Невинная. Насильно твоя - Ромеро Екатерина. Страница 1
Екатерина Ромеро
Невинная. Насильно твоя
Глава 1
– Как вы себя чувствуете, Илана, болит что-то? – ко мне обращается врач, скоро их будет много. Все стоят возле моей кровати, рассматривая, точно подопытного кролика.
Я в больнице, слева от меня панорамное окно, на тумбочке рядом цветы в вазе. И все бы ничего – наверное, я заболела, со всеми бывает, – если бы не одно но: я не знаю, кто такая Илана и почему они меня зовут этим именем.
Следующие несколько часов постоянные тесты – и никто ничего не говорит. Я не могу вымолвить ни слова, на что врачи только перешептываются между собой. Вокруг меня куча незнакомцев, и только ближе к обеду понимаю, что Илана – это я, просто у меня что-то с головой и я не помню почти ничего. Даже своей фамилии.
В руку что-то колют, просят выпить лекарство. Не насильно, вполне обходительно, и кормят здесь хорошо, но в больнице быть не хочется. Алина Павловна – та, кто первая со мной входит в контакт без этих жутких проверок моей памяти.
– Как ты, дорогая?
– Кроме того, что я ничего не помню, нормально. Я давно здесь? – отвечаю жестами. Я так общаюсь с пяти лет. Почему-то это точно помню. Была авария, и мама погибла, а я потеряла голос. Навсегда.
Как ни странно, язык жестов я помню. Вероятно, мышечная память не стерлась, мелкая моторика работает, и это хорошо, не то мне пришлось бы совсем туго.
Алина Павловна всего на миг сводит брови, а после тоже переходит на язык жестов:
– Не волнуйся. Со слухом у тебя нарушений нет, но, видимо, с речевым аппаратом снова проблемы. Ты провела четыре месяца в коме, но кризис позади. Ты очнулась, тесты пока не очень хорошие. Илана, после травмы головы у тебя частичная потеря памяти, и потребуется время на восстановление.
Она тоже врач, довольно молодая, строгая, внимательная. Алина Павловна как будто меня хорошо знает, и это дает ощущение хоть какого-то равновесия, но есть еще кое-что: когда я начала просыпаться, то отчетливо видела чей-то силуэт рядом.
– Что-то еще хочешь спросить?
– Да. Кто меня проведывал?
– Ты кого-то конкретно видела?
– Не уверена. Вроде мужчину, но я не знаю.
– Здесь никого не было, только врачи. Возможно, это был сон или галлюцинации. Ложные воспоминания тоже могут случаться. Дай себе немного времени, с каждым днем тебе будет лучше.
Киваю и смотрю на свои ладони. Ухоженные и подстриженные ногти, я в чистой больничной сорочке, вокруг стерильность. За мной хорошо смотрели, вот только я не помню ничего конкретного. Совсем.
– Что со мной такое…
Начинаю тяжело дышать, голова болит, аж в висках пульсирует, и врач меня сразу одергивает:
– Илана, нервничать нельзя! Посмотри на меня, посмотри. Что последнее ты помнишь?
Напрягаюсь, сжимаю пальцами виски, стараясь вырвать хоть что-то из этой трясины. Словно пирамида прошлых лет сломалась, а кубики памяти смешались один с другим.
– Учеба. Вроде бы я училась где-то… или нет, я готовилась к поступлению. Не помню куда. Не помню даже этого университета.
– Хорошо. А сколько тебе лет?
– Восемнадцать. Недавно был день рождения.
– Угу.
Она что-то отмечает в своем блокноте, а я чувствую себя подопытным кроликом.
– Что еще?
– Не знаю, не уверена, но мне кажется, у меня есть семья.
– Кто именно, помнишь?
– Нет. Только то, что я сдавала экзамены вступительные и знала, что кто-то за меня болеет. Дурацкие воспоминания, лучше бы что-то конкретное.
– Не расстраивайся, так бывает. Память может возвращаться обрывками, постарайся не зацикливаться на этом.
– Есть еще кое-что.
Алина Павловна поднимает на меня взгляд.
– Слушаю.
– Я… я забыла. Извините.
Забыла то, что забыла. Прекрасно, Илана, так держать!
Алина Павловна уходит, и в следующие пару недель, точно маленький ребенок, я начинаю заново ходить, сама есть, делать привычные простые вещи и в целом крошечными шагами возвращаюсь к жизни.
Каждое утро у меня в палате оказываются свежие цветы и вкусняшки, но больничные стены невероятно давят, о чем я не забываю напомнить Алине Павловне в очередной раз.
– Собирайся. Хватит тут киснуть. Пора домой, девочка, – заключает она, и я нетерпением собираюсь в место, которое она назвала своим домом и которое я не помню даже приблизительно.
***
– Добро пожаловать домой, Илана. Рад тебя видеть.
– И вам здравствуйте, – отвечаю жестами, дико смущаясь, потому что в больнице никто меня не понимал, кроме Алины Павловны, и этот мужчина, похоже, воспринимает точно так же.
– Не смущайся, я немного понимаю язык жестов. Меня зовут Дэн, я помощник. Здесь еще работает Валентина, охрана с начальником Владом, водители. Если тебе что-то будет надо, можешь обращаться к любому из нас, ну и номер Алины Павновны, уверен, у тебя уже есть.
Киваю, показывая Дэну телефон. Мне дали его при выписке, хотя я знаю, что Алина Павловна и так будет приезжать ко мне регулярно, чтобы проверять мои раздробленные мозги.
Меня привезли на большой загородный участок с высокими воротами и кирпичным трехметровым забором. Похоже, я довольно богата или имею состоятельных родителей, но это еще полбеды, потому что сам дом просто великолепен. Двухэтажный, с большой территорией, которую осмотреть всю я даже не успеваю. Вижу только, что здесь все очень красиво, много зелени, деревьев, хотя уже сентябрь и начали желтеть листья.
Густые тучи опустились на небо. Серо-синие, громовые, и, кажется, вот-вот польется гроза. Все немого торопливо, вижу, что Дэн спешит, и я не хочу доставлять неудобства. С силой сжимаю телефон в руке: наверное, я скоро увижу родственников.
Осматриваюсь. Здесь спокойно, ухоженно, тихо, хотя, по ощущениям, место для меня совершенно новое, чужое. Я точно здесь жила? Не помню.
Делаю шаг в сторону дома, а после где-то вблизи слышу истошный вой. Надрывный, такой громкий, жуткий, от которого кровь стынет в жилах и сердце ускоряет ритм.
– Здесь что, живут волки?
– Нет. Собаки на заднем дворе. Входи в дом, девочка. Уже темнеет. Скоро будет гроза.
Глава 2
“– Куда ее, Роман Викторович?
– Выкинуть у ближайшей лесополосы. Пусть папочка подберет, если она после меня все еще ему нужна будет.
Закрываю уши руками, не веря в то, что слышу. Зверь. Он просто использовал меня, чтобы навредить отцу.
Двери закрываются, и я остаюсь наедине со своими страшными мыслями, но уже через несколько минут тот высокий блондин возвращается.
– На. Прикройся.
Он бросает мне какую-то светлую простыню, которую я тут же хватаю и обматываюсь ею до ушей. Мое платье и белье разорваны, а значит, у меня просто нет других вариантов.
После этого блондин подходит и натягивает мне тот самый жуткий черный мешок на голову. Как я ни упираюсь, он все равно сильнее, а сил отбиваться у меня уже совсем нет. Словно выпили всю меня, до дна иссушили.
Чувствую лишь, как он подхватывает меня на руки и выносит куда-то. Холодный воздух и пронизывающий ветер дают понять, что я снова на улице. Я ничего не вижу, но запоминаю лишь жуткий лай собак во дворе. Они воют. Как дикие волки”.
Невинная. В уплату долга
Дом внутри оказывается таким же прекрасным, как и снаружи, вот только моих родственников здесь нет, как я ожидала, совсем никого.
Меня встречает Валентина, женщина лет пятидесяти, которая здесь работает. Она крепко обнимает меня при встрече и проводит в мою комнату на втором этаже.
Языка жестов Валентина не знает, что немного странно, но, возможно, она не так давно тут работает. Это неважно, учитывая то, что я не помню в этом доме ровным счетом ничего.
Моя спальня просторная, с темными оттенками и большим панорамным окном. По центру огромная двуспальная кровать, гардеробная, в углу белый туалетный столик.