Я делаю ей еще несколько неглубоких толчков и позволяю ей приспособиться к моему размеру и ширине, прежде чем я больше не смогу сдерживаться.

Используя ее волосы как инструмент, я дергаю ее вниз по стержню, пока ее нос не касается мягких волос у основания. Ваня отчаянно толкается мне в бедра, пока я держу ее там, но несколько движений моей ноги заставляют ее потерять самообладание. Вибрации ее стона поднимаются по моему члену, заставляя мои яйца напрягаться. Ее рот влажный и теплый, сомневаюсь, что продержусь долго.

Она кашляет и давится, когда я неоднократно засовываю себя ей в горло. Боже, я могу только представить, как будет чувствовать себя ее киска. В уголках рта лужи слюны. Я отстраняюсь, позволяя ей глотнуть воздуха, прежде чем снова и снова отдергивать ее голову назад.

— Вдохни через нос, — приказываю я ей, меняя позу, чтобы лучше прижать ногу к ее клитору. Она стонет, ее глаза закатываются, пока она скачет на вибраторе. — Вот и все, мышонок. Трахни себя моим ботинком, — ее бедра поворачиваются, пока она делает то, что я ей говорю. Какая она для меня хорошая послушная маленькая шлюшка.

Блядь.

Я зачарованно наблюдаю, как ее тело напрягается, и она кричит о своем освобождении вокруг моего члена. Я кряхчу, погружая ее лицо в свою длину, сильнее прижимая ботинком к ее клитору, пока она выдерживает волны оргазма.

С ревом я спускаюсь в ее тонкое горло. Это ошеломляет ее. Она снова толкает мои бедра, пытаясь оттолкнуть меня.

— Проглоти все это, шлюха, — рычу я, когда последние капли спермы скатываются ей в горло. Закончив, я держу ее так на мгновение, переводя дыхание, прежде чем вырваться из ее сочного рта. Моя сперма стекает по ее подбородку. Я вытираю его большим пальцем и заталкиваю ей в рот. — Все это.

Я прикусываю губу, а Ваня сосет мой большой палец.

— Осторожно, — предупреждаю я ее, когда ее острые зубы впиваются в кожу, пока я ее вытаскиваю.

Отступив от нее, я беру себя в руки и снова натягиваю штаны. Черт, она такая неопытная, и все же… это был лучший чертов минет, который мне когда-либо делали.

— Иди, приведи себя в порядок, — говорю я ей, сопротивляясь внезапному похоти, возникшему внутри меня. Она выглядит для меня такой красивой на коленях. Моя маленькая греческая шлюха. Но она не может быть моей. По крайней мере, пока. — У тебя есть пять минут.

Ее глаза темнеют, когда она стоит на трясущихся ногах. Она собирается стянуть платье, но дважды подумает, потому что, скорее всего, знает, что ее возбуждение испачкает его. Ваня тянется к ее трусикам, но я качаю головой.

— Без трусиков, мышонок, — говорю я ей. Ее челюсти напрягаются, в глазах вспыхивает огонь, но она остается тихой. Покорной. Черт, я должен был заставить ее кончить раньше. Ее подбородок возмущенно поднимается, когда она идет в ванную, мой смех следует за ней.

Автомобиль легко катится по улицам центра Лас-Вегаса. Оригинальный Стрип. Здесь тьма выходит на сцену. У большинства мафиозных семей есть крупные казино на Стрипе, но из-за такого потока людей труднее сохранить в секрете тени нашей организации.

В Вегасе пять правящих преступных кланов. Ну, теперь четыре, когда империю Кастельяно выкинули со стола. Спиридакос, без сомнения, будет претендовать на место, но я этого не допущу. Волков, Галло, Бреннан и Бонетти — оставшиеся четверо. По большей части мы играем хорошо. Каждый из нас выделил свою собственную территорию в Вегасе, и Стрип — единственная общая территория, которую мы разделяем.

Пока Кастеллано не послал в мои ряды шпиона.

Ласка.

Ада украла конфиденциальную информацию, которая могла бы нанести вред всей моей империи, если бы не Антон. Он поймал ее с поличным в моем офисе. Это казалось слишком простым, но ее трусливая смерть доказала, что кротом была она.

Ваня сидит со мной на заднем сиденье, а Саша едет. Антон хотел сопровождать нас, но его нежелание передать моего мышонка помешало бы тому, что я запланировал. Он попытается спасти ее, а у меня нет времени на то, чтобы мой заместитель сегодня вечером напал на меня.

— Куда мы едем? — спрашивает Ваня, ее голос дрожит, нижняя губа дрожит. Она знает, что что-то не так.

— Мне нужно выполнить поручение, а потом я пойду ужинать, — говорю я ей, но это не облегчает тревогу на ее лице. Я уже рассказал Саше, что будет дальше. Мои люди знают, что обычно я не занимаюсь торговлей мясом, но эта мышь — единственное исключение, которое я сделаю.

Я внутренне посмеиваюсь при мысли о том, что она встретится лицом к лицу со своим новым владельцем. Человек, ответственный за убийство всей ее семьи. Мне приятно думать о том, насколько шокирующим будет для нее предательство. Возможно, он сохранит ее как трофей. Свидетельство его силы. Если честно, он, скорее всего, убьет ее. Теперь она ему не понадобится, когда у него есть то, что он хочет.

— Не надо… — это тихая мольба с ее губ, когда она понимает, где мы находимся. Это небольшая пустая парковка на краю Стрипа. Нейтральная территория для подобных передач. Вся территория контролируется системой видеонаблюдения, поэтому, если кто-то выдает другого, это фиксируется на камеру.

Жаль, что эти камеры сегодня не работают.

Я ругаюсь, когда раскрытая ладонь Вани касается моего лица. Я допускаю удар, небольшой прощальный подарок, прежде чем отдать ее. Когда она бросается к другому, на этот раз ее когти обнажены, я хватаю ее за запястье и дергаю к себе.

— Ну же, мышонок, — ухмыляюсь я, прижимая ее к себе, пока мои губы не оказываются у ее уха. — Ты забыла, что тебе здесь нужно? Ты не более чем разменная монета. Шлюха, стоящая на коленях перед своим хозяином.

— Ты не можешь… — заикается она, ее голос дрожит. — Пожалуйста, это не ты.

Уголок моего рта поднимается в усмешке.

— Не я? — рычу я, когда машина останавливается. — Ты меня не знаешь, Ваня. У тебя никогда не было и никогда не будет. Запомни.

Саша выходит из машины и открывает Вани дверь. Она кричит на меня, когда он тащит ее с места. Несколькими плавными движениями он связал ей руки за спиной, а затем потащил ее перед собой.

Несмотря на внезапную тишину, в ее глазах горит огонь. Она морщится, когда двигает руками. Завязки, несомненно, врезаются в ее нежную кожу. Она точно замышляет мою смерть. Именно ее тихие моменты заставляют меня задуматься. Конечно, она бушует и ругается, когда злится, но в ее тихие минуты я вижу, как крутятся шестерни.