Запах Вереска (СИ) - "Kapkan". Страница 101
- Ты уверен, что ЭТО не убьет нашего слугу Господа? – с сомнением разглядывая творение Салливана, спросил Кайрен.
- Когда я это готовил в первый раз, то был в полном неадеквате, – задумчиво потер подбородок блондин, – на ком бы попробовать сейчас?
Поймав его долгий взгляд на себе, темноволосый мужчина хмыкнул и ехидно ответил:
- Только в твоих мечтах, Салливан.
- Больно надо, – обиженно буркнул Алан и, с трудом сдержавшись, чтобы не надуть губы, отвернулся к плите.
Через пятнадцать минут все было готово. Эбот осторожно наполнил три шприца и, положив в футляр, протянул альфе. Тот кивнул главврачу и, бросив тихое «Спасибо» удивленно замершему Алану, вышел из кухни...
Кайрен только успел выйти во двор замка, когда за ним вылетел запыхавшийся блондин.
- И куда это вы намылились, дражайший Лэрд?! Причем без меня! – с ходу возмущенно поинтересовался он и упер руки в бока.
Хотя, с то и дело расфокусирующимся зрением, острой головной болью, которой несло от Салливана, сделать грозный вид не очень-то удалось. Мужчина только вздернул бровь, сверля его мрачным взглядом. Только даже это не заставило Алана опустить глаза. Он все так же упрямо продолжал смотреть, словно бросал вызов.
- Салливан, я, конечно, признателен за помощь и все такое, – сухо произнес альфа, – но это больше тебя не касается.
- Еще как касается! – чуть не задохнулся от злости Алан. – Если ты не забыл, мой лучший друг является парой твоего племянника!
Еще одна ситуация, которая бесила и стала просто патологической мигренью альфы. Джулиана, как выбор своего старшего наследника, он и вся стая одобрили беспрекословно. Но вот вся ситуация с неведением человека об их природе злила. Сколько они еще могли усыплять мальчишку на каждое полнолуние?! Это чудо, что с творящимся вокруг этот божий одуванчик еще ни о чем не догадывался! А еще все это могло закончиться разбитым сердцем глупого Уолтера.
- Это еще вопрос, – вынырнув из собственных мыслей, отрезал Кайрен, – Джулиан до сих пор не принял его.
- А потому что твой племянник до сих пор тянет кота за яйца и не рассказывает о себе! – зашипел злой Алан.
Только он не учел, что этими словами разбередит не самые приятные воспоминания. Валгири потемнел взглядом и по-звериному оскалился. Он в два широких шага оказался настолько близко, что Алану с трудом удалось сдержаться и не отшатнуться.
- Ты думаешь, что если расскажет, то его сразу же примут с распростертыми объятиями?! – с рычанием произнес он.
- Ну, не сразу, но примут. Джи-Джи не так быстро отходит, – пробормотал Алан и опустил глаза.
Но следующие слова темноволосого мужчины заставили его поднять взгляд.
- Примет, значит? – яда в его голосе было слишком много, – а ты бы принял?!
Серые глаза удивленно расширились, а сердце пропустило удар. В этот короткий миг Кайрен и вцепился. Впервые за столько времени его слова заставили этого нахального мальчишку оцепенеть. Кай не понимал, почему этот миг стал для него важным. Почему именно этот вопрос из тех ста, на которые он хотел бы получить ответ. И все эти ответы, как и этот, упирались именно в данного человека.
- Поставь себя на его место. Ты бы принял и позволил уродливому, мерзкому чудовищу трахать себя? – зло произнес оборотень.
Как ни странно, но его слова почему-то взбесили Алана. Он рыкнул не хуже любого молодого волка и со сверкающими, словно острое лезвие, глазами прямо встретил взгляд потемневших золотистых глаз.
- Если бы я любил, то завалил бы это мерзкое, уродливое чудовище при первой возможности и вытрахал бы всю дурь из его тупой башки!
И, обогнув замершего от удивления мужчину, он направился к уже дожидающейся машине. Кайрен проводил его расширенными от неверия глазами и, словно оглушенный, пытался переварить абсолютно честные слова человека.
- Что это было? – все еще смотря в спину ушедшему Алану, хрипло проговорил оборотень.
- Думаю, разрешение на ухаживание, – раздался до неприличия довольный голос Эбота.
Перед резко обернувшимся к дверям Кайреном открылось, ну, просто очаровательное зрелище. Его «выдающийся» генетик стоял на пороге с мечтательным взглядом, а из окон и балконов рисковали повыпасть все слуги замка. В том числе и самый благоразумный Джереми.
- Я живу с идиотами, – прикрыв глаза рукой, вздохнул Кайрен.
- Милорд, я тоже еду! – встрепенулся признанный по всем статьям гений и кинулся за дизайнером...
К тому времени, как они приехали, парни уже успели изрядно обработать пленника. Но, как и ожидалось, тот орал, матерился, соплями и слюнями поделился щедро, но нужную информацию так и не выдал. На зашедших в камеру гостей он уже не был в силах обратить внимания. Зато один из них, что совершенно не отличался терпением, резко вздернул его на ноги и, не обращая внимания на крик, полный боли, швырнул на железный стул. Пленника крепко пригвоздило к нему, после чего ему сделали инъекцию. Через минуту мужчина странно дернулся, потом полностью расфокусировался, странно хихикнул, потом еще раз и, наконец, уставился на присутствующих взглядом ботаника, узревшего полностью голую Анджелину Джоли. Один из впечатленных оборотней пощелкал перед его носом и, не получив никакой реакции, с благоговением посмотрел на Эбота. Тот, совершенно не рефлексируя, некультурно тыкнул пальчиком в Алана. Который от возросшего в глазах оборотней восхищения в свой адрес довольно провел рукой по волосам.
- Ты уверен, что в таком состоянии он что-то скажет? – скептически разглядывая побитый баклажан с улыбкой глубокой нирваны, спросил Кай.
- Скажет, – кивнул Алан, – он тебе сейчас признается в том, что спал с сестрой Гитлера, нюхал сапоги Сталина и жрал цветочные клумбы Рузвельта.
На прыснувшего волка Кай бросил такой взгляд, что тот сразу же принялся изучать свои заляпанные кровью ботинки. Сам же Салливан опустился на ближайший чистый стул и принялся слушать рассказ солдата его преосвященства. Только вот слушать с каждой минутой становилось трудней. Боль в разбитом виске становилась все сильней, и колокол, засунутый в мозги, явно начал звучать громче. Перед глазами опять плыло, а во рту стало так сухо, словно в мертвой земле. Спина покрылась холодным липким потом, а похолодевшие пальцы уже дрожали. И если Алану казалось, что его состояние никто не видит, то он ошибался. Оборотни уже во всю буравили его тревожными взглядами, Эбот напряженно рылся в свой сумке в поисках лекарства, а Валгири то и дело бросал на него хмурые взгляды.
Стараясь не делать резких движений, Алан глубоко вздохнул и, как ему показалось, произнес вполне твердо:
- Знаешь Валгири, с тобой хоть и весело, но я, пожалуй, послушаю нашего карапузика в записи. Что-то я под...у-ус...тал...
Последние слова превратились в неразборчивый лепет, и неожиданно для всех, блондин, закатив глаза, начал заваливаться со стула. Если бы не вовремя поймавшие его Кайрен и Эбот, он бы уже лежал на окровавленном полу. Главврач, чертыхаясь, опустился перед ним.
- Что с ним? – почти посадив блондина на собственные колени, раздраженно спросил Кайрен и опустил взгляд на бледное лицо.
- Удар в висок оказался намного серьезнее, чем я думал, – рассматривая пропитавшуюся кровью повязку на голове, пробормотал Николас, – я предлагал мастеру Алану лечь отдохнуть, но он же упертый как баран! Вкупе со средним нервным истощением завалило его крепко.
- Какое, к черту, нервное истощение?! – рыкнул альфа, – у него нервы покрепче, чем у нас с тобой, будут!
- Но он человек, милорд, – покачал головой Эбот и, вобрав в шприц снотворное, ввел в вену, – человек среди оборотней и вампиров. Который вместо того, чтобы просто ремонтировать замок, вечно помогает стае. А еще всегда напряженно оберегает собственные мысли, чувства и даже ритм сердца. Он всего лишь смертный, сир, но рядом с ним мы просто позабыли об этом.
Алан глухо застонал и, не открывая глаз, уткнулся носом в шею замершего от удивления Кайрена. Оборотень подхватил дизайнера под коленями и, прижав к себе, поднялся с места. Эбот был прав, они просто забыли о слабости человеческого тела. Рядом с Аланом забывалось все, кроме него самого. Мир просто сужался до размеров одного раздражающего человека, который не раз уже помогал их стае. Хотя мог бы плюнуть и остаться в стороне. Сейчас же Салливан чуть ли не свернулся теплым клубком в его руках.